Они преодолели это: художники, которых закалили невзгоды

В 1920 году Марк Шагал был вынужден уехать из Витебска в Москву. Советская власть, поначалу выдавшая молодому художнику карт-бланш, больше не понимала его работ. Публика считала живопись Шагала чуднОй. Ученики массово бежали от него к Казимиру Малевичу. Художник оставлял за спиной родной город, который очень любил, и Витебское училище живописи, которое считал делом всей жизни. 33-летнему Шагалу казалось, что все кончено. Фактически это было бегство.

Впереди было несколько тяжелых, голодных, полных опасностей лет.

Марк Шагал это преодолел. Он работал художником-оформителем в театре, учил рисовать беспризорников в подмосковной трудовой колонии. Но главное, он ни на шаг не отошел от своих творческих принципов, не отдал модному супрематизму или выгодному соцреализму ни пяди холста.
В 1923 году он переехал в Париж, где его признали гением все: истеблишмент, публика, Пабло Пикассо. Он получил французское гражданство, престижную премию Эразма. Он стал кавалером Ордена почетного легиона, удостоился прижизненной персональной выставки в Лувре, дважды женился и прожил до 97 лет.

Долгие годы американский художник, писатель и путешественник Рокуэлл Кент был любимцем нации. Публика его обожала, а то, что Кент состоял в социалистической партии и открыто симпатизировал СССР, ему прощали.

Однако во времена маккартизма Кента объявили коммунистом. Его книги изымали из публичных библиотек, двери музеев и галерей были для него закрыты, слава его стремительно таяла. К 60-м годам прошлого века Кент был практически разорен.

В 1969-м в его дом ударила молния. Вспыхнул пожар, дом выгорел наполовину, множество редких книг, картин, уникальных предметов, которые он привозил из своих путешествий, было уничтожено.

Рокуэлл Кент это преодолел. Архитектор по образованию, уже на следующее утро он сел за чертежи. И за несколько месяцев выстроил на старом фундаменте новый дом. Ему тогда было 86 лет.

Когда Фриде было 17, она попала в автокатастрофу: автобус, в котором она ехала, столкнулся с трамваем. Ее позвоночник оказался сломан в трех местах. Тройной перелом таза, 11 переломов костей правой ноги, сломанная ключица и ребра, раздробленная стопа, живот Фриды проткнул металлический поручень — в больнице, куда ее привезли, были немало удивлены, что она все еще жива.

Фрида Кало это преодолела. Уже в больнице она попросила, чтобы ей принесли краски и кисти (родители также заказали для нее подрамник, позволяющий рисовать лежа). Фрида прожила недлинную и непростую, но чрезвычайно яркую жизнь.

Она была открытой бисексуалкой, убежденной коммунисткой, алкоголичкой, матерщинницей и крамольницей, ее бурные романы (в том числе с Диего Риверой, за которого она выходила дважды) обсуждали не только в Мексике, но и в Штатах. Ее картины становились сенсацией в Париже, Лондоне и Нью-Йорке, ее именем называли астероид, текилу и голливудские фильмы. На похоронах Фриды (она умерла в 47 лет) присутствовал президент Мексики. Она стала первой мексиканкой, изображенной на почтовой марке США — случай выдающийся, учитывая ее политические взгляды.

Борису Кустодиеву был всего 31 год, когда у него диагностировали опухоль спинного мозга. В ходе операции стало ясно, что придется перерезать нервы и выбирать — сохранить подвижность ног или рук. Сам Борис Михайлович был под наркозом и решение принять не мог. За него решила жена: «Руки оставьте, руки! Художник — без рук! Он жить не сможет». Остаток жизни он передвигался в инвалидном кресле.

Борис Кустодиев это преодолел. Он продолжал преподавать, именно в этот период он написал самые свои жизнеутверждающие полотна. До последних дней Кустодиев сохранял оптимизм и чувство юмора. Слабый, практически неподвижный, он любил принимать гостей и неизменно уговаривал их не расходиться рано. А когда его все же увозили на кресле в спальню, шутил: «Не расшибите, я же стеклянный!».

Когда уроженке Рима Артемизии Джентилески было 22, ее изнасиловал учитель — флорентийский художник Агостино Тасси. Отец Артемизии подал на Тасси в суд. Разбирательство, которое длилось 7 месяцев, было для девушки унизительнее самого изнасилования. Инцидент получил широкую огласку, ее подвергали бесконечным допросам и даже пыткам (в XVII веке показания, дававшиеся под пытками, автоматически считались правдивыми). Все это время Артемизия старалась оправдать Тасси — несмотря ни на что, она испытывала к нему симпатию и надеялась, что насильник в конце концов на ней женится. Этого не произошло: оказалось, что Тасси уже женат, суд приговорил его к году тюрьмы. Унижения и муки оказались напрасными: девушка осталась ни с чем.

Артемизия Джентилески это преодолела.

Она вышла замуж, уехала во Флоренцию, стала первой в истории женщиной, избранной в члены Академии живописного искусства во Флоренции. Она сделала себе имя, прославилась в Риме, Неаполе, а позднее и за границей, превратилась в икону феминисток и воплощение идеи гендерного реванша. Самой известной ее картиной стала «Юдифь, обезглавливающая Олоферна». Юдифь Артемизия писала с себя. Олоферна — разумеется, с Агостино Тасси.

В 1941 году 72-летнему Матиссу диагностировали рак кишечника. Он перенес тяжелую операцию, которая, как он рассчитывал, могла подарить ему еще пару лет жизни. Врачам удалось казалось бы невозможное — Анри Матисс прожил еще 13 лет. Впрочем, восстановиться ему уже не удалось. Оставшиеся годы он был практически прикован к постели и слишком слаб для того, чтобы работать как прежде.

Анри Матисс это преодолел. Он не утратил ни любви к жизни, ни интереса к работе. Матисс не мог стоять у мольберта, поэтому он прикреплял уголь к палке и рисовал этой импровизированной указкой.

Когда Оскару Кокошке было 26, он познакомился с Альмой Малер — известной венской femme fatale, музой и вдовой Густава Малера. Их изматывающий, паталогический, болезненный роман длился три года. Потом Альма сдалась и сбежала от художника к архитектору Вальтеру Гропиусу. И без того нестабильная психика Оскара дала сильный крен.

В 1914-м Кокошка отправился воевать — отчасти потому, что ему нравилось как он смотрится в драгунском шлеме, но в основном — чтобы отвлечься, забыть Альму.
Через год он был ранен на Галицийском фронте в голову и потерял память — некоторое время считался погибшим.

По возвращении домой Оскар Кокошка был признан психически нездоровым.

Оскар Кокошка это преодолел. Он заказал мюнхенской художнице Гермине Мосс куклу, которая должна была стать копией Альмы Малер. Кокошка сопроводил заказ подробными инструкциями: он просил Гермину уделить особое внимание «изгибам женского тела». Он также интересовался, «возможно ли, чтобы у куклы открывался рот». Некоторое время он появлялся со своей «спутницей» на светских мероприятиях, приводил куклу на приемы, обмахивал ее веером в ложе венской оперы. Потом Кокошка отрезал ей голову.

Некоторые странности не помешали Кокошке добиться успеха — он был профессором Дрезденской академии, жил безбедно, при жизни считался едва ли не гением. В возрасте 50 он встретил в Праге Олду Палковску, на которой женился и был с ней счастлив еще 43 года — до самой смерти.

В 1933 году практически никому не известный, но амбициозный художник Фрэнсис Бэкон организовал в Лондоне свою персональную выставку. Ни одной работы продать ему не удалось, единственным результатом стала разгромная рецензия в «Таймс». Спустя три года Бэкон отправил несколько картин на Международную сюрреалистическую выставку, но кураторы их отвергли, посчитав «недостаточно сюрреалистическими». Разочарованный художник уничтожил практически все, что написал к этому времени и некоторое время не притрагивался к холсту.

Фрэнсис Бэкон это преодолел. Он снова заставил себя работать и вскоре нащупал ту манеру, которая сделала его одним из самых узнаваемых, востребованных и дорогих художников XX века. Одним из немногих он добился признания при жизни. Бэкон до самого конца оставался чрезвычайно самокритичным творцом. Он по-прежнему уничтожал свои картины, которые считал неудачными. Но уже не столь часто — ведь теперь ему приходилось выкупать их обратно за десятки тысяч.

В 42-м достигший совершеннолетия Лерой Нейман отправился воевать в Европу. В мемуарах он вспоминал, как накануне высадки в Нормандии им раздали презервативы. Это было практичное решение: презервативы следовало натягивать на стволы, чтобы оружие не испортили песок и вода. Но все, разумеется, шутили напропалую, понимая, что использовать «экипировку» по прямому назначению, многим уже никогда не придется. «Как будто кошмары Иеронима Босха ожили в реальности» — писал он об этом опыте.

Лерой Нейман это преодолел. Он не просто выжил, война принесла ему немалые дивиденды. Во-первых, он понял, насколько хрупка и мимолетна жизнь, и как глупо тратить ее на нелюбимое дело. А во-вторых, получил ветеранскую стипендию в Институте искусства в Чикаго. Прославившись в первую очередь как иллюстратор журнала Playboy, Нейман быстро добился успеха.

Его работы экспонировались в музеях, гонорары вызывали зависть в академических кругах, дружбой с ним гордились Фрэнк Синатра и Мухаммед Али. Официальный художник пяти олимпиад, меценат, профессор живописи, он умер в возрасте 91 года, став воплощением Американской мечты.

Октябрьская революция застала Зинаиду Серебрякову в родовом поместье в селе Нескучном. Предвидя скорые погромы, Серебряковы бежали в Харьков. Имение разграбили и сожгли, мужа Зинаиды Евгеньевны арестовали. Вскоре после ареста он умер от сыпного тифа. Художница осталась с четырьмя детьми на руках — без средств к существованию, практически на пепелище.

Зинаида Серебрякова это преодолела. Сторонясь соцреализма и модных авангардистских течений, она перебивалась случайными заработками в Харькове, а позднее в Петрограде. А в 24-м сумела выбраться в Париж, где продолжала работать на износ. На первых порах во Франции ей приходилось нелегко. Каким-то образом ей удалось забрать из СССР двоих детей, еще двое остались за железным занавесом (их художница увидела почти 40 лет спустя). Константин Сомов, видевшийся с Серебряковой в Париже, писал: «Она такая жалкая, несчастная, неумелая, все ее обижают».

Она не опускала рук, продолжала исступленно работать и добилась признания — сначала за границей, а после и в Советском Союзе. Во времена «оттепели» ее выставки с успехом проходили в Москве, Ленинграде и Киеве. Впрочем, в СССР Зинаида Евгеньевна не приезжала ни разу.

Иван Мясоедов, сын известного передвижника Григория Мясоедова — того самого, с которого Репин писал Ивана Грозного, — не спешил распахнуть объятия советской власти. После революции он служил в армии Деникина кем-то вроде атташе по культурным вопросам. Потом в Крыму его арестовали чекисты и бросили за решетку с тем, чтобы утром расстрелять.

Иван Мясоедов это преодолел. Человек недюжинной силы и профессиональный атлет, он выломал прутья голыми руками (по крайней мере, так он рассказывал сам) и бежал в Германию.

Иван Мясоедов был недурным художником — на его счету десятки очаровательных пейзажей и несколько изрядных портретов. Однако прославился он на другом поприще — пожалуй, Иван Григорьевич — самый знаменитый фальшивомонетчик в истории человечества. Фунты и доллары выходили у него «как живые» — Мясоедова неоднократно арестовывали, но всякий раз отпускали — слишком уж ценен был этот талант. В годы второй мировой его услугами охотно пользовался Гитлер — нарисованные Мясоедовым (также известным под фамилией «Зотов») банкноты должны были подорвать экономику Англии и США. Не то, чтобы Ивану Григорьевичу так нравились фашисты. Просто на фоне большевиков они казались ему меньшим злом.

Томас Икинс — художник, фотограф и педагог — был признан классиком американского реализма уже после смерти. При жизни ему приходилось сталкиваться с непониманием — его методы преподавания казались современникам слишком прогрессивными. Икинс одним из первых отказался от гипсовых статуй в качестве моделей и ввел практику обнаженного позирования в смешанных классах, где учились и юноши, и девушки.

Когда Томас Икинс возглавлял Академию изящных искусств Пенсильвании, он в одном из таких классов велел натурщику снять набедренную повязку — по меркам 1886 года это было шокирующим проявлением свободомыслия. Художника уволили с поста директора со скандалом.

Томас Икинс это преодолел. Он ушел с высоко поднятой головой, за ним последовало немало его учеников. Вскоре Икинс преподавал в Институте Дрекселя в Филадельфии. Правда, оттуда его тоже уволили — по той же самой причине.

Эдвард Мунк был чрезвычайно болезненным персонажем. «Болезни, безумие и смерть заглядывали в мою колыбель и сопровождали меня в течение всей жизни» — говорил он. Алкоголь, наркотики, паранойя, мучительный роман с Тулой Ларсен, окончившийся ее попыткой покончить с собой и простреленным пальцем художника — все это отнюдь не укрепляло его здоровья.
В 1918 году Мунк подхватил Испанский грипп, свирепствовавший в Европе и унесший миллионы жизней.

Эдвард Мунк это преодолел. Человек, который не мог похвалиться ни высоким уровнем социальной ответственности, ни крепким иммунитетом, он выздоровел и дожил до 80. В память об этом эпизоде он оставил два автопортрета — с Испанским гриппом и после него.

Моне и Ренуар, Репин и Яблонская, стойко продолжавшие рисовать даже в немощи… Обри Бёрдслей, с 7 лет знавший, что обречен… Список тех, что творил вопреки роковым обстоятельствам, можно продолжать и продолжать. Да, они это преодолели.