войти
опубликовать
button-pro-crown
PRO аккаунты для художников
check
Продажи через магазин в Facebook и Instagram
check
Отсутствие рекламы на страницах
check
Почтовые рассылки произведений
check
Продажа репродукций и цифровых версий
Подробнее
button-pro-crown
PRO аккаунты для художников
arrow-toparrow-down
check
Продажи через магазин в Facebook и Instagram
check
Отсутствие рекламы на страницах
check
Почтовые рассылки произведений
check
Продажа репродукций и цифровых версий
Подробнее

Усадьба Абрамцево в лицах и судьбах. Часть I: Васнецов, Поленов, Репин, Нестеров

Имение Абрамцево в 60-ти километрах от Москвы называют самым сказочным местом из всех российских музеев-заповедников, а еще «местом силы» русских художников и малой родиной русского модерна.
Усадьба Абрамцево в лицах и судьбах. Часть I: Васнецов, Поленов, Репин, Нестеров
С 1843-го года Абрамцево принадлежало писателю-славянофилу Сергею Тимофеевичу Аксакову. Здешняя сказочно-былинная природа навеяла Аксакову русскую версию сказки о красавице и чудовище — «Аленький цветочек», а подолгу гостивший в Абрамцеве Гоголь именно тут читал вслух второй, впоследствии сожжённый том «Мёртвых душ».

Потом сказочная усадьба опустела. Почти 10 лет после смерти Аксакова она простояла заколоченной, пока в 1870 году её не купила молодая чета — Савва Иванович и Елизавета Григорьевна Мамонтовы. С Мамонтовых началась в Абрамцеве «новая эра»: туда приезжали гостить и работать Репин и Васнецов, Антокольский и Суриков, Поленов и Нестеров, Серов и Коровин, Врубель и Шаляпин и многие-многие другие известные личности. Впоследствии это объединение назовут «Абрамцевский художественный кружок».

Несколько слов о Мамонтовых

Конечно, гостей привлекала природа Абрамцева — чрезвычайно живописная, с озёрами, речкой Ворей, фруктовым садом и регулярным парком. Москва к тому же — недалеко, а если ехать от Абрамцева в обратную сторону, на таком же примерно расстоянии — Сергиев Посад с его атмосферой русской старины. Да и в самом Абрамцеве эта атмосфера поддерживалась постройками в псевдорусском стиле архитекторов Ивана Ропета и Виктора Гартмана.
Баня-теремок в Абрамцеве построена по проекту архитектора Ивана Ропета (настоящая его фамилия — Петр

Баня-теремок в Абрамцеве построена по проекту архитектора Ивана Ропета (настоящая его фамилия — Петров, Ропет — псевдоним-анаграмма). Подобный стиль, называемый псевдорусским или ропетовским, популярный в 70-е годы XIX ст., повлиял на становление русского модерна.

Фото: A. Savin (Wikimedia Commons)

Но едва ли не более важным было гостеприимство и обаяние хозяев. Савва Мамонтов, успешный промышленник и страстный покровитель искусств, которого называли Саввой Великолепным и Московским Медичи, не только помогал всем, кого находил талантливым, но и буквально фонтанировал новыми идеями, заражал всех своим энтузиазмом. Его жена Елизавета Григорьевна, из купеческого рода Сапожниковых, славилась добрым и ровным характером и тонким художественным вкусом. «Вдохновляющий деспотизм» Мамонтова и живое человеческое участие его жены сделали Абрамцево неотразимо привлекательным для гостей.
На фото: Елизавета Мамонтова, 1870-е и Савва Мамонтов, 1860-е.
На фото: Елизавета Мамонтова, 1870-е и Савва Мамонтов, 1860-е.
Скульптор Марк Антокольский, Серёжа, Елизавета Григорьевна и Савва Иванович Мамонтовы, 1870-е.

Скульптор Марк Антокольский, Серёжа, Елизавета Григорьевна и Савва Иванович Мамонтовы, 1870-е.

Когда Мамонтовы только купили имение, у них было двое сыновей — Сергей и Андрей, а Елизавета Григорьевна ждала появления на свет третьего — Всеволода. Мамонтовы называли детей с умыслом: первые буквы их имён должны были составить имя «Савва». После рождения третьего сына Елизавета Григорьевна пообещала мужу: «САВ у нас уже есть — а ВА будут девочками». Именно так и вышло: у Мамонтовых родилось еще две дочки — Вера и Александра.
  • Андрей Мамонтов, Серёжа Мамонтов, 1870-е.
  • Елизавета Мамонтова с сыном Серёжей (слева, конец 1860-х) и с дочерью Верой (начало 1890-х).

Виктор Васнецов

Сын Мамонтовых Всеволод вспоминал, как он впервые увидел художника Виктора Васнецова: «…наше детское внимание привлёк высокий худощавый блондин с несколько угловатыми движениями, изображавший Мефистофеля». Дело было на святках 1879 года, в московском доме Мамонтовых ставили «живую картину» — домашний спектакль по «Фаусту». Застенчивый и малообщительный Васнецов был так захвачен общей артистической атмосферой, что неожиданно для себя самого оказался на сцене, да еще в главной роли.

Публика к началу 1880-х уже знает Васнецова — автора злободневных картин вроде безрадостной «С квартиры на квартиру», но никому пока особо не интересен Васнецов-сказочник. Васнецов, склонный во всём сомневаться, и сам не верит в свою счастливую звезду. Савва Мамонтов возникает в его жизни как добрый волшебник, счастливо повернувший её течение вспять. Он как раз занят строительством Донецкой каменноугольной железной дороги и заказывает Васнецову несколько больших картин для её правления: «Ковер-самолет», «Битва скифов со славянами», «Три царевны подземного царства». В них Васнецов смог раскрыть своё настоящее призвание — не реалистическую живопись в духе передвижников, а модернистскую — мифологическую, сказочную.
Васнецов близко сходится со всем семейством Мамонтовых и, вместе с Поленовым и Репиным, становится завсегдатаем Абрамцева и одним из самых деятельных участников абрамцевского кружка. Много лет Абрамцево было для Виктора Васнецова и его младшего брата Аполлинария, тоже художника, местом постоянного притяжения. В окрестностях Абрамцева Васнецов делает эскизы для картины «Баян», создаёт этюды для «Ивана-царевича на сером волке» и долго бродит вокруг многочисленных прудов, чтобы найти живописную натуру для знаменитой «Алёнушки».
Слева: Художники Виктор Васнецов и Александр Киселев в Абрамцеве, 1890-е.
Справа: Елизавета Мамонтов
Слева: Художники Виктор Васнецов и Александр Киселев в Абрамцеве, 1890-е.
Справа: Елизавета Мамонтова и Виктор Васнецов в Абрамцеве, 1890-е.
Когда в Абрамцеве Виктор Васнецов начинает писать «Богатырей», к его домику хозяева велят привести лучших лошадей — в Абрамцеве обожают конные прогулки (как, впрочем, и городки, и рыбалку), а дети Мамонтовых немного завидуют брату Андрею — его облик Васнецов «подарил» Алёше Поповичу.
Одни и те же лошади из конюшен усадьбы Абрамцево послужили прототипами и богатырских коней с картины Васнецова (вверху), и лошадок с шаржа Ильи Репина (внизу). Кстати, на первом плане репинского рисунка прекрасно узнаваем хозяин имения Савва Мамонтов.
Но живописцем Васнецов стал бы и без Мамонтовых. Важнее другое: благодаря Абрамцеву Васнецов открывает себя как архитектора и декоратора.

В Великую субботу 1880-го года разлилась абрамцевская речка Воря и народ, закончив предпасхальные приготовления, не смог попасть в церковь на другом берегу реки. И тогда крестьяне устремились в усадьбу, так как знали, что в Абрамцево обязательно будет служиться заутреня. Этот случай подтолкнул Мамонтовых и их ближайших друзей к мысли, что на территории имения нужно построить храм. Идея захватила всех. Решили, что церковь должна быть выполнена в духе древнерусских построек. Поленов и Васнецов создают свои проекты церкви для Абрамцева одновременно: первый — более аскетичный и строгий, в духе старых новгородских храмов, но побеждает второй, васнецовский, более декоративный и более сказочный.

В Абрамцеве все испытывают небывалый творческий подъем: проектируют, рисуют, красят, вышивают хоругви, режут по дереву и высекают по камню. Росписи стен, иконы, деревянная резьба алтаря — всё делается руками обитателей Абрамцева. «Дом наш, — пишет Елизавета Григорьевна Мамонтова в 1881-м году, — принял совсем божественный вид. На всех столах лежат чертежи, рисунки, эскизы… Васнецову церковь не даёт даже ночи спать, всё рисует разные детали».

Чуть больше года понадобилось, чтобы появился на свет «васнецовский» храм — Церковь Спаса Нерукотворного. Небольшой образ Богоматери для иконостаса абрамцевской церкви, написанный Васнецовым, позднее послужит прообразом васнецовской Богоматери для киевского Владимирского собора.
Вверху — церковь Спаса Нерукотворного в Абрамцево. Внизу — Богоматерь с младенцем, икона Виктора Вас
Вверху — церковь Спаса Нерукотворного в Абрамцево. Внизу — Богоматерь с младенцем, икона
С глубокой древности иконопись служила «языком для неграмотных» - особым языком со своими правилами и символикой. Веками мастера-иконописцы доводили его до совершенства, пытаясь передать материальными средствами духовное инобытие. Оттого иконопись и по сей день считается труднейшим и редчайшим искусством, в котором соединяются человеческие возможности и божественное начало. Читать дальше
Виктора Васнецова, и алтарь абрамцевского храма. Источники фото: 1, 2
Строительство близилось к завершению. «Шла страшная горячка, все были завалены работой, — вспоминает жена Василия Поленова Наталья, — и только за несколько дней до освящения вспомнили, что еще не окрашены клиросы». Художник Николай Неврев наскоро выкрасил клиросы сине-зелёной краской. Вышло мрачно и тяжеловесно. Тогда Васнецов велел многочисленным детям Абрамцева поскорее нести ему полевые растения, целые букеты — для вдохновения, и расписал клиросы цветами и бабочками.
Источники фото: 1, 2
Источники фото: 1, 2
Пол в церкви хотели делать обыкновенным, цементно-мозаичным. Васнецов возмутился и потребовал выложить на полу фантастический цветок, быстро набросав рисунок. Тёмные и светлые камешки для орнамента собирали по берегам речки Вори — невольной виновницы появления на свет абрамцевского храма.
Источник фото: 1.
Источник фото: 1.
Церковь — не единственная постройка на территории Абрамцева, спроектированная Васнецовым. Неподалёку от церкви по его рисункам соорудили сказочную «Избушку на курьих ножках», которую некоторые звали языческим капищем. Оба проекта Васнецова — и избушка, и церковь — считаются первыми произведениями русского модерна.
«Избушка на курьих ножках», спроектированная Виктором Васнецовым. Источник фото: 1.
«Избушка на курьих ножках», спроектированная Виктором Васнецовым. Источник фото: 1.

Васнецов-сценограф также не представим вне Абрамцева. Савва Мамонтов прекрасно пел, в Италии брал уроки оперного пения и к тому же обладал незаурядным талантом постановщика и музыкального режиссёра. В Абрамцеве постоянно ставились спектакли вполне профессионального уровня — с декорациями, костюмами, самостоятельно написанными или адаптированными сценариями. Познакомившись с драматургом Александром Островским, Мамонтов загорелся идеей ставить «Снегурочку», оперу Римского-Корсакова. Славянская мифология (пусть и справедливо называемая «кабинетной» — то есть скорее придуманной, чем когда-либо действительно существовавшей в народном сознании) не только была в большой моде, но и прекрасно отвечала «сказочному» духу Абрамцевской усадьбы. Сначала Мамонтов поставит «Снегурочку» на своей домашней сцене, а потом — на сцене своей Частной оперы.

Виктор Васнецов сам сыграл в абрамцевском домашнем спектакле Деда Мороза и создал для «Снегурочки» запоминающиеся декорации.
Усадьба Абрамцево в лицах и судьбах. Часть I: Васнецов, Поленов, Репин, Нестеров
Усадьба Абрамцево в лицах и судьбах. Часть I: Васнецов, Поленов, Репин, Нестеров

Василий Поленов

Поленов познакомился с молодой четой Мамонтовых еще в Риме в начале 1870-х: он приехал после Академии совершенствоваться в живописи, они — лечить страдающего болезнью почек сына Андрея. Как и в случае с Васнецовым, Мамонтова и Поленова в первую очередь сблизило не столько искусство, сколько железные дороги. Дело в том, что детство Василия Поленова прошло в Олонецкой губернии на реке Оять, он боготворил этот северный край и страшно обрадовался, когда узнал, что неутомимый Савва Мамонтов надумал вести туда железную дорогу. «Тогда я распишу станцию фресками», — пообещал Поленов. Мамонтов, в свою очередь, звал Поленова в России являться к ним без церемоний.

Поленов стал частым гостем Абрамцева. С Мамонтовым они крепко сдружились. Промышленник обращается к художнику в письмах «Дорогой Василий Дмитриевич», а в молодости — не иначе как «Дорогой друг Базиль».
Василий Поленов и Савва Мамонтов, 1890-е.
Василий Поленов и Савва Мамонтов, 1890-е.
Поленов в купеческо-разночинной среде Абрамцева — чуть ли не единственный потомственный дворянин и аристократ. Но это не мешает ему больше всех возиться с мальчишками: только сыновей у Мамонтовых трое, а вместе с племянниками и крестьянскими ребятами из двух близлежащих деревень — и не сосчитать. «Друг Базиль» играет с ними в войну, усердно швыряет плоские камешки, чтобы те несколько раз подпрыгнули над водой абрамцевских живописных озёр и назначается адмиралом абрамцевской флотилии. Под руководством Поленова у ребят появляется личный причал на речке Воря и целых три лодки — «Лебедь», «Рыбка» и «Кулебяка», а Поленов умело обучает их ходить по реке на вёслах и под парусом.
Обстоятельства жизни Поленова складывались так, что его друзья Елизавета и Савва Мамонтовы оказывались свидетелями всех важных событий его личной биографии. В их доме в Риме 27-летний Поленов был молча влюблён в 18-летнюю княжну Марусю Оболенскую. Девушка в считанные дни сгорела от врачебной ошибки, и, судя по письмам Елизаветы Григорьевны, Мамонтовы лишь по неожиданно сильной скорби Поленова догадались о его чувствах к Оболенской. Другим сильным чувством Поленова в России стала оперная певица Мария Климентова. А когда она отвергла любовь художника, утешения он снова искал у друзей в Абрамцеве.

Когда завсегдатаи Абрамцева, включая Поленова, были захвачены строительством своей церкви, Поленов, помимо прочего, создавал эскизы для покровов и хоругвей. Их вышивали Елизавета Григорьевна и её двоюродная сестра Наташа Якунчикова. Поленову тогда было под 40, Наташе — 26, и он, переживавший до этого только несчастливые романы, даже не сразу заметил, какими глазами смотрит на него молодая родственница Мамонтовых.

Поленов и Наталья Якунчикова станут первой парой, которая повенчается в абрамцевской Церкви Спаса Нерукотворного. Наталья Васильевна стала преданной спутницей Поленову и написала книгу воспоминаний «Абрамцево».
Слева: Портрет Поленова (рисунок Виктора Васнецова). 
Справа: Портрет Натальи Якунчиковой (рисунок В

Слева: Портрет Поленова (рисунок Виктора Васнецова).
Справа: Портрет Натальи Якунчиковой (рисунок Василия Поленова).

Общий вид, эскиз и фрагмент резного алтаря Церкви Спаса Нерукотворного, спроектированного Василием П
Общий вид, эскиз и фрагмент резного алтаря Церкви Спаса Нерукотворного, спроектированного Василием Поленовым по мотивам его путешествия по Ближнему Востоку.
Обладая незаурядным архитектурно-декоративным мышлением, Поленов проектирует паникадило (светильник)
Обладая незаурядным архитектурно-декоративным мышлением, Поленов проектирует паникадило (светильник) для Церкви Спаса Нерукотворного, а также выполняет на керамике образ для внешней стены храма. Металлические зубцы защитного козырька при определённом солнечном освещении приближаются прямо к голове Христа, символизируя терновый венец. Источник фото: 1.

Святые Кирилл и Мефодий, княгиня Ольга, князь Владимир, иконописец Алипий, летописец Нестор, Алексий
Святые Кирилл и Мефодий, княгиня Ольга, князь Владимир, иконописец Алипий, летописец Нестор, Алексий Митрополит Московский. Иконы, написанные Василием Поленовым. Источники фото: 1.

Так называемая «Поленовская дача» в Абрамцеве. Деревянный домик был построен в 1882-м, когда поженил
Так называемая «Поленовская дача» в Абрамцеве. Деревянный домик был построен в 1882-м, когда поженились Василий Поленов и Наталья Якунчикова. Правда, чета Поленовых потом обосновалась в собственной усадьбе Борок, а домик в Абрамцеве использовался как мастерская. Но название «Поленовской дачи» за ним сохранилось. Источник фото: 1.

Илья Репин

С Репиным Мамонтовы тоже познакомились за границей, хотя так же близко, как с Поленовым, сошлись не сразу. «Поклон Репину, — пишет вскоре кому-то из друзей Савва Мамонтов, — хоть я его и мало знаю, но он люб мне». И в другом письме: «Самым усердным образом кланяюсь через Вас Репину, надеюсь и даже наверное рассчитываю, что будущее еще сблизит нас с ним».

Ну, а какой же самый верный способ сблизиться с интересным и многообещающим художником? Правильно — пригласить к себе в Абрамцево. Савва Мамонтов так и поступил. И вот уже Репин сообщает в письме Адриану Прахову: «Были у Мамонтовых и, несмотря на скверную погоду, время провели чудесно! Я склонен думать, что Абрамцево — лучшая в мире дача; это просто идеал!»

Почти каждое лето Репин с женой Верой и детьми — в Абрамцеве. И не просто наездами, а живут, что называется, оседло: занимают небольшую дачу неподалёку от главного дома со смешным называнием «Яшкин дом». В «Яшкином доме» в разное время кто только ни гостил: и Репины, и Васнецовы, и Нестеров. А почему «Яшкин»? Савва Иванович записывает в своём дневнике 30 июня 1878 года такое объяснение: «Название дано потому, что маленькая Веруша назвала этот дом своим, а так как её прозвище было Яшка, то и домик назвали Яшкин».
«Ждут не дождутся вся наша мелюзга, когда поедут в Абрамцево», — сообщает в одну из долгих зим Репин Мамонтову о своих детях.

Работается Репину в Абрамцеве прекрасно. В близлежащих деревнях он находит нужные ему для работы крестьянские типы, в абрамцевской природе — компоненты пейзажа. Здесь он задумывает масштабную картину «Крестный ход в Курской губернии» — точно известно, что мальчика-горбуна Репин зарисовал неподалёку от Абрамцева, делает первые эскизы «Запорожцев, пишущих письмо турецкому султану».
В постройке Церкви Спаса Нерукотворного Репин участвует не столь деятельно, как Васнецов и Поленов, но всё же есть в этой работе и его весомый вклад. Репин написал главную храмовую икону — образ Спаса Нерукотворного, а жена Репина Вера — икону «Надежда, Вера, Любовь и мать их Софья».
Слева — образ Спаса Нерукотворного работы Репина. Справа — написанная Верой Репиной под руководством
Слева — образ Спаса Нерукотворного работы Репина. Справа — написанная Верой Репиной под руководством мужа икона
С глубокой древности иконопись служила «языком для неграмотных» - особым языком со своими правилами и символикой. Веками мастера-иконописцы доводили его до совершенства, пытаясь передать материальными средствами духовное инобытие. Оттого иконопись и по сей день считается труднейшим и редчайшим искусством, в котором соединяются человеческие возможности и божественное начало. Читать дальше
, изображающая Веру, Надежду, Любовь и мать их Софью перед казнью. Источник фото: 1.
Репин разделяет увлечение Саввы Мамонтова скульптурой: у того в гончарной мастерской всегда свежая глина, готовая для лепки. Лепка увлекала Савву не меньше, чем музыка. Даже его товарищ, скульптор Антокольский признаёт: у Саввы талант! В Абрамцеве практиковали совместную творческую работу, и одновременно столовую абрамцевского дома украсило сразу три бюста, отличавшихся большим сходством: Васнецов вылепил бюст Репина, Репин — Саввы Мамонтова, а Мамонтов — Васнецова.
Слева: Виктор Васнецов. Скульптурный портрет Ильи Репина.
Справа: Савва Мамонтов. Скульптурный портр

Слева: Виктор Васнецов. Скульптурный портрет Ильи Репина.
Справа: Савва Мамонтов. Скульптурный портрет Виктора Васнецова.

Крайний справа: Илья Репин. Скульптурный портрет Саввы Мамонтова. Гипс. 1880-е.

Крайний справа: Илья Репин. Скульптурный портрет Саввы Мамонтова. Гипс. 1880-е.

Полное взаимопонимание и приязнь устанавливаются между хозяином усадьбы и Репиным, вот только дети Саввы Ивановича бывали недовольны: отчего это дядюшка Репин не играет с ними, как Поленов? Но однажды и Репину пришлось сдаться на волю абрамцевских ребятишек. Всеволод Мамонтов вспоминал: «Среднего роста, худощавый, с длинными кудреватыми волосами, мало словоохотливый, смотрящий на окружающих всегда с какой-то лукавой улыбкой, он, надо признаться, не привлекал наших детских сердец, тем более что мало уделял нам внимания и всегда относился к детям с полным равнодушием. Ярко запомнился мне только один случай, когда Илья Ефимович увлёкся нашей любимой игрой в войну — а по праздникам часто и взрослые принимали участие в этом нашем увлекательном занятии, конечно, на ролях командиров в наших малолетних армиях. Так вот, Репин, предводительствуя одним из отрядов, вошёл в раж и с азартом бежал во главе своих солдат при атаке неприятельской позиции, возбуждая бодрость подчинённых ему ребят какими-то странными резкими выкриками».

Михаил Нестеров

Нестеров впервые оказался в Абрамцеве в 1888-м году. Завсегдатаем усадьбы он не стал, но всё же бывал в гостях у Мамонтовых довольно часто, находя здесь вдохновение, радость и покой. В письмах сестре Александре Нестеров делится первым впечатлением от Абрамцева: «У Мамонтова все рисуют, играют и поют. Семья артистов и друзья артистов… Абрамцево, имение старика Аксакова, — одно из живописнейших в этой местности. Сосновый лес, река и парк, среди него — старинный барский дом с многочисленными службами и барскими затеями».

Среди того, что Нестеров окрестил «барскими забавами», больше всего впечатлили его два строения — баня-теремок в псевдорусском стиле архитектора Ропета и гончарная мастерская Мамонтова, спроектированная Виктором Гартманом.
Мастерская в Абрамцево, выполненная по проекту архитектора Виктора Гартмана. Источник фото: 1.

Мастерская в Абрамцево, выполненная по проекту архитектора Виктора Гартмана. Источник фото: 1.

«Свой этюд
Этюд – учебный набросок, который художник использует для изучения натуры. Эдакие прописи для художника, где все просто и понятно. Этюд пишется быстро, точно, схематично, буквально на коленке – это проверенный способ осязания мира и его каталогизации. Но статус этюда в истории искусства настолько неустойчив, что иногда он приобретает значение гораздо большее, чем финальная картина, для которой он служил подспорьем. Его окружают серьезной широкой рамой – и водружают на музейные стены. Так в каком же случае этюд – это ученическая разминка, а в каком – самостоятельное, живое и ценное, произведение? Читать дальше
„Монастырь S. Constanzia“
я вчера подарил Е.Г. Мамонтовой, ей подарок понравился», — сообщает Нестеров и добавляет: «Вообще на неё и Абрамцево сильно я рассчитываю в смысле успокоения нервов».

Но главное, что обнаруживает для себя Нестеров в Абрамцеве — это натура для его, пожалуй, самой известной картины «Видения отрока Варфоломея». «И однажды с террасы абрамцевского дома, — рассказывает художник, — совершенно неожиданно моим глазам представилась такая русская, русская осенняя красота. Слева холмы, под ними вьётся речка (аксаковская Воря). Там где-то розоватые осенние дали, поднимается дымок, ближе — капустные, малахитовые огороды, справа — золотистая роща. Кое-что изменить, что-то добавить, и фон для моего „Варфоломея“ такой, что лучше не выдумать».
«Абрамцевский» пейзажный фон картины был готов. Нестеров дописывал отдельные берёзки и осинки, написал фигуру старца, особенно выделив руки с дароносицей. Но не хватает главного — Варфоломея. Художник никак не мог найти голову для своего отрока. По примеру Мамонтовых Нестеров поселился на лето в подмосковной деревне Комякино, рядом с Абрамцевым, — там и встретилась долгожданная натура. «И вот однажды, идя по деревне, я заметил девочку лет десяти, стриженную с большими широко открытыми глазами, удивлёнными голубыми глазами, болезненную. Рот у неё был какой-то скорбный, горячечно дышащий, — так, почти готовыми цитатами из Достоевского, вспоминал Нестеров о встрече. — Я замер как перед видением. Я действительно нашёл то, что грезилось мне: это и был „документ“, „подлинник“ моих грёз. Ни минуты не думая, я остановил девочку, спросил, где она живёт, и узнал, что она не комякинская, что она дочь Марьи, что их изба вторая с краю… Дело пошло ладно. Мне был необходим не столько красочный этюд
Этюд – учебный набросок, который художник использует для изучения натуры. Эдакие прописи для художника, где все просто и понятно. Этюд пишется быстро, точно, схематично, буквально на коленке – это проверенный способ осязания мира и его каталогизации. Но статус этюда в истории искусства настолько неустойчив, что иногда он приобретает значение гораздо большее, чем финальная картина, для которой он служил подспорьем. Его окружают серьезной широкой рамой – и водружают на музейные стены. Так в каком же случае этюд – это ученическая разминка, а в каком – самостоятельное, живое и ценное, произведение? Читать дальше
, как тонкий, точный рисунок с хрупкой, нервной девочки. Работал я напряженно, стараясь увидеть больше того, что, быть может, давала мне моя модель. Я совершенно отождествлял это личико с моим будущим отроком Варфоломеем. У моей девочки было не только хорошенькое личико, но и ручки, такие худенькие, с нервно сжатыми пальчиками. Таким образом, я нашёл не одно лицо Варфоломея, но и руки его»
.

В воспоминаниях Всеволода Мамонтова есть указание на еще одно абрамцевское приобретение в знаменитой картине Нестерова: «Эту одинокую молодую берёзку Михаил Васильевич заимствовал с пейзажа иконы Сергия Радонежского, написанной М.В. Васнецовым для абрамцевской церкви».
Рекомендуемые выставки и показы
Абрамцевская берёзка. Слева — Нестеров. Видение отрока Варфоломея. Фрагмент. Справа — Виктор Васнецо
Абрамцевская берёзка. Слева — Нестеров. Видение отрока Варфоломея. Фрагмент. Справа — Виктор Васнецов. Сергий Радонежский. Икона
С глубокой древности иконопись служила «языком для неграмотных» - особым языком со своими правилами и символикой. Веками мастера-иконописцы доводили его до совершенства, пытаясь передать материальными средствами духовное инобытие. Оттого иконопись и по сей день считается труднейшим и редчайшим искусством, в котором соединяются человеческие возможности и божественное начало. Читать дальше
, написанная для храма Спаса Нерукотворного.
В второй части материала читайте рассказ о пребывании в Абрамцеве Валентина Серова, Константина Коровина и Михаила Врубеля.

Автор: Анна Вчерашняя