Сабинянки, останавливающие битву между римлянами и сабинянами

Замысел масштабного полотна «Сабинянки» посетил Жака-Луи Давида, когда он находился в тюрьме. «Живописец революции», совсем недавно подписывавший в числе других членов Конвента смертный приговор Людовику XVI, а потом возглавивший Лувр, а вместе с ним и всю художественную жизнь Франции, после падения якобинской диктатуры сам оказался жертвой, заточенной в тюрьму в ожидании неминуемой казни.
Но Давид был оправдан, хотя на это почти не оставалось надежды. Его жена Шарлотта Пекуль, которая ушла от художника, как только узнала о том, что Давид был в числе тех, кто постановил казнить короля, сделала всё возможное и невозможное, чтобы её супруг, пусть и бывший, избежал гильотины. После этого они вновь повенчались и почти 30 лет были вместе, пока смерть Давида в 1825 году не разлучила их.

После выхода на свободу Давид принялся за «Сабинянок» – картину, воспевающую всеобщее примирение. Содействовать подобному примирению, согласно идее картины, могут только женщины, такие же преданные и столь же предприимчивые, как Шарлотта Пекуль.

Легенду о сабинянках Давид позаимствовал из того исторического периода, который любил больше всего, – ранней истории Рима. Основатель города Ромул придумал оригинальный способ увеличить население метрополии, страдавшей от недостатка женщин. Он устроил в Риме праздник, на который были приглашены сабиняне со своими жёнами и незамужними дочками. По условному сигналу римские юноши бросались в толпу, выхватывали девушек-сабинянок и силой волокли их к себе домой. Но это лишь предыстория. Кстати, в картине «Похищение сабинянок» её запечатлел французский живописец Никола Пуссен. А вот Давид в своей картине повествует о том, что случилось дальше. Сабинянки приняли свою судьбу как неизбежность: они стали жёнами римлян и рожали им детей, как и планировал дальновидный Ромул (его можно узнать в «Сабинянках» по изображению капитолийской волчицы на щите). Однако сабиняне, оскорблённые поступком римлян, не оставляли планов мщения. И однажды, когда их армия окрепла, они вошли в Рим.

Завязавшийся бой мог бы закончиться кровавой резнёй и горами трупов, но внезапно на поле брани появились бывшие пленницы. На руках вместо щитов они несли своих маленьких детей. Женщины закрывали собой римлян от сабинян, а сабинян от римлян. Они обращались к первым – своим отцам и братьям и ко вторым – своим мужьям, «окликая их ласковыми именами», как пишет Плутарх. Сабинянки призывали к миру. Для раздираемой распрями Франции времён Давида, как и для Рима, не было ничего важнее призыва к гражданскому согласию. Этим и объясняется примирительный пафос картины, а римская крепость на дальнем плане не случайно напоминает башни Бастилии.

Во многих фигурах картины зрители узнавали своих современниц: для предводительницы сабинянок Герсилии и коленопреклоненной женщины на переднем плане Давиду позировали известнейшие красавицы того времени сёстры Беллегард, а старуху за их спинами Давид писал со старой няньки своих собственных детей. Жены Давида нет на картине, однако именно ей посвящены «Сабинянки». Мы знаем, как она выглядела, благодаря значительно более позднему портрету 1813 года, где Шарлотта изображена, быть может, и утратившей былую красоту, но мудрой и человечной.

Анна Вчерашняя