Раненый кирасир, покидающий поле битвы

«Раненый кирасир, покидающий поле битвы» – одна из знаковых и самых драматических картин Теодора Жерико – создавалась 23-летним художником в страшной спешке. Шёл 1814-й год. Франция переживала мучительное похмелье после поражения наполеоновской армии. Наполеон отрёкся от престола. К власти опять вернулись Бурбоны.

В начале лета этого года Жерико оставил столицу. Он провёл летние месяцы на родине своей матери, в Нормандии, посвящая больше времени не живописи, а конным прогулкам. Однако Париж, переживающий катастрофическую и калейдоскопическую смену политических режимов, всё равно манил художника. В сентябре Жерико вернулся и получил приглашение участвовать в Салоне. Представить ему было нечего. Всего за три недели, работая в сумасшедшем ритме, он написал «Раненого кирасира». По замыслу Жерико, «Кирасир» должен был стать парной картиной к «Офицеру конных егерей» и представляться вместе с ней. За «Офицера», свою дебютную работу, 21-летний Жерико получил двумя годами ранее, на Салоне 1812 года, большую золотую медаль и признание публики и критики, еще не подозревая, что этот успех станет в его биографии не только первым, но и самым крупным и повторить его более не удастся.

«Раненого кирасира» отделяет от «Офицера конных егерей императорской гвардии» всего каких-то полтора-два года, а как изменилось настроение и общая тональность! Офицер представлен в момент атаки, в спокойной и торжественной уверенности – кирасир же покидает поле битвы, он сломлен и теряет уверенность. Фактура обеих картин также существенно разнится. «Офицер конных егерей» был написан в нервной, энергичной манере, густыми мазками (за стремление работать с краской, по консистенции больше напоминающей тесто, товарищи даже прозвали Жерико тестомесом). Эта новаторская эскизная манера тогда поразила главу классицистов – стареющего Жака-Луи Давида, воскликнувшего: «Откуда это? Я не знаю этой кисти и такого стиля!» Однако, создавая «Раненого кирасира», Жерико отступил от своего новаторства, он сделал работу более «приглаженной» и в целом традиционной.

Но самым ярким отличием «Раненого кирасира» от «Офицера конных егерей» стал колорит. Работая над «Офицером», совсем еще юный, но очень амбициозный Жерико ставил себе целью если не превзойти, то, по крайней мере, сравняться с Рубенсом в богатстве фактуры; он использовал богатую палитру, совмещающую холодные цвета с яркими вспышками алого и фрагментами теплых тонов. Колорит «Раненого кирасира» стал мрачным, контрастным, тёмным. Он только усиливал гнетущую атмосферу неизбежного поражения. Позднее Теодор Жерико сформулирует афоризм, заключающий его художественные убеждения: «Чем больше на картине оттенков чёрного – тем выше её художественная ценность».

И вот, при том, что «Кирасир» в художественной выразительности не уступает «Офицеру», ни критики, ни зрители не захотели его принять. Они отвернулись от Жерико. Те, кто еще недавно превозносил его молодое, но мощное дарование, теперь демонстрировали неудовольствие. Общее настроение Салона 1814 года выражалось словами «на этой выставке слишком много офицеров и лосин», в отношении картины Жерико высказывались еще резче: «Лошадь чудовищна! Колорит чёрен и искажён…» Легко идентифицировать себя с победой, но никто не хочет отождествлять себя с поражением, вот и французская публика – не пожелала. Если «Офицер конных егерей» был грандиозным символом взлёта наполеоновской эпохи, то «Раненый кирасир, покидающий поле боя» стал её скорбным реквиемом, предвестником её неминуемого заката.

Автор: Анна Вчерашняя