Игорь
Эммануилович Грабарь

Игорь Эммануилович Грабарь (13 (25) марта 1871 год, Будапешт, Австро-Венгрия – 16 мая 1960 год, Москва, СССР) - российский и советский художник, реставратор, искусствовед. Он достиг значительных высот сразу в нескольких сферах – живописной, музейной, реставрационной и научной.

Особенности творчества художника Игоря Грабаря: яркая насыщенная цветовая палитра, увлеченность импрессионизмом и дивизионизмом, индивидуальная их трактовка. Ведущие направления: пейзаж (его "фирменным" знаком стали многочисленные изображения инея, зимние пейзажи), портреты, натюрморты.

Известные картины Грабаря: «Сентябрьский снег», «Февральская лазурь», «Роскошный иней».

Детство и юность Игоря Грабаря

Когда Грабарь менял паспорт по окончании университета, нетрезвый паспортист запутался в данных и поставил местом рождения Петербург. Исправить ошибку паспортист наотрез отказался. С тех пор Грабарь значился в документах уроженцем Петербурга (и его вариаций, ведь за долгую жизнь художника город побывал Петроградом и стал Ленинградом, а вот обратно в Петербург не успел переименоваться).

На самом деле будущий художник Игорь Грабарь родился в Будапеште, а в России оказался лишь в возрасте девяти лет. Впрочем, русский дух был им впитан с детства. Дед его по матери Адольф Добрянский был активным участником славянофильского движения и в своем доме устанавливал русские обычаи. Отец, депутат будапештского парламента, тоже активный борец против мадьяризации славян, вынужден был бежать в Россию еще в 1876 году, где зарегистрировался под конспиративной фамилией Храбров (впоследствии Игорь так подписывал свои ранние работы). Семья приехала к отцу в Егорьевск (Рязанская губерния) только в 1880 году, но соединились они ненадолго – вскоре отца перевели в Измаил, а мальчик продолжил учебу в Егорьевске. Рисовать он начал в раннем детстве, «изводя пропасть бумаги».

Впервые прикоснувшись к масляным краскам, вдохнув их запах в мастерской своего учителя рисования, Игорь Грабарь был покорен навсегда: «Я думал, что не выдержу от счастья, наполнявшего грудь, особенно когда почувствовал сладостный, чудесный запах свежей краски».

В 1882 году он поступил в московский лицей цесаревича Николая. Самым лучшим в этом отрезке биографии Игоря Грабаря, пожалуй, было то, что он закончился. Среди богатых мальчиков Грабарь весьма и весьма выделялся, при лицее находился в качестве «живущего стипендиата», и однокашники отнюдь не упускали возможности пройтись по поводу его бедности. Впрочем, хорошие впечатления тоже имели место. В Москве в это время походила грандиозная всероссийская художественно-промышленная выставка, и Грабарь проводил долгие часы в художественном отделе, рассматривая картины Репина, Крамского, Куинджи и Перова. Всей душой стремясь проникнуть в мир по ту сторону холста, Грабарь проводил все выходные в Третьяковке, искал знакомств с людьми искусства, начал посещать рисовальные классы Московского общества любителей художеств. Лицей Игорь закончил с золотой медалью и в 1889 году поступил на юридический факультет Петербургского университета, где уже учился его старший брат Владимир, ставший впоследствии блестящим юристом. Петербург очаровал его с первого взгляда и на всю жизнь остался для Грабаря самым красивым городом Европы.

«Наш пострел везде поспел», или Обучение Грабаря

С детства Игорь Грабарь привык рассчитывать только на себя, и в Петербурге это сослужило ему хорошую службу. Он слету вписался в петербургскую жизнь, вел активную деятельность сразу в нескольких направлениях: научном, литературном, художественном. Параллельно юридическому он получал историко-филологическое образование, учился, писал обзоры выставок и критические статьи, составлял биографии живописцев. О студенческой поре у него остались самые радостные впечатления, в отличие от обучения в лицее. В это же время к нему пришел первый успех. Работа 1889 года «Крыша под снегом» была высоко оценена его друзьями-художниками, студентами Академии художеств. К слову об Академии – Игорь Грабарь уже с 1892 года посещал академическую мастерскую прославленного педагога Павла Чистякова, обучившего Репина, Серова, Врубеля. И, конечно, после университета путь Грабаря лежал в Академию художеств, это понимал и он сам, и его товарищи. Но, по совету своего друга художника Щербинского, Грабарь решил погодить с подачей заявления в Академию, которая переживала процесс серьёзной реорганизации, и поступил лишь в 1894 году.

Уже на следующий год состоялась его первая европейская поездка, включившая в себя Германию, Италию, Францию. Наибольшее влияние на него оказала итальянская культура, в частности, венецианская живопись. А Париж, столица импрессионизма, захватил его. Визит в лавку Амбруаза Воллара стал одним из поворотных моментов. Оказывается, в мире есть Ван Гог, Гоген, Сезанн! По возвращении Грабарю все сложнее было убеждать себя в необходимости продолжать академическое образование – после того, как он увидел, что творится «на передовой». Он перевелся в пользующуюся огромной популярностью мастерскую Репина, но и там продержался недолго. Ему казалось, что учеба в Академии лишает его взгляд свежести, а кисть естественности. В поисках иных учителей Грабарь снова направился в Европу, на этот раз в Мюнхенскую школу Антона Ашбе, пользовавшуюся большой популярностью у русских художников. Здесь Грабарь оказался на своем месте, а оценивший его талант руководитель школы даже предложил ему быть старостой группы и проводить занятия для новичков. Позже Игорь Грабарь возглавил одно из двух отделений школы.

Хронологические рамки мюнхенского периода в биографии художника Грабаря – с 1896 по 1901 год. В это время он не только писал и преподавал, но и изучал историю живописи, скульптуру, архитектуру. Через год Грабарь снова съездил в Париж, и это путешествие позволило ему создать «синтез Мюнхена и Парижа», осознать, насколько ему близко импрессионистское направление, и главное, усвоив новые веянья, трансформировать их в собственный путь.

Грабарь-художник и Грабарь-искусствовед в дореволюционной России

Всемирная выставка в Париже в 1900 году стала для Игоря Грабаря, во-первых, эстетическим потрясением, а в-главных, четким указателем на то, что художнику следует сосредоточиться на изображении родных ему реалий: «…эта выставка мне подсказала мысль, не дававшую с тех пор покоя, – мысль, что художнику надо сидеть у себя дома и изображать свою, ему близкую и родную жизнь. Милле, Курбе и Мане писали то, что видели вокруг себя, потому что понимали это свое лучше, чем чужое, и потому что любили его больше чужого».

Вернувшись в Россию, Грабарь примкнул к сторонникам объединения «Мир искусства». Собственно, еще в Мюнхене началось его сотрудничество с одноименным журналом и Сергеем Дягилевым. Его обзоры выставок и критические заметки уже тогда пользовались большой популярностью, а оценки поражали тонкостью и точностью. К моменту возвращения он был известен в среде мирискусников как критик и тревожился, примут ли его как художника. Волнения оказались напрасны – в 1902 году на выставке «Мира искусства» Грабарь выставил десять картин, и все они были приняты благосклонно, показателем чего стало первое приобретение Третьяковки – картина «Луч солнца» (1901 г.) 

«Мир искусства» ориентировал участников русского культурного процесса исследовать собственные корни. Это стало одним из стимулов, побудивших Грабаря к активной искусствоведческой деятельности. Его предтечей можно назвать Александра Бенуа. Кстати, Грабарь высоко ценил Бенуа. По воспоминаниям художника, Бенуа ему «сразу страшно понравился больше всего», и это впечатление Игорь Грабарь сохранил на всю жизнь. Александр Бенуа написал «Историю русской живописи в ХIХ веке», Грабарь же с начала 1900-х и до конца жизни трудился над «Историей русского искусства» (сначала – для издательства Иосифа Кнебеля). Работа над «Историей» стала одним из главных его достижений. В ходе нее Грабарь сформировался как крупный российский искусствовед и непревзойденный специалист в сфере атрибуции русской живописи.

Нередко он чувствовал, что научная работа препятствует развитию его живописного дара. «Если бы я мог сбросить с себя архивы, истории, исследования, весь организационный дурман, забивавший голову и отводивший от живописи. Но что-нибудь одно: либо искусство, либо наука об искусстве», – с тоской признавался Грабарь. Однако ему все же пришлось научиться соединять искусство и науку о нем. В 1909 году состоялась крупная экспозиция его картин в Союзе русских художников, после чего Грабарь погрузился в научную и архитектурную деятельность и пять лет не прикасался к кисти. По просьбе вдовы знаменитого доктора Григория Захарьина Игорь Грабарь взялся за проектировку комплекса больницы-мемориала в память об умершем сыне Захарьиных. Результат недвусмысленно указывал на большую увлеченность автора итальянским архитектором эпохи возрождения Андреа Палладио. Однако и эту страсть ему пришлось задвинуть ради продолжения работы над «Историей русского искусства». Компенсацией послужил вышедший из-под его пера раздел о русской архитектуре ХIV-XIX в. В 1914 году было издано уже пять томов серии «История русского искусства». Также Грабарь написал ряд монографий о крупных русских художниках. В революционную пору работа над изданием прекратилась, но Грабарь никогда о ней не забывал. Уже в советское время ему удастся вернуться к теме: по его инициативе с 1954 по 1962 год выходило многотомное издание «История русского искусства».

В 1902 году Третьяковка приобрела первую работу Грабаря, а уже в 1913 он занял пост попечителя Третьяковской галереи – фактически это соответствовало должности директора, которая сохранилась за ним вплоть до 1925 года.

Именно Грабарю принадлежит заслуга глобального преобразования Третьяковской галереи из частного собрания в музей общественного значения. Грабарь задумал и в конце концов осуществил принципиальные изменения в размещении картин. Симпатичная деталь: благодаря перевеске картина Сурикова «Боярыня Морозова» впервые оказалась расположена так, что просматривалась издалека, через анфиладу залов. Это оказалось настолько удачным решением, что, говорили, Суриков, войдя в обновленную галерею, поклонился Грабарю до земли. Помимо восторгов и благодарностей ему пришлось столкнуться и с основательным противодействием. Противники нововведений во главе с бывшим попечителем Третьяковки Ильей Остроуховым настаивали на необходимости сохранить в галерее порядки, царившие при самом Павле Третьякове. Победа в этом споре осталась за Грабарем, но далась она ему непросто. Также на его совести (в самом что ни на есть хорошем смысле) составление каталога и полная инвентаризация галереи. Это занятие потребовало много времени, но оно же и было одним из главных соблазнов, вынудивших Грабаря принять руководство галереей. «Это не служба, не обуза, даже не труд, а наслаждение, сплошная радость», – говорил он о работе над атрибуцией картин, чье происхождение оставалось до поры до времени под вопросом.

Игорь Грабарь – певец снега и инея

После распада «Мира искусства» Грабарь перебрался из Петербурга в имение Титово Тульской губернии, которым владела его тетка. Именно здесь он открыл тему, ставшую одним из его символов – иней. «Бриллиантовые кружева на бирюзовой эмали неба» Грабаря нам хорошо знакомы по многочисленным картинам «в инее» (1, 2, 3, 4, 5).  

Знакомство и дружба с богатым хлебосольным художником Николаем Мещериным привели к тому, что более двадцати пяти лет Игорь Грабарь провел (наездами) в имении Мещерина Дугино. В Дугино же в полной мере проявилась еще одна знаковая для его живописи тема – снег. Сам художник говорил, что самый интересный для него пейзаж – зимний (1, 2, 3). Здесь он нашел и жену. Валентина Мещерина приходилась племянницей Николаю Мещерину. У Грабаря родилось двое детей – Ольга и Мстислав.

Игорь Грабарь в послереволюционной России и СССР

После октябрьской революции Игорь Грабарь взял на себя бесценную работу по сохранению художественных произведений. Новую власть он безоговорочно признал, сразу же начал с ней сотрудничать, свою задачу видел в сохранении и реставрации картин. Грабарь принимал активное участие в создании государственного музейного фонда, национализации и дальнейшем распределении художественных коллекций (что во многих случаях означало попросту спасение этих произведений от уничтожения). Помимо этого, он трудился в Академии истории материальной культуры, руководил художественно-постановочной частью Малого театра, в Московском университете читал уникальный на тот момент курс лекций по научной реставрации и продолжал руководить Третьяковкой, организовывал в ней интереснейшие выставки. Его высочайший профессионализм был оценен не только на родине, но и востребован за границей. В 20-30-е годы Грабарь в качестве крупнейшего искусствоведа много ездил по всему миру. В 1928-м году в СССР было введено звание заслуженного деятеля искусств, и первым лауреатом стал Игорь Грабарь.

Осознав, что на все сферы его не хватает, он решил сосредоточиться на реставрационной работе, представлявшей на тот момент для него наибольший интерес. Руководством Третьяковкой и преподаванием в МГУ пришлось пожертвовать. А пресловутое «вот уйду на пенсию и тогда!» в случае Игоря Грабаря означало возвращение к занятиям живописью, что он и сделал в 1930-м году. Ведь как он со вздохом признавался, «художник более чуток и гибок, чем искусствовед, его глаза не столь безнадежно закрыты шорами, его мозг не столь предательски загружен историей, теорией и всякими предвзятостями». Впрочем, ни с искусствоведением, ни с активной деятельностью Грабарь после получения персональной пенсии не распрощался, просто позволял себе больше заниматься непосредственно живописью. Предшествующее десятилетие он тоже не забывал о кисти, а в 1923 году даже побывал в Америке с большой выставкой, в которую вошли и двадцать его картин. Не обошлось в творчестве Грабаря и без ангажированных произведений, которые нынче ему, случается, ставят в вину. Также поздний Грабарь известен своими портретами – этот жанр у него стал ведущим в 1920-1930-е годы.

Создатель множества монографий русских художников, внесший неоценимый вклад в историю русского искусства, Игорь Грабарь написал также автомонографию. «Моя жизнь» увидела свет в 1937 году. В эти же годы вышли его монографии о Репине и Серове. Тогда же он возглавил Московский государственный
художественный институт.

Вторую мировую войну Грабарь встретил в эвакуации в Грузии, и уже с 1942 года руководил Комиссией по учету и охране памятников. В 1943 году Игорю Грабарю исполнилось 72 года, однако ни о какой спокойной старости в его случае речь не шла. Он возглавил Всероссийскую Академию художеств, а также ленинградский Институт живописи, скульптуры и архитектуры, был избран действительным членом Академии наук СССР. Через год он стал руководителем Научно-исследовательский института истории искусств АН СССР, созданного по его же инициативе. В следующем году Грабарь принял на себя руководство Государственными центральными реставрационными мастерскими. Все эти должности оставались за ним до самой смерти. А итог жизни Игоря Грабаря, пожалуй, лучше всего подведут его же слова:
« ... искусство, искусство и искусство. С детских лет до сих пор оно для меня – почти единственный источник радости и горя, восторгов и страданий, восхищения и возмущения, единственное подлинное содержание жизни».

Автор: Алена Грошева