Усадьба Абрамцево в лицах и судьбах. Часть I: Васнецов, Поленов, Репин, Нестеров
Имение Абрамцево в 60-ти километрах от Москвы называют самым сказочным местом из всех российских музеев-заповедников, а еще «местом силы» русских художников и малой родиной русского модерна.
С 1843-го года Абрамцево принадлежало писателю-славянофилу Сергею Тимофеевичу Аксакову. Здешняя сказочно-былинная природа навеяла Аксакову русскую версию сказки о красавице и чудовище — «Аленький цветочек», а подолгу гостивший в Абрамцеве Гоголь именно тут читал вслух второй, впоследствии сожжённый том «Мёртвых душ».
Потом сказочная усадьба опустела. Почти 10 лет после смерти Аксакова она простояла заколоченной, пока в 1870 году её не купила молодая чета — Савва Иванович и Елизавета Григорьевна Мамонтовы. С Мамонтовых началась в Абрамцеве «новая эра»: туда приезжали гостить и работать Репин и Васнецов, Антокольский и Суриков, Поленов и Нестеров, Серов и Коровин, Врубель и Шаляпин и многие-многие другие известные личности. Впоследствии это объединение назовут «Абрамцевский художественный кружок».
Несколько слов о Мамонтовых
Конечно, гостей привлекала природа Абрамцева — чрезвычайно живописная, с озёрами, речкой Ворей, фруктовым садом и регулярным парком. Москва к тому же — недалеко, а если ехать от Абрамцева в обратную сторону, на таком же примерно расстоянии — Сергиев Посад с его атмосферой русской старины. Да и в самом Абрамцеве эта атмосфера поддерживалась постройками в псевдорусском стиле архитекторов Ивана Ропета и Виктора Гартмана.
Баня-теремок в Абрамцеве построена по проекту архитектора Ивана Ропета (настоящая его фамилия — Петров, Ропет — псевдоним-анаграмма). Подобный стиль, называемый псевдорусским или ропетовским, популярный в 70-е годы XIX ст., повлиял на становление русского модерна.
Фото: A. Savin (Wikimedia Commons)
Но едва ли не более важным было гостеприимство и обаяние хозяев. Савва Мамонтов, успешный промышленник и страстный покровитель искусств, которого называли Саввой Великолепным и Московским Медичи, не только помогал всем, кого находил талантливым, но и буквально фонтанировал новыми идеями, заражал всех своим энтузиазмом. Его жена Елизавета Григорьевна, из купеческого рода Сапожниковых, славилась добрым и ровным характером и тонким художественным вкусом. «Вдохновляющий деспотизм» Мамонтова и живое человеческое участие его жены сделали Абрамцево неотразимо привлекательным для гостей.
На фото: Елизавета Мамонтова, 1870-е и Савва Мамонтов, 1860-е.
Скульптор Марк Антокольский, Серёжа, Елизавета Григорьевна и Савва Иванович Мамонтовы, 1870-е.
Когда Мамонтовы только купили имение, у них было двое сыновей — Сергей и Андрей, а Елизавета Григорьевна ждала появления на свет третьего — Всеволода. Мамонтовы называли детей с умыслом: первые буквы их имён должны были составить имя «Савва». После рождения третьего сына Елизавета Григорьевна пообещала мужу: «САВ у нас уже есть — а ВА будут девочками». Именно так и вышло: у Мамонтовых родилось еще две дочки — Вера и Александра.
Андрей Мамонтов, Серёжа Мамонтов, 1870-е.
Елизавета Мамонтова с сыном Серёжей (слева, конец 1860-х) и с дочерью Верой (начало 1890-х).
Виктор Васнецов
Сын Мамонтовых Всеволод вспоминал
, как он впервые увидел художника
Виктора Васнецова:
«…наше детское внимание привлёк высокий худощавый блондин с несколько угловатыми движениями, изображавший Мефистофеля». Дело было на святках 1879 года
, в московском доме Мамонтовых ставили
«живую картину» — домашний спектакль по «Фаусту». Застенчивый и малообщительный Васнецов был так захвачен общей артистической атмосферой
, что неожиданно для себя самого оказался на сцене
, да еще в главной роли.
Публика к началу 1880-х уже знает Васнецова — автора злободневных картин вроде безрадостной
«С квартиры на квартиру», но никому пока особо не интересен Васнецов-сказочник. Васнецов
, склонный во всём сомневаться
, и сам не верит в свою счастливую звезду. Савва Мамонтов возникает в его жизни как добрый волшебник
, счастливо повернувший её течение вспять. Он как раз занят строительством Донецкой каменноугольной железной дороги и заказывает Васнецову несколько больших картин для её правления: «Ковер-самолет», «Битва скифов со славянами», «Три царевны подземного царства». В них Васнецов смог раскрыть своё настоящее призвание — не реалистическую живопись в духе передвижников
, а модернистскую — мифологическую
, сказочную.
Васнецов близко сходится со всем семейством Мамонтовых и
, вместе с Поленовым и Репиным
, становится завсегдатаем Абрамцева и одним из самых деятельных участников абрамцевского кружка. Много лет Абрамцево было для Виктора Васнецова и его младшего брата
Аполлинария, тоже художника, местом постоянного притяжения. В окрестностях Абрамцева Васнецов делает эскизы для картины
«Баян», создаёт этюды для
«Ивана-царевича на сером волке» и долго бродит вокруг многочисленных прудов
, чтобы найти живописную натуру для знаменитой
«Алёнушки».
Слева: Художники Виктор Васнецов и
Александр Киселев в Абрамцеве
, 1890-е.
Справа: Елизавета Мамонтова и Виктор Васнецов в Абрамцеве
, 1890-е.
Когда в Абрамцеве Виктор Васнецов начинает писать «Богатырей», к его домику хозяева велят привести лучших лошадей — в Абрамцеве обожают конные прогулки (как, впрочем, и городки, и рыбалку), а дети Мамонтовых немного завидуют брату Андрею — его облик Васнецов «подарил» Алёше Поповичу.
Одни и те же лошади из конюшен усадьбы Абрамцево послужили прототипами и богатырских коней с картины Васнецова (вверху), и лошадок с шаржа Ильи Репина (внизу). Кстати, на первом плане репинского рисунка прекрасно узнаваем хозяин имения Савва Мамонтов.
Но живописцем Васнецов стал бы и без Мамонтовых. Важнее другое: благодаря Абрамцеву Васнецов открывает себя как архитектора и декоратора.
В Великую субботу 1880-го года разлилась абрамцевская речка Воря и народ
, закончив предпасхальные приготовления
, не смог попасть в церковь на другом берегу реки. И тогда крестьяне устремились в усадьбу
, так как знали
, что в Абрамцево обязательно будет служиться заутреня. Этот случай подтолкнул Мамонтовых и их ближайших друзей к мысли
, что на территории имения нужно построить храм. Идея захватила всех. Решили
, что церковь должна быть выполнена в духе древнерусских построек. Поленов и Васнецов создают свои проекты церкви для Абрамцева одновременно: первый — более аскетичный и строгий
, в духе старых новгородских храмов
, но побеждает второй
, васнецовский
, более декоративный и более сказочный.
В Абрамцеве все испытывают небывалый творческий подъем: проектируют
, рисуют
, красят
, вышивают хоругви
, режут по дереву и высекают по камню. Росписи стен
, иконы
, деревянная резьба алтаря — всё делается руками обитателей Абрамцева.
«Дом наш, — пишет Елизавета Григорьевна Мамонтова в 1881-м году, —
принял совсем божественный вид. На всех столах лежат чертежи, рисунки, эскизы… Васнецову церковь не даёт даже ночи спать, всё рисует разные детали».
Чуть больше года понадобилось
, чтобы появился на свет
«васнецовский» храм — Церковь Спаса Нерукотворного. Небольшой образ Богоматери для иконостаса абрамцевской церкви
, написанный Васнецовым
, позднее послужит прообразом васнецовской
Богоматери для киевского Владимирского собора.
Вверху — церковь Спаса Нерукотворного в Абрамцево. Внизу — Богоматерь с младенцем
, Виктора Васнецова
, и алтарь абрамцевского храма. Источники фото:
1,
2
Строительство близилось к завершению.
«Шла страшная горячка, все были завалены работой, — вспоминает жена Василия Поленова Наталья, —
и только за несколько дней до освящения вспомнили, что еще не окрашены клиросы». Художник
Николай Неврев наскоро выкрасил клиросы сине-зелёной краской. Вышло мрачно и тяжеловесно. Тогда Васнецов велел многочисленным детям Абрамцева поскорее нести ему полевые растения
, целые букеты — для вдохновения
, и расписал клиросы цветами и бабочками.
Пол в церкви хотели делать обыкновенным, цементно-мозаичным. Васнецов возмутился и потребовал выложить на полу фантастический цветок, быстро набросав рисунок. Тёмные и светлые камешки для орнамента собирали по берегам речки Вори — невольной виновницы появления на свет абрамцевского храма.
Церковь — не единственная постройка на территории Абрамцева, спроектированная Васнецовым. Неподалёку от церкви по его рисункам соорудили сказочную «Избушку на курьих ножках», которую некоторые звали языческим капищем. Оба проекта Васнецова — и избушка, и церковь — считаются первыми произведениями русского модерна.
«Избушка на курьих ножках», спроектированная Виктором Васнецовым. Источник фото:
1.
Васнецов-сценограф также не представим вне Абрамцева. Савва Мамонтов прекрасно пел, в Италии брал уроки оперного пения и к тому же обладал незаурядным талантом постановщика и музыкального режиссёра. В Абрамцеве постоянно ставились спектакли вполне профессионального уровня — с декорациями, костюмами, самостоятельно написанными или адаптированными сценариями. Познакомившись с драматургом Александром Островским, Мамонтов загорелся идеей ставить «Снегурочку», оперу Римского-Корсакова. Славянская мифология (пусть и справедливо называемая «кабинетной» — то есть скорее придуманной, чем когда-либо действительно существовавшей в народном сознании) не только была в большой моде, но и прекрасно отвечала «сказочному» духу Абрамцевской усадьбы. Сначала Мамонтов поставит «Снегурочку» на своей домашней сцене, а потом — на сцене своей Частной оперы.
Виктор Васнецов сам сыграл в абрамцевском домашнем спектакле Деда Мороза и создал для «Снегурочки» запоминающиеся декорации.
Василий Поленов
Поленов познакомился с молодой четой Мамонтовых еще в Риме в начале 1870-х: он приехал после Академии совершенствоваться в живописи
, они — лечить страдающего болезнью почек сына Андрея. Как и в случае с Васнецовым
, Мамонтова и Поленова в первую очередь сблизило не столько искусство
, сколько железные дороги. Дело в том
, что детство Василия Поленова прошло в Олонецкой губернии на реке Оять
, он боготворил этот северный край и страшно обрадовался
, когда узнал
, что неутомимый Савва Мамонтов надумал вести туда железную дорогу.
«Тогда я распишу станцию фресками», — пообещал Поленов. Мамонтов
, в свою очередь
, звал Поленова в России являться к ним без церемоний.
Поленов стал частым гостем Абрамцева. С Мамонтовым они крепко сдружились. Промышленник обращается к художнику в письмах
«Дорогой Василий Дмитриевич», а в молодости — не иначе как
«Дорогой друг Базиль».
Василий Поленов и Савва Мамонтов, 1890-е.
Поленов в купеческо-разночинной среде Абрамцева — чуть ли не единственный потомственный дворянин и аристократ. Но это не мешает ему больше всех возиться с мальчишками: только сыновей у Мамонтовых трое, а вместе с племянниками и крестьянскими ребятами из двух близлежащих деревень — и не сосчитать. «Друг Базиль» играет с ними в войну, усердно швыряет плоские камешки, чтобы те несколько раз подпрыгнули над водой абрамцевских живописных озёр и назначается адмиралом абрамцевской флотилии. Под руководством Поленова у ребят появляется личный причал на речке Воря и целых три лодки — «Лебедь», «Рыбка» и «Кулебяка», а Поленов умело обучает их ходить по реке на вёслах и под парусом.
Обстоятельства жизни Поленова складывались так, что его друзья Елизавета и Савва Мамонтовы оказывались свидетелями всех важных событий его личной биографии. В их доме в Риме 27-летний Поленов был молча влюблён в 18-летнюю княжну Марусю Оболенскую. Девушка в считанные дни сгорела от врачебной ошибки, и, судя по письмам Елизаветы Григорьевны, Мамонтовы лишь по неожиданно сильной скорби Поленова догадались о его чувствах к Оболенской. Другим сильным чувством Поленова в России стала оперная певица Мария Климентова. А когда она отвергла любовь художника, утешения он снова искал у друзей в Абрамцеве.
Когда завсегдатаи Абрамцева, включая Поленова, были захвачены строительством своей церкви, Поленов, помимо прочего, создавал эскизы для покровов и хоругвей. Их вышивали Елизавета Григорьевна и её двоюродная сестра Наташа Якунчикова. Поленову тогда было под 40, Наташе — 26, и он, переживавший до этого только несчастливые романы, даже не сразу заметил, какими глазами смотрит на него молодая родственница Мамонтовых.
Поленов и Наталья Якунчикова станут первой парой, которая повенчается в абрамцевской Церкви Спаса Нерукотворного. Наталья Васильевна стала преданной спутницей Поленову и написала книгу воспоминаний «Абрамцево».
Общий вид, эскиз и фрагмент резного алтаря Церкви Спаса Нерукотворного, спроектированного Василием Поленовым по мотивам его путешествия по Ближнему Востоку.
Обладая незаурядным архитектурно-декоративным мышлением
, Поленов проектирует паникадило
(светильник) для Церкви Спаса Нерукотворного
, а также выполняет на керамике образ для внешней стены храма. Металлические зубцы защитного козырька при определённом солнечном освещении приближаются прямо к голове Христа
, символизируя терновый венец. Источник фото:
1.
Святые Кирилл и Мефодий
, княгиня Ольга
, князь Владимир
, иконописец Алипий
, летописец Нестор
, Алексий Митрополит Московский. Иконы
, написанные Василием Поленовым. Источники фото:
1.
Так называемая
«Поленовская дача» в Абрамцеве. Деревянный домик был построен в 1882-м
, когда поженились Василий Поленов и Наталья Якунчикова. Правда
, чета Поленовых потом обосновалась в собственной усадьбе Борок
, а домик в Абрамцеве использовался как мастерская. Но название
«Поленовской дачи» за ним сохранилось. Источник фото:
1.
Илья Репин
С
Репиным Мамонтовы тоже познакомились за границей
, хотя так же близко
, как с Поленовым
, сошлись не сразу.
«Поклон Репину, — пишет вскоре кому-то из друзей Савва Мамонтов, —
хоть я его и мало знаю, но он люб мне». И в другом письме:
«Самым усердным образом кланяюсь через Вас Репину, надеюсь и даже наверное рассчитываю, что будущее еще сблизит нас с ним».
Ну
, а какой же самый верный способ сблизиться с интересным и многообещающим художником? Правильно — пригласить к себе в Абрамцево. Савва Мамонтов так и поступил. И вот уже Репин сообщает в письме Адриану Прахову:
«Были у Мамонтовых и, несмотря на скверную погоду, время провели чудесно! Я склонен думать, что Абрамцево — лучшая в мире дача; это просто идеал!»
Почти каждое лето Репин с женой Верой и детьми — в Абрамцеве. И не просто наездами
, а живут
, что называется
, оседло: занимают небольшую дачу неподалёку от главного дома со смешным называнием
«Яшкин дом». В «Яшкином доме» в разное время кто только ни гостил: и Репины
, и Васнецовы
, и Нестеров. А почему
«Яшкин»? Савва Иванович записывает в своём дневнике 30 июня 1878 года такое объяснение:
«Название дано потому, что маленькая Веруша назвала этот дом своим, а так как её прозвище было Яшка, то и домик назвали Яшкин».
В постройке Церкви Спаса Нерукотворного Репин участвует не столь деятельно, как Васнецов и Поленов, но всё же есть в этой работе и его весомый вклад. Репин написал главную храмовую икону — образ Спаса Нерукотворного, а жена Репина Вера — икону «Надежда, Вера, Любовь и мать их Софья».
Слева — образ Спаса Нерукотворного работы Репина. Справа — написанная Верой Репиной под руководством мужа
, изображающая Веру
, Надежду
, Любовь и мать их Софью перед казнью. Источник фото:
1.
Репин разделяет увлечение Саввы Мамонтова скульптурой: у того в гончарной мастерской всегда свежая глина, готовая для лепки. Лепка увлекала Савву не меньше, чем музыка. Даже его товарищ, скульптор Антокольский признаёт: у Саввы талант! В Абрамцеве практиковали совместную творческую работу, и одновременно столовую абрамцевского дома украсило сразу три бюста, отличавшихся большим сходством: Васнецов вылепил бюст Репина, Репин — Саввы Мамонтова, а Мамонтов — Васнецова.
Слева: Виктор Васнецов. Скульптурный портрет Ильи Репина.
Справа: Савва Мамонтов. Скульптурный портрет Виктора Васнецова.
Крайний справа: Илья Репин. Скульптурный портрет Саввы Мамонтова. Гипс. 1880-е.
Полное взаимопонимание и приязнь устанавливаются между хозяином усадьбы и Репиным, вот только дети Саввы Ивановича бывали недовольны: отчего это дядюшка Репин не играет с ними, как Поленов? Но однажды и Репину пришлось сдаться на волю абрамцевских ребятишек. Всеволод Мамонтов вспоминал: «Среднего роста, худощавый, с длинными кудреватыми волосами, мало словоохотливый, смотрящий на окружающих всегда с какой-то лукавой улыбкой, он, надо признаться, не привлекал наших детских сердец, тем более что мало уделял нам внимания и всегда относился к детям с полным равнодушием. Ярко запомнился мне только один случай, когда Илья Ефимович увлёкся нашей любимой игрой в войну — а по праздникам часто и взрослые принимали участие в этом нашем увлекательном занятии, конечно, на ролях командиров в наших малолетних армиях. Так вот, Репин, предводительствуя одним из отрядов, вошёл в раж и с азартом бежал во главе своих солдат при атаке неприятельской позиции, возбуждая бодрость подчинённых ему ребят какими-то странными резкими выкриками».
Михаил Нестеров
Нестеров впервые оказался в Абрамцеве в 1888-м году. Завсегдатаем усадьбы он не стал, но всё же бывал в гостях у Мамонтовых довольно часто, находя здесь вдохновение, радость и покой. В письмах сестре Александре Нестеров делится первым впечатлением от Абрамцева: «У Мамонтова все рисуют, играют и поют. Семья артистов и друзья артистов… Абрамцево, имение старика Аксакова, — одно из живописнейших в этой местности. Сосновый лес, река и парк, среди него — старинный барский дом с многочисленными службами и барскими затеями».
Среди того, что Нестеров окрестил «барскими забавами», больше всего впечатлили его два строения — баня-теремок в псевдорусском стиле архитектора Ропета и гончарная мастерская Мамонтова, спроектированная Виктором Гартманом.
Мастерская в Абрамцево, выполненная по проекту архитектора Виктора Гартмана. Источник фото: 1.
«Свой „Монастырь S. Constanzia“ я вчера подарил Е.Г. Мамонтовой, ей подарок понравился», — сообщает Нестеров и добавляет: «Вообще на неё и Абрамцево сильно я рассчитываю в смысле успокоения нервов».
Но главное, что обнаруживает для себя Нестеров в Абрамцеве — это натура для его, пожалуй, самой известной картины «Видения отрока Варфоломея». «И однажды с террасы абрамцевского дома, — рассказывает художник, — совершенно неожиданно моим глазам представилась такая русская, русская осенняя красота. Слева холмы, под ними вьётся речка (аксаковская Воря). Там где-то розоватые осенние дали, поднимается дымок, ближе — капустные, малахитовые огороды, справа — золотистая роща. Кое-что изменить, что-то добавить, и фон для моего „Варфоломея“ такой, что лучше не выдумать».
«Абрамцевский» пейзажный фон картины был готов. Нестеров дописывал отдельные берёзки и осинки, написал фигуру старца, особенно выделив руки с дароносицей. Но не хватает главного — Варфоломея. Художник никак не мог найти голову для своего отрока. По примеру Мамонтовых Нестеров поселился на лето в подмосковной деревне Комякино, рядом с Абрамцевым, — там и встретилась долгожданная натура. «И вот однажды, идя по деревне, я заметил девочку лет десяти, стриженную с большими широко открытыми глазами, удивлёнными голубыми глазами, болезненную. Рот у неё был какой-то скорбный, горячечно дышащий, — так, почти готовыми цитатами из Достоевского, вспоминал Нестеров о встрече. — Я замер как перед видением. Я действительно нашёл то, что грезилось мне: это и был „документ“, „подлинник“ моих грёз. Ни минуты не думая, я остановил девочку, спросил, где она живёт, и узнал, что она не комякинская, что она дочь Марьи, что их изба вторая с краю… Дело пошло ладно. Мне был необходим не столько красочный , как тонкий, точный рисунок с хрупкой, нервной девочки. Работал я напряженно, стараясь увидеть больше того, что, быть может, давала мне моя модель. Я совершенно отождествлял это личико с моим будущим отроком Варфоломеем. У моей девочки было не только хорошенькое личико, но и ручки, такие худенькие, с нервно сжатыми пальчиками. Таким образом, я нашёл не одно лицо Варфоломея, но и руки его».
В воспоминаниях Всеволода Мамонтова есть указание на еще одно абрамцевское приобретение в знаменитой картине Нестерова: «Эту одинокую молодую берёзку Михаил Васильевич заимствовал с пейзажа иконы Сергия Радонежского, написанной М.В. Васнецовым для абрамцевской церкви».
Абрамцевская берёзка. Слева — Нестеров. Видение отрока Варфоломея. Фрагмент. Справа — Виктор Васнецов. Сергий Радонежский. , написанная для храма Спаса Нерукотворного.
В
второй части материала читайте рассказ о пребывании в Абрамцеве Валентина Серова
, Константина Коровина и Михаила Врубеля.
Автор: Анна Вчерашняя