Павел
Петрович Чистяков

Павел Петрович Чистяков (23 июня 1832, село Пруды, Тверская губерния – 11 ноября 1919, Царское Село (ныне г. Пушкин), Санкт-Петербург) — русский художник-реалист, мастер портретной и исторической живописи, выдающийся педагог, воспитавший несколько поколений знаменитых русских живописцев.

Особенности творчества художника Павла Чистякова: Павел Петрович оставил небезынтересное живописное наследие, однако число его работ невелико. Но главным его призванием и смыслом жизни стала педагогическая деятельность. За годы преподавания в Императорской Академии художеств Чистяков выработал свою собственную систему, в которой объединил лучшее из академической школы и собственных наработок, создав основу для развития у учеников более широких взглядов на реалистическое искусство. Как говорил о Чистякове Илья Репин, «он — наш общий и единственный учитель». Виктор Васнецов, Михаил Врубель и Василий Суриков, Валентин Серов и Василий Поленов – звезды русской живописи, вышедшие из мастерской Павла Чистякова.

Известные работы Павла Чистякова: «Джованнина», «Боярин», «Римский нищий», «Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного…» 

Из бывших крепостных
Мать и отец Павла Чистякова были крепостными крестьянами генерал-майора Алексея Петровича Тютчева. Отец Петр Никитич успешно управлял имением своего барина в Весьегонском уезде Тверской губернии, и наградой за честный труд были вольные, которые получали дети Чистякова при крещении: Павел стал свободным через три дня после появления на свет.

После приходской школы Павел поступил в уездное училище города Бежецка, и учился очень усердно, окончив училище с отличием. Как вспоминал художник, «отец мой... делал иногда счета угольком на белом некрашеном полу. Вот эти-то цифры я припоминал и копировал (на кирпичной печке) тоже угольком. Единицы и палочки я не любил, а все больше 2, 0, 3, 6, 9 и т.д., всё круглое... Двенадцати лет я уже чувствовал... что-то о перспективе в натуре и даже нарисовал деревянную колокольню, углом стоящую к зрителю...» Городские власти пожелали отправить мальчика на обучение в тверскую гимназию за казенный счет, однако же Павел Чистяков имел более значимую цель – Академию художеств, на меньшее он был не согласен.

Учился – и учил
После училища Павел Чистяков работал землемером. За два года, которые он отдал этому занятию, в нем окончательно оформилась мечта – стать художником. Отец дал согласие и денег – 17 с полтиной рублей, взятых в долг. И вот – столица! В 1849 году Павла Чистякова зачислили вольноприходящим учеником в Императорскую Академию художеств. В Санкт-Петербурге юноша жил у родственников, ходил на занятия пешком, скудно ел и много работал: приходилось давать уроки рисования и брать заказы.

Рутинные повторения рисования гипсов раздражали Чистякова, но знал он рисунок и перспективу блестяще. Давая частные уроки, он учил – и сам учился, придумывая новые приемы, в том числе принцип рисования снизу вверх – «с земли, с ног». Он умел объяснить и показать ученикам основы рисунка, объяснить принципы композиции, и все это доходчиво, без напыщенности. Его педагогический талант был замечен, и Чистякова пригласили преподавать в Рисовальной школе Общества поощрения художеств.

В апреле 1858 года художнику присуждают серебряную медаль; его цель - стать историческим живописцем - становится ближе. Для этого надо было написать программную композицию, созданную по строгим академическим канонам. Малую золотую медаль молодому художнику присудили в 1860 году за работу «Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту». Два года спустя грандиозная «Софья Витовтовна» принесла Павлу Чистякову вожделенную Большую золотую медаль и право на пенсионерскую заграничную поездку, а за картину заплатили 800 рублей – было на что путешествовать.

Академические штудии
Начав вояж с Германии, Чистяков едет во Францию – куда же без Парижа! Оттуда – в благословенную Италию. Пышная природа, яркие краски, восхитительные итальянки: «…представьте наше лето, наше небо, только все краски ярче и в то же время несколько туманнее, сквозь флёр, как будто, и мнится, что всё вам видится, - вот эта-то полусонная замирающая нежность и есть исключительный характер Италии». Чистяков много работает, ходит по музеям и впитывает впечатления, как губка. Он пишет картины «Джованнина», «Голова чочары», «Римский нищий», начинает работу над «Мессалиной» - картиной, которую он писал всю жизнь, но так и не окончил.

В 1870 году, по окончанию пенсионерской поездки, Павлу Чистякову было присвоено звание академика. Он начал свою преподавательскую деятельность в стенах Академии художеств, и с первых уроков дал понять своим студентам, что топтаться на одном месте и бесконечно повторять одно и то же они на его уроках не будут. «Хорошо учить, значит, любя учить, а любя ничего не скучно делать» - с таким подходом к преподаванию Павел Петрович нажил себе врагов из числа академиков. Зато студенты его обожали, и постепенно самые талантливые сгруппировались вокруг страстного и одаренного учителя. Васнецов называл Чистякова «посредником между учеником и натурой». Педагог много внимания уделял природе, естественным цветам, формам и линиям.

«Будет просто, как попишешь раз со сто»
В 1872 году Чистяков получил должность адьюнкт-профессора гипсоголовного и этюдного натурного классов, которую занимал на протяжении двух десятилетий. Он обучил основам рисунка сотни студентов, чутко выделяя наиболее талантливых из них. В его классах учились Елена Поленова и Федор Бруни, Виктор Борисов-Мусатов и Генрих Семирадский, Дмитрий Кардовский и Василий Матэ.

Среди замечательных художников – учеников Чистякова – есть ряд всемирно известных мастеров живописи: Илья Репин и Виктор Васнецов, Михаил Врубель и Василий Суриков, Валентин Серов и Василий Поленов. Как вспоминал Павел Петрович, «Поленов, Репин по окончании курса в Академии брали у меня в квартире Левицкого уроки рисования, то есть учились рисовать ухо гипсовое и голову Аполлона. Стало быть, учитель я неплохой, если с золотыми медалями ученики берут уроки рисования с уха и с головы…» Врубель учился в личной мастерской Чистякова с 1882 года, и, по его словам, именно Павел Петрович вернул ему радость живописи.

«Будет просто, как попишешь раз со сто» - любимая поговорка Чистякова. При том Павел Петрович старался дать своим ученикам не только технические знания: он учил их чувствовать, соображать, думать. Чистяков всегда интересовался вопросами теории цветов, углубленно изучал физиологию зрения. В сферу его интересов входила не только живопись, но и философия, литература, музыка и, конечно же, история. В общении с учениками Чистяков был общителен и доброжелателен, вникал в переживания и мысли художников, работающих по заданной теме, при том не допускал снисхождения. Бывал резок, бывал вспыльчив и ироничен; на слабую работу мог сказать ученику – «Завидую вашей кисти». Вот чего не любил – так это самонадеянности и самолюбия. Он говорил: «Так как не все юноши одинаково талантливы, не все глядят при рисовании на натуру правильно, то, прежде всего, надо научить их смотреть как следует. Это почти что самое необходимое».

В 1892 году Павла Чистякова назначили членом академического совета, профессором высшего художественного училища и заведующим мозаичной мастерской. С 1890 по 1912 годы он заведовал мозаичным отделением, оставив преподавание гипсов и натуры. Под руководством Чистякова проводились работы по оформлению интерьеров Исаакиевского собора и Храма Воскресения Христа, а в Москве - храма Христа Спасителя. Именно Чистяков развеял сомнения Василия Васнецова, и тот дал согласие на свое участие в росписи Владимирского собора в Киеве.

Семья, друзья и домочадцы
Будущая жена Чистякова, Вера Егоровна Мейер (1848 - 1919) родилась в Италии, во время пенсионерской поездки ее отца Егора Егоровича Мейера, выпускника ( и с 1853 года академика) Императорской Академии художеств. Некоторое время Мейеры жили на Дальнем Востоке и вернулись в Петербург в 1863 году. Здоровье отца было расстроено, и мать семейства, Софья Васильевна, ходатайствовала о государственном содержании на обучение своих дочерей в Императорской Академии художеств. Унаследовав талант отца, Мария обучалась гравировке, а Вера к тому времени уже получила две медали за живописные работы. 13 декабря 1865 года Вера Мейер получила диплом, который давал ей право «преподавать уроки рисования в женских институтах, гимназиях и других учебных заведениях».

Надо сказать, что у Павла Чистякова бывали в жизни некие «прозрения», когда ему являлись предстоящие события. Художник их не особо афишировал, однако близкие люди знали об этой его особенности. И вот про будущую жену ему тоже случилось такое предвидение. «Ещё в Бежецке, когда мне лет 14 было, мы с мальчишками на святках гадали. Смотрю я в щёлочку, в церковь Иоанна Богослова и вижу: стоит девочка и глядит исподлобья: запомнил лицо-то. И вот когда я уже 23-х лет вошёл к ним в дом, вздрогнул. Сон вспомнил - она! Стоит и смотрит исподлобья».

После возвращения художника из зарубежной пенсионерской поездки, несмотря на большую разницу в возрасте в 16 лет Павел Чистяков и Вера Мейер поженились и поселились в казенной квартире Академии на Васильевском острове. У супругов родилось трое детей: дочери Анна и Вера и сын Всеволод. В 1876 году Павел Чистяков купил дачу в Царском Селе (ныне город Пушкин), куда два года спустя переехал с семьей на постоянное жительство, оставив за собой мастерскую в городе.
Писательница и художница Ольга Форш, друг семьи Чистяковых, рассказывала о том, что людей ее учитель «жалел бесконечно. Всегда жили в доме не только бесчисленные тверские родственники, но и совсем чужие случайные подростки». Хозяйство под чутким руководством Веры Егоровны вела сестра художника – Аграфена Петровна, или, как ее называли баба Ду; компанию ей составляла еще одна сестра – Юлия Петровна. Жила у Чистяковых воспитанница Ольга Мейер, племянница и любимая ученица Варвара Баруздина.

В доме Чистяковых всегда было много посетителей: приходили на уроки ученики, приходили друзья, соседи по дачам, многие задерживались на обед. Говорили обо всем: о народе и России, о философии, обсуждали последние научные достижения. В большой гостиной на первом этаже по вечерам музицировали и пели. Павел Петрович дружил с Василием Поленовым, который после Академии уехал преподавать в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В обширной переписке с Павлом Третьяковым Чистяков часто обсуждал перспективы тех или иных своих учеников, давал советы по приобретению наиболее выдающихся работ для галереи. « ...Великий мудрец был Павел Петрович и как художник был исполнен … изящества и такта в обращении» - вспоминал об учителе Илья Репин, частый гость в доме своего учителя и коллеги. «…Он привязывал к себе и роднил всех, кому посчастливилось общение с ним».

Павел Петрович поддерживал дружеские отношения с Дмитрием Менделеевым, обучал рисунку его сестру Анну. В деревянном домике с флюгерами-петушками всегда были рады знаменитому врачу Сергею Боткину и его брату-живописцу, академику Михаилу Боткину, художнику Василию Савинскому, писателям Дмитрию Мережковскому и его жене, поэтессе Зинаиде Гиппиус.

На склоне лет
В 1914 году Чистяков вышел в отставку. Он был все еще бодр, принимал учеников. По дому сновали многочисленные внуки, по вечерам собирались гости, велись беседы о русской идее и о политике – куда было без нее. Революция принесла с собой голод и болезни. Родственники продали портрет матери художника, но вырученных денег хватило ненадолго. В 1918 году умерла жена Чистякова, Вера Егоровна, год спустя не стало и самого художника: Павел Петрович скончался в своем доме, в Царском Селе 11 ноября 1919 года.