Один аптекарь заказал Полю Гогену картину. «Только знаете, мне главное, чтоб картина была простой и понятной», - заявил он. В ответ Гоген, не долго думая, нарисовал картину «Белая лошадь». Увидев картину, аптекарь недовольно воскликнул: « Мсье, но ведь эта лошадь зелёная! Где же это вы видели зелёных лошадей?!» «А вы вспомните, каким всё кажется зелёным, когда вечером, устроившись в кресле-качалке, вы наблюдаете за закатом солнца с полузакрытыми глазами», - возразил Гоген. «Ну уж нет, так мы не договаривались, - упорствовал аптекарь, – мне нужна картина, которой можно любоваться при дневном свете и не закрывая глаза!» И даже Гоген не нашёл, что возразить.

Однажды ученик Рубенса повредили свеженаписанный холст, случайно упав на картину и смазав целый фрагмент. Он упросил ученика Рубенса – тогда еще неизвестного  Антониса ван Дейка, - переписать это место. На следующий день Рубенс долго удивлялся своей, как он думал поначалу, живописи… А когда обман вскрылся, он с не меньшим восхищением хвалил своего ученика! Скоро ван Дейк стал правой рукой Рубенса, и некоторые заказчики удивлялись, как изменились поздние работы мастера, - как будто кистью порой водила другая рука! Правда, до сих пор точно не известно, какие из картин Рубенса дописаны (или написаны целиком) ван Дейком или другими его учениками.

В 24 года Диего Веласкес оказался в Мадриде и долгое время писал исключительно портреты. Практически сразу он получил звание придворного живописца короля Филиппа IV - тот приблизил его к себе, устроил Веласкесу мастерскую прямо в своих покоях, чтобы наблюдать за работой мастера, давал ему придворные звания, и не позволял портретировать себя никому, кроме Веласкеса. У прочих художников это вызывало огромную ревность, и те плели против Веласкеса интриги. Однажды взволнованный король пришёл в мастерскую к своему фавориту и заявил с порога: «Они говорят, что ты умеешь хорошо рисовать только лица! Неужели это правда?» Чтоб успокоить короля и друга, Веласкес написал картину "Триумф Вакха" (Пьяницы, 1628-29) - ныне она хранится в музее Прадо.

Айвазовский любил принимать гостей у себя дома, радовался визитерам, с восторгом их встречал. Он еще и умел удивить гостей десертом. Нередко художник вместе с поваром продумывал меню для приемов. На пятидесятилетие художника был организован пышный банкет. Ближе к его завершению Айвазовский встал и произнес: «Господа, я приношу вам свои извинения. Мой повар забыл про десерт! Поэтому вам придется отведать блюдо моего приготовления». Гостям подали маленькие подносы, на каждом из которых лежал небольшой пейзаж от Айвазовского.

Сюзанна преподавала музыку для юного Эдуара и его братьев в доме родителей Мане. У нее родился ребенок, Леон: крестник, брат или сын Эдуара Мане?.. Сюзанна стала его тайной возлюбленной, скрываемой от посторонних глаз 10 лет, и только потом женой. Любовницы Мане посмеивались над ее добродушием и полнотой, она никогда не приходила в мастерскую, но именно ей Мане посылал с голубями ежедневные письма из осажденного Парижа: “Сегодня ночью проснулся оттого, что мне послышался твой голос — он звал меня”… Поэзия и проза жизни шли рука об руку в этой истории. Однажды Мане преследовал на парижских улицах какую-то миловидную барышню и случайно наткнулся на Сюзанну. «Я думал, что это ты», — весело заявил художник жене.

Когда Ренуар работал, он не замечал ничего вокруг. Приходил в лес Фонтебло, устанавливал мольберт и забывал обо всем. Однажды он заметил, что за его спиной собираются олени - и в следующий раз захватил им хлеба. Это было ошибкой. С тех пор он обнаруживал попрошаек на своей поляне каждый раз: «Они стали толпиться за моей спиной, толкать меня мордой, дышать в шею. Приходилось порой поступать круто… Дадите вы мне наконец писать или нет?»
Но однажды, придя к обычному месту, Ренуар оленей не застал. Их распугали охотники. Художник негодовал: «Мне хотелось бы перестрелять этих олухов в красных кафтанах! Если ад существует, то я знаю, как их станут наказывать: за ними будут гнаться олени, пока они не задохнутся от усталости!»

Конечно, великий художник сделал это не специально. Отправившись в Этрета - местность в Нормандии с самыми красивыми утесами во Франции, Моне был очарован видами. Настолько, что, увлекшись работой, не заметил, как начался прилив. Вода прибывала так быстро, что художник сам чуть не погиб, а вот почти завершённый пейзаж спасти так и не удалось – он утонул в подступившей воде. Впрочем, с пейзажами Моне наверстал. Как вспоминал видевшийся с ним Ги де Мопассан: «Я часто следовал за Клодом Моне, когда тот бродил в поисках впечатлений. В те минуты он казался не художником, а настоящим охотником. У него всегда было с собой по 5-6 полотен, которые с удовольствием носили местные дети... Он по очереди брал то одно, то иное полотно в зависимости от меняющихся условий. Иногда художник подолгу ждал подходящих погодных условий»

Александр Бенуа считается основным критиком и оппонентом творчества Казимира Малевича. Бенуа видел в творчестве Малевича «тупиковую ветвь». Что и неудивительно, ведь Малевич призывал «зарезать искусство живописное и отказаться от устаревших мадонн и венер». Для Бенуа такая философия была кощунственной, поэтому он неутомимо критиковал Малевича в своих статьях и выступлениях. Вот его отзыв о «Чёрном квадрате», - мол, сие произведение имеет своим началом мерзость запустения и через «попрание всего нежного и любовного непременно приведёт мир к неминуемой гибели». Что ж, история их рассудила?

Рукописи, может, и не горят, а вот рисунки... В молодости Модильяни был так беден, что расплачивался с хозяйкой кафе, у которой ежедневно столовался, своими рисунками. Добрая женщина всегда соглашалась на «бартер», но при этом (о горе нам, почитателям Модильяни!) практично использовала их для растопки плиты. Сколько рисунков знаменитого художника было таким образом злодейски сожжено, история умалчивает.

Известная история: увидев картину Гюстава Курбе «Купальщицы» на Салоне 1853 года, Наполеон III ударил по ней хлыстом. Но почему он это сделал?

Общепринятая версия: императора возмутил грубый натурализм: вместо богини – коренастая крестьянка, да ещё и с грязными пятками.

Альтернативная версия: дело вообще не в Курбе – таким образом Наполеон отреагировал на блестящую шутку своей жены. Императрица Евгения сопровождала его на выставке. И там её удивили гигантские лошадиные крупы на картинах Розы Бонёр. Императрице объяснили, что изображены не скакуны, а першероны – эта порода славится крепким телосложением. Когда дошли до «Купальщиц» Курбе, Евгения, указывая на впечатляющий зад главной героини, улыбнулась и спросила: «А она - не першеронка?» Наполеона острота так восхитила, что он щёлкнул по картине хлыстом.

На встречах в кафе Гербуа молодых художников - будущих импрессионистов, Сезанн был странным участником: вламывался растрепанный, сопел, здоровался со всеми, отпускал несколько грубых шуток и усаживался молча слушать беседы о новом искусстве. Когда ему что-то из сказанного не нравилось, шумно вставал и уходил. «Что вы готовите в этом году в Салон?» - спрашивает франт Эдуар Мане. «Горшок с дерьмом», - отрезал Сезанн.
Судьи Салона тоже брезгливо ждали каждый раз, когда этот безумец притащит свои новые шедевры, побросав их прямо в дребезжащую тележку или просто взвалив на спину. Они уже привыкли. Сезанн 18 лет будет повторять этот трюк, пока в 1882 году лишь однажды его картину примут в Салон.

Оригинален и “Ретроспективный бюст женщины”, созданный Сальвадором Дали в 1933 г. для Сюрреалистической выставки в Pierre Colle Gallery (Париж). На фарфоровый бюст женщины водружен батон хлеба (шляпка – сюр!) и бронзовая чернильница - образ картины “Анжелюс” Жана-Франсуа Милле. Плюс муравьи на лице, бумажный «шарфик», початки кукурузы на плечах - ну просто пародия на моду! Оригинал которой испортила… собака Пикассо. Выставку посетил художник с питомцем, и пес сожрал батон! Весь замысел, буквально, псу под хвост… Теперь его реконструкция, но уже с «ненастоящим» батоном, находится в Театре-музее Сальвадора Дали в Фигерасе

С началом Франко-прусской войны Ренуара, никогда до сих пор не сидевшего на лошади, отправили в кавалерийский полк… объезжать лошадей. Когда молодой художник предстал перед капитаном и объявил о своей профессии, тот пошутил: «Хорошо еще, что они не послали вас в артиллерию!»
Но оказалось, что у Ренуара природные способности наездника. Он обучился управляться с лошадьми за несколько месяцев и получал для объездки самых своенравных и упрямых животных. За время службы художнику попался только один конь, с которым он не мог справиться. «Строптивец нашел способ, как от меня избавиться: всей тяжестью он приваливался к стенке манежа, стараясь раздробить мне ногу. Я испробовал хлыст, ласку, сахар - ничего не помогло», - рассказывал позже Ренуар.

В церковном хоре мальчиков 13-летний Огюст чувствовал себя на своем месте: большие органные трубы скрывали его от глаз молящихся, зато он видел и чувствовал всех. К утренней мессе приходили грузчики, торговки, рабочие... «Именно тут, в эти холодные зимние утра, я понял Рембрандта», — вспоминал Ренуар позже. У него был красивый баритон, нотная грамота и сложные пассажи давались все лучше. Регентом хора и церковным органистом был тогда Шарль Гуно, еще молодой и неизвестный (опера «Фауст» появится только через 10 лет). Регент был уверен: у Ренуара есть все шансы стать известным оперным певцом. Он дает мальчику частные уроки и уговаривает родителей выбрать для сына музыкальное образование

Геррит ван Эйленбург - родственник Саскии, первой жены Рембрандта - был арт-дилером. Не самых честных правил. У своих французских коллег он брал для реализации в Голландии целые партии картин. Нанимал местных художников, чтобы те сделали копии с них. Копии продавал, а оригиналы отправлял обратно в Париж: простите-извините, но что-то не покупают у нас ваши французские шедевры.

Самое смешное вот что: Геррит ван Эйленбург водил таким образом за нос парижского торговца картинами Эберхарда Ябаха. А про Ябаха тоже поговаривали, будто он сбывает копии. То есть вполне возможно, что Эйленбург торговал копиями с копий.

От слухов и дурной репутации мошеннику пришлось бежать. Эйленбург оказался в Англии и там со временем умудрился стать хранителем королевской коллекции Карла II.

На картинах Артемизии Джентилески , итальянской художницы 17 века, разыгрывается драма. Художница сама пережила трагедию: флорентийский художник Агостино Тасси, в мастерской которого она училась, обесчестил молодую ученицу. Артемизия подала в суд и пережила унизительное публичное разбирательство, которое закончилось мягким приговором – годом тюрьмы для Тасси. Разочарованная, но не сломленная художница вершила свое «правосудие» на картинах: главных героев своих картин, таких, как «Иаиль и Сисара» или «Юдифь, обезглавливающая Олоферна» она изображала с лицом Агостино Тасси.

На одном из парижских бульваров, поставив мольберт прямо на улице, работал художник. Привычные к таким явлениям прохожие иногда останавливались рядом, заглядывали через плечо, вполголоса комментировали, иной раз задавали вопросы. Пара русских туристов долго смотрела, как смелые, сияющие мазки, выходящих из-под кисти живописца, оживают на холсте. Один из них не выдержал: «Удивительно эти французские художники владеют колоритом!». «И русские не хуже!» — ответил первый русский импрессионист Константин Коровин.

Великий Сандро Боттичелли мог виртуозно досадить досаждающему. Поселившийся рядом сосед-суконщик совсем не дает покоя: восемь станков грохочут так, что дом трясется! Сандро ни работать, ни даже находиться в своем доме не может. А сосед в ответ на жалобы и просьбы лишь хамит: мол, у себя дома я что хочу, то и делаю. Что ж, как-то проснулся ткач поутру, глянул во двор и опешил: на стене дома Сандро, более высокой по сравнению со стеной соседа, прикреплен камень размером «с огромный возище». Равновесие шаткое, стена задрожит — камень рухнет прямо на дом суконщика! А Боттичелли лишь посмеивается, вернув испуганному соседу его же слова: мой дом, что хочу — то и делаю. Пришлось ремесленнику искать компромиссное решение. Этот случай приводит Вазари в своих «Жизнеописаниях…». Читайте больше историй о Боттичелли в Артхиве.

Когда Клоду Моне исполнилось 20 лет, ему предстояло участвовать в жеребьевке. Воинского призыва как такового во Франции не было, но по действующему закону, собирались все юноши города, достигшие двадцатилетнего возраста, в урну складывались бумажки с их именами – и вслепую вынимались несколько, с именами «счастливчиков». Им предстояло отслужить 7 лет. Откупиться от армии деньгами тоже официально разрешалось. Но нет, Клод уже начал мечтать о белых песках и звездных ночах, а еще о чертовски красивой военной форме.
Моне попросил определить его на службу в Алжир. За год, который Клод проведет в личной охране маршала Пелисье, он ни разу не вышел даже в мало-мальски далекий поход. От скуки и отчаянья Моне сбежал – и был обнаружен сослуживцами без сознания и в горячке. У него был тиф. В отличие от коллег-импрессионистов, Моне навсегда останется равнодушным к восточной экзотике.

У Поля Сезанна был свой особый творческий метод работы. Он был всегда недоволен собой и поэтому работал очень долго, а модели художника должны были долгими часами находиться в одной позе недвижимо. И при этом художник мог и не закончить работу - несовершенна! Так, Амбруаз Воллар позировал Сезанну 115 (!) раз, но портрета так и не увидел. Сезанн отложил картину, чтобы вернуться к ней, когда он «чего-то добьётся». Разве что ему понравилось, «как написана грудь сорочки». Сделать перерыв в позировании Сезанна мог заставить лишь довод, что модель устанет и поэтому станет плохо позировать. При этом художник требовал при работе полнейшей тишины – даже лай собаки мог ему помешать.