Ориентализм

Ориентализм — это не самостоятельный стиль в искусстве, а скорее, некий образ Востока, противоположный образу Запада. Это путь и процесс познания Востока, который прошли не только западные художники и скульпторы, но прежде всего социологи, лингвисты, антропологи, философы. И в этом смысле ориентализм — термин достаточно универсальный. Ориенталистами называют и лингвистов, которые изучают семитские языки, и писателей, которые помещают героев в какой-нибудь алжирский гарем, и композиторов, которые вплетают и стилизуют восточные мелодии в симфониях и операх. Ориенталистом мог быть даже какой-нибудь французский коллекционер, который увесил спальню турецким оружием и коврами и расхаживал по дому в тюрбане.

Но нас интересуют, конечно, восточные влияния на западное искусство: турецкие бани на картинах Доминика Энгра, гогеновские поиски земного рая в Океании, влияние японской гравюры на живописный язык Винсента Ван Гога и Эдуара Вюйара, а африканских масок — на восприятие формы художником Пабло Пикассо и скульптором Альберто Джакометти.

Где находился Восток?

Для западноевропейского художника известный, а чаще воображаемый, Восток был совсем небольшим: сильно меняющиеся в течение XIX века территории Османской империи, Индия и Северная Африка. Проще говоря — страны, которые примыкали к Средиземному морю, были европейскими колониями или оказывались доступны для торговых отношений.

Уже в середине XIX века, после подписания Америкой торгового договора с Японией, эта закрытая до сих пор страна становится новым объектом изучения и источником вдохновения. Наконец, к концу века в поисках земного рая и вслед за колонизаторами, художники добираются до самых дальних мест, за которыми — только Америка. До Полинезии.

Наполеоновские планы и всемирные выставки

До XIX века о восточных странах и их жителях западные художники имели весьма ограниченное представление. Они не выбирались за пределы Европы, а о загадочном, жестоком, жарком Востоке складывали впечатление по библейским легендам и литературным источникам. Например, Эжен Делакруа до настоящей поездки в Африку несколько раз брался за экзотические сюжеты (1, 2) — и для создания типичных образов и деталей делал зарисовки профилей с монет Древнего Востока, изучал гравюры дворцов Дели и монгольские миниатюры. Почему бы ассирийскому царю не быть похожим на древних греков или персидских правителей?

Все начнет меняться на рубеже XVIII и XIX веков, когда генерал Наполеон Бонапарт отправляется в египетскую кампанию. В этот поход идут еще и тысячи ученых и художников, которые через несколько лет собрали всю добытую информацию о стране в многотомном издании «Описание Египта». С этой военной (не очень-то удачной) экспедиции начнется и мифологизация Востока: чем больше фактов о памятниках прошлого и о современной жизни африканского государства становится известно, тем больше они разжигают фантазию и тем быстрее обрастают домыслами. Востоком одержимы писатели и художники, путешественники и азартные собиратели модных вещей.

Но увидеть все своими глазами могут лишь немногие отчаянные путешественники. Вплоть до середины века, когда в Лондоне, а потом в Париже начнут проходить Всемирные выставки. Эти грандиозные демонстрации промышленных, сельскохозяйственных и культурных достижений, беспрецедентно выгодные для устроителей, с каждым годом собирают в специально отстроенных павильонах миллионы посетителей. Начиная с демонстрации костюмов и предметов быта восточных народов, не-европейские павильоны со временем разрастаются до целых стилизованных поселений: синегальская деревня на Всемирной выставке 1878 года или каирская улица на Всемирной выставке 1889 года.

К выставке 1900 года в Париже были подготовлены материалы по всем французским колониям: с фотографиями, картами, словарями, предметами быта и произведениями местного искусства. А к специальной лондонской выставке, посвященной зулусам, в Англию привозят 13 представителей племени, которые в течение полутора лет демонстрируют европейцам свои привычные занятия и культовые ритуалы.

Это массовое полуторавековое увлечение восточной экзотикой оказывало разное влияние на отдельных художников и целые художественные течения, их эстетику и живописные техники.

От восточных декораций к восточным краскам

Изразцы, бани, темнокожие служанки, насыщенные мелкие узоры, обнаженные одалиски на шелковых полосатых покрывалах, тюрбаны в драгоценных камнях — эти экзотические элементы встречались в живописи европейских художников еще во времена Ренессанса и барокко. Это были скорее фантазии на заданную тему, стилизации и опознавательные знаки национальной принадлежности древних героев. В эстетике рококо — способ игриво запаковать фривольные сцены в целомудренную упаковку: если написать обнаженную блондинку и назвать ее греческой богиней или одалиской, это перестает быть непристойностью.

Даже у именитого классициста Доминика Энгра восточные мотивы и герои — только декорации. Его купальщицы в турецких банях, спящие одалиски, томные обитательницы гаремов мало отличаются от героинь греческих мифов. Те же лица и формы.

Идея Востока как страстного, дикого, чувственного, настоящего, не испорченного цивилизацией мира появляется в искусстве с художниками-романтиками. Противопоставляя холодной рассудочности, упорядоченности, лживости современного западного мира восточную непосредственность, яростность и импульсивность, романтики мечтают и бредят Востоком. Эжен Делакруа отправляется в Африку — и заполняет альбомы акварельными этюдами, снабжает их краткими заметками. Под жарким, обнажающим солнцем Марокко и Алжира он открывает новые цвета, яркие тени и обнаруживает подвижные рефлексы: каждый цвет отражается в соседнем.

Ориентализм художников-романтиков не ограничивается выбором сюжетов. Динамика композиции, смелая, стремительная живопись, изогнутые тела и сцепившиеся в схватке животные, объемные драпировки, и конечно, чистые, насыщенные цвета.

Интересно сравнить ориенталистскую живопись Эжена Делакруа с жанровыми восточными картинами знаменитого в свое время салонного художника Жана-Леона Жерома. Он побывал в Стамбуле и в Египте, сделал сотни этнографических зарисовок, костюмов, животных. Но эти наблюдения повлияли только на сюжеты объемного цикла восточных картин Жана-Леона Жерома (1, 2, 3) — композиции его работ все так же статичны, живописная манера все так же академична.

Японизм - новый ориентализм

Никто из художников-импрессионистов и постимпрессионистов никогда не был в Японии. До середины XIX века эта страна была закрыта — ни дипломатических связей, ни торговли. До этого в Европе Японию не знали, не изучали — ни мифов, ни литературных фантазий, ни научных трудов, ни традиционных связей. Молодые европейские путешественники, отправляющиеся в Японию, были первооткрывателями. Поэтому первая информация о ней свалилась на европейцев стремительно, позволяя самостоятельно делать выводы, без искусствоведов, салонных судей и общественного мнения изучать новую эстетику. И это был первый случай, когда на изобразительную традицию Запада оказывала влияние изобразительная традиция Востока. Первый контакт в обход науки и литературы.

В парижских лавках, торгующих японскими диковинками, появляются гравюры укиё-э — вначале эти цветные картинки используют для обертывания фарфора, но очень быстро молодые художники рассмотрели их и обнаружили художественный мир, созвучный тому, который отстаивали они сами. Это были картинки повседневной жизни, незначительные эпизоды, подсмотренные и бессюжетные. Упрощенные формы, пятна чистого цвета и отсутствие объема, обрезанные краем бумаги фигуры, всегда смещенный в сторону центр композиции — все эти элементы японской эстетики станут откровением для художников-импрессионистов. И подтверждением верности их поисков.

Импрессионисты собирали коллекции японских гравюр. Серии картин Моне и Сезанна, посвященные одному объекту (стога, кувшинки Моне, гора Святой Виктории Сезанна) — это японский прием. Необычные ракурсы и рассеченные по переднему плану композиции Дега — это японское влияние. Пятна чистого насыщенного цвета на картинах Ван Гога и на литографиях Тулуз-Лотрека — это от Хиросигэ и Хокусая.

Даже бум литографических альбомов в Париже в 1890-е годы — это своеобразная попытка повторить опыт японской литографии, применив его к французской повседневности. Амбруаз Воллар заказывает циклы литографий Анри де Тулуз-Лотреку и художникам группы «Наби». Интимные интерьеры Эдуара Вюйара с абажурами и кухонными принадлежностями, воспоминания о первой любви Мориса Дени, «Несколько сцен из парижской жизни» Пьера Боннара — альбомы, вдохновленные бесконечными японскими дорожными видами на гору Фудзи и станции Токайдо.

Назад в Африку

Последним художником, который будет искать земной рай на Востоке, станет, пожалуй, Поль Гоген. Он еще надеется найти настоящий, не тронутый цивилизацией мир, забравшись как можно дальше от Франции, в самую отдаленную ее колонию. Гоген едет на Таити.

Последующее культурное взаимодействие между европейскими странами и странами восточными уже с трудом можно вписать в понятие ориентализма. Теперь это диалог и обмен. Отношения завоевателя и подчиненной колонии еще нескоро приблизятся к разговору на равных: европейцы все так же миссионерствуют и цивилизуют, но за простой, «неналаженной» жизнью покоренных народов все чаще замечают природное равновесие и мудрость, утерянную европейцами за столетия стремительного развития. В начале XX века этнографические выставки и музеи в Лондоне, Мюнхене, Париже уже не удивляют зрителей шаманскими обрядами и диковинными предметами быта. Новое поколение художников, будущие авангардисты, открывают здесь для себя африканское искусство. Простое, мощное, свободное от лишних деталей и обладающее магнетической энергией.

И Анри Матисс, и Пауль Клее, побывав в Марокко и Египте, возвращаются не с бытописательными зарисовками, а с новыми творческими методами, цветами и способами изображения реальности. Маурицу Эшеру за восточными впечатлениями даже за пределы Европы выезжать не приходится — он разглядывает древнюю мозаику на стенах и полах испанской Альгамбры и придумывает целый геометрический, калейдоскопический цикл «Метаморфозы».

Первый кубистский период в творчестве Пабло Пикассо так и называют — африканским. 26-летний художник побывает на этнографической выставке в Париже в 1907 году — и испытает что-то вроде зрительского и профессионального озарения. Простые, грубо высеченные, монументальные каменные фигуры заставляют переживать эмоции гораздо более сильные, глубинные, чем эстетское, рафинированное, снабженное теориями и перегруженное деталями искусство европейское. И Пикассо начинает упрощать. Он стирает с лиц и фигур все лишние подробности, превращая их в примитивные маски.

Через 10−20 лет Альберто Джакометти в парижской мастерской начнет лепить узкие, истонченные бюсты-профили, лица, сокращенные до одной видимой поверхности. Однажды он понял, что по-настоящему правильный взгляд на реальность передают именно плоские африканские маски, а не моделирующие объем греко-римские скульптуры. Именно так мы видим жизнь — всякий раз только одну ее сторону. И в этот момент других ракурсов просто не существует.

Художники в XX веке снова мысленно и иногда физически, с чемоданами, отправляются на Восток, но теперь в поисках особого взгляда на мир. С ощущением некоторой собственной отсталости и цивилизованной ущербности — и все с той же надеждой отыскать потерянный рай.

Художники, в работах которых можно обнаружить элементы ориентализма:

Эжен Делакруа, Жан-Леон Жером, Доминик Энгр, Огюст Ренуар, Винсент Ван Гог, Анри де Тулуз-Лотрек, Жан Эдуар Вюйар, Пьер Боннар, Феликс Валлотон, Морис Дени, Анри Матисс, Пабло Пикассо, Пауль Клее, Август Маке, Джон Сингер Сарджент, Джеймс Уистлер, Альбер Марке, Альберто Джакометти, Василий Верещагин, Зинаида Серебрякова, Кузьма Петров-Водкин.

Вы эксперт, если:

— можете отличить на картине художественную восточную бутафорию вроде красочных покрывал и тюрбанов от настоящих восточных впечатлений, даже когда сюжет картины — это только борьба двух взбесившихся лошадей,

— узнаете не только знаменитых «Алжирских женщин» Эжена Делакруа, но и хотя бы парочку из 15 кубистических вариаций «Алжирских женщин», созданных Пабло Пикассо,

— смотрите на Тильду Суинтон, гуляющую по ночному Танжеру в фильме «Выживут только любовники» Джима Джармуша — и вспоминаете о синей Касбе Матисса.

Вы профан, если:

— замечаете влияние Востока только в тех картинах, где определенно просматривается гарем, арабы в белых бурнусах или блеск турецкой сабли,

— уверены, что западное искусство прошло самостоятельный путь, никак не связанный с политикой, войнами и дипломатическими договорами,

— считаете восточное искусство примитивным, а европейское — высокоразвитым. Ну в самом деле, вы же не колонизатор образца 200-летней давности!

Автор: Анна Сидельникова

Заглавная иллюстрация: Эжен Делакруа. Охота арабов на львов. 1858