войти
Войдите на сайт
Залогиньтесь, чтобы использовать максимум функций Артхива
Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку
Теодор Жерико • Живопись, 1812, 349×266 см
Описание картины «Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку»
Картину Теодора Жерико «Офицер конных егерей императорской гвардии во время атаки» называют самым грандиозным символом уходящей наполеоновской эпохи. Она стала дебютом художника, которому на момент написания исполнился всего 21 год.
Жерико начал искать образ, способный адекватно выразить время, во время похода армии Наполеона на Россию – во Франции он воспринимался с неподдельным энтузиазмом. Много времени художник проводил в Лувре, чья коллекция необычайно разрослась и обогатилась в результате грабительски захваченных трофеев, привозимых армией Наполеона отовсюду. Во вкусах Жерико были вполне всеяден: он копировал мастеров очень разных манер, но главным ориентиром того периода являлся для него Рубенс. Задумывая «Офицера конных егерей», амбициозный молодой художник рассчитывал потягаться именно с ним в богатстве фактуры и колорите. Обладая стремительной и уверенной манерой письма, Жерико не использовал при работе над «Офицером конных егерей» предварительного рисунка, работал сразу маслом. Правда, перед этим он сделал множество небольших масляных набросков – этому методу его научил художник Пьер Герен. Однако окончательное живописное решение никак не находилось.
Однажды, направляясь на праздник в Сен-Клу, Жерико увидел ползущую впереди повозку какого-то небогатого ремесленника. Внезапно началась гроза. Напуганная лошадь встала на дыбы, но запуталась в упряжи и начала исступлённо биться, пытаясь высвободиться. Её глаза налились кровью, морда была забрызгана пеной, а под отблескивающей на солнце шкурой в яблоках ходили мышцы. Этот образ рвущейся изо всех сил мощной и горячей лошади потряс Жерико и стал решающим импульсом для «Офицера конных егерей».
Перед нами земля, истерзанная боем. Небо заволокло дымом, пространство вокруг озаряется багровыми отблесками. Но у блестящего офицера в черном мундире, алом ментике и медвежьей шапке с султаном нет ни страха, ни паники, ни спешки. Его взгляд не просто спокоен – он холоден, как лезвие его сабли. Лошадь, покрытая леопардовой шкурой, вздыбилась в бешеном порыве, где-то видны обломки орудий и бегущий под натиском артиллерии враг, атмосфера до предела накалена. Однако всадник не теряет самообладания, он развернулся в седле, чтобы дать сигнал к атаке: всё вокруг пылает и рушится, но он уверен и твёрд.
Интересно, что на Салоне 1812 года, присудившем Жерико большую золотую медаль, картина была представлена как портрет лейтенанта Робера Дьедонне, но имя это впоследствии благополучно забылось. Да и не всё ли равно, как звали человека, позировавшего Жерико? Ведь на самом деле «Офицер конных егерей» – это менее всего индивидуальный портрет. Напротив, картина представляет собой широчайшее обобщение. Это не изображение конкретного офицера, а портрет всей Франции, оказавшейся в этот период на пороге мирового владычества, но готовой вот-вот обрушиться в пропасть национальной катастрофы.
«Порыв офицера егерей – это прыжок в ничто, – пишет Валерий Прокофьев, автор монографии «Теодор Жерико». – В нём всё проникнуто тем трагическим перенапряжением сил и страстей, в котором так быстро суждено было надорваться энергии французского народа, разбуженного революцией и соблазнённого блеском воинской славы империи».
Автор: Анна Вчерашняя
Жерико начал искать образ, способный адекватно выразить время, во время похода армии Наполеона на Россию – во Франции он воспринимался с неподдельным энтузиазмом. Много времени художник проводил в Лувре, чья коллекция необычайно разрослась и обогатилась в результате грабительски захваченных трофеев, привозимых армией Наполеона отовсюду. Во вкусах Жерико были вполне всеяден: он копировал мастеров очень разных манер, но главным ориентиром того периода являлся для него Рубенс. Задумывая «Офицера конных егерей», амбициозный молодой художник рассчитывал потягаться именно с ним в богатстве фактуры и колорите. Обладая стремительной и уверенной манерой письма, Жерико не использовал при работе над «Офицером конных егерей» предварительного рисунка, работал сразу маслом. Правда, перед этим он сделал множество небольших масляных набросков – этому методу его научил художник Пьер Герен. Однако окончательное живописное решение никак не находилось.
Однажды, направляясь на праздник в Сен-Клу, Жерико увидел ползущую впереди повозку какого-то небогатого ремесленника. Внезапно началась гроза. Напуганная лошадь встала на дыбы, но запуталась в упряжи и начала исступлённо биться, пытаясь высвободиться. Её глаза налились кровью, морда была забрызгана пеной, а под отблескивающей на солнце шкурой в яблоках ходили мышцы. Этот образ рвущейся изо всех сил мощной и горячей лошади потряс Жерико и стал решающим импульсом для «Офицера конных егерей».
Перед нами земля, истерзанная боем. Небо заволокло дымом, пространство вокруг озаряется багровыми отблесками. Но у блестящего офицера в черном мундире, алом ментике и медвежьей шапке с султаном нет ни страха, ни паники, ни спешки. Его взгляд не просто спокоен – он холоден, как лезвие его сабли. Лошадь, покрытая леопардовой шкурой, вздыбилась в бешеном порыве, где-то видны обломки орудий и бегущий под натиском артиллерии враг, атмосфера до предела накалена. Однако всадник не теряет самообладания, он развернулся в седле, чтобы дать сигнал к атаке: всё вокруг пылает и рушится, но он уверен и твёрд.
Интересно, что на Салоне 1812 года, присудившем Жерико большую золотую медаль, картина была представлена как портрет лейтенанта Робера Дьедонне, но имя это впоследствии благополучно забылось. Да и не всё ли равно, как звали человека, позировавшего Жерико? Ведь на самом деле «Офицер конных егерей» – это менее всего индивидуальный портрет. Напротив, картина представляет собой широчайшее обобщение. Это не изображение конкретного офицера, а портрет всей Франции, оказавшейся в этот период на пороге мирового владычества, но готовой вот-вот обрушиться в пропасть национальной катастрофы.
«Порыв офицера егерей – это прыжок в ничто, – пишет Валерий Прокофьев, автор монографии «Теодор Жерико». – В нём всё проникнуто тем трагическим перенапряжением сил и страстей, в котором так быстро суждено было надорваться энергии французского народа, разбуженного революцией и соблазнённого блеском воинской славы империи».
Автор: Анна Вчерашняя
