Многие художники теряли покой, пытаясь повторить палитру Куинджи. Говоря о картине «Украинская ночь», Крамской писал в письме Репину: «Я — совершенный дурак перед этой картиной. Я вижу, что самый свет на белой избе так верен, так верен, что моему глазу так же утомительно смотреть на него, как на живую действительность...» Но секрет «куинджевских красок» был проще, чем казался. Однажды Куинджи (преподававший в то время в Академии художеств) пригласил в класс своего приятеля — Дмитрия Менделеева. И тот принес прибор, позволяющий оценить чувствительность глаза к цветовым оттенкам. Куинджи сильно опередил по этому показателю своих молодых студентов. Он видел иначе. Не в плане творческой позиции, а в самом буквальном физиологическом смысле.

В 1564 году известнейший итальянский художник Якопо Тинторетто хитростью выиграл конкурс на роспись собора Скуола Сан-Рокко. Конкурентами были сильнейшие итальянски живописцы того времени, однако Тинторетто успешно реализовал "многоходовую комбинацию": он предоставил жюри не эскиз, а готовую работу "Святой Рох". Более того, зная, что устав скуолы ("школы") Сан-Рокко запрещает отказываться от подарков, мастер сделал дарственную надпись на этой картине "Святому Роху от Якопо Тинторетто". Пришлось отдать заказ находчивому художнику! Ну а тот обеспечил себя занятием на ближайшие 23 года: именно столько заняло создание 69 композиций.

В 15 лет Архип Куинджи отправился учиться к Айвазовскому. В Феодосию застенчивый и полный юноша прибыл в рубахе, цветастом жилете, клетчатых, пузырящихся на коленях панталонах, и в соломенной шляпе. Юный Куинджи изрядно повеселил Ивана Константиновича и его дочь Елену, они вдоволь посмеялись над его наивной деревенской мазней и вечно пунцовой физиономией. Два месяца Архип жил под навесом во дворе, в мастерскую его не пускали. В конце «обучения» мэтр доверил Куинджи покрасить свой забор (впрочем, несколько дельных советов он все же получил — от ученика Айвазовского Адольфа Фесслера). Этот урок Куинджи усвоил на всю жизнь. И сам никогда никому ни в чем не отказывал.

Айвазовский и его вторая жена Анна так любили друг друга, что после смерти художника Анна в знак траура перестала выходить из дому. Так продолжалось в течение 25 лет, до самой её кончины.
Айвазовский женился на Анне в 65 лет, и разница в возрасте между ними составила 40 лет. По утверждению Чехова он держал её «в ежовых рукавицах». Несмотря на красоту и поклонников, овдовев, Анна так и не вышла замуж. Похоронили их в одном склепе.

Американский художник Джон Сингер Сарджент дружил с известным в Лондоне арт-дилером Эшером Вертмейхером, написав 14 портретов членов его семьи (известная «Сарджентовская месса»). Любимой моделью художника была младшая дочь Вертмейхера, Инна, с которой романтически настроенного портретиста разделяли 13 лет жизни и разные круги общения. Накануне ее свадьбы художник написал портрет Инны, уплывающей в костюме морского офицера, оставив в своей записной книжке строки Уитмена: «О! Мы не можем ждать столь долго, корабль души рвется в открытое море...» После чего официально заявил: с заказными портретами покончено. Исключение художник делал только для друзей
Джона Рокфеллера, Генри Джеймса, Вудро Вильсона.

В Белом доме всегда с пиететом относились к живописи. Так, Долли Мэдисон во время войны 1812 года спасла портрет Джорджа Вашингтона, написанный Гилбертом Стюартом. Жаклин Кеннеди позаимствовала из постоянной коллекции одного из музеев восемь картин Сезанна. Хилари Клинтон с боем отстояла абстракцию Джорджии О`Киф «Гора на Медвежьем озере, Таос» - критики уверяли, что работа нарушит сдержанную элегантность Зеленой комнаты, созданную полотнами XIX в. Лора Буш убедила комитет, курирующий арт-коллекцию Белого дома, принять в дар картину её современника Эндрю Уайета, что противоречит правилам: прежде, чем попасть в Белый дом, живопись должна быть выдержана не менее 25 лет. Поэтому, в коллекции резиденции — минимум работ ныне живущих художников.

Фельдмаршал Мольтке наложил запрет на посещение выставки Верещагина, а кардинал Гангльбауэр даже провёл в Вене крёстный ход, дабы «очистить» тех, кто мог увидеть «кощунственные» картины. Творчество художника стало столь неугодным, потому что он не воспевал победы, а показывал весь ужас и бесчеловечность убийства одних людей другими. Подобные полотна заставляли переосмыслить право монархов жертвовать на войне жизнью других людей.