Елена Викторовна Живкова, главный хранитель киевского Музея искусств им. Богдана и Варвары Ханенко Музея западного и восточного искусства рассказала немало закулисных историй и анонсировала проекты. Новые атрибуции известных картин, повышенный интерес европейских музеев к киевской коллекции западного искусства, идеи будущих выставок и различные проекты, а наряду с этим — тревожная нота…
Действительно, в настоящее время, кроме радужных и оптимистичных настроений, звучит и тревожная новость: в феврале обсуждалась готовность музеев Киева к эвакуации в случае обострения ситуации в стране.
— Елена Викторовна, расскажите, пожалуйста, какие вопросы обсуждались в феврале на совещании в Министерстве культуры, связанные с эвакуацией киевских музеев?
— На совещании были даны рекомендации для готовности музеев в случае необходимости вывезти свои ценные коллекции. А это ведь целое мероприятие, которое требует огромных средств! Эвакуация — это еще более небезопасное мероприятие, чем укрытие коллекции в том месте, где она может сохраниться, не будучи вывезенной. Следует помнить, что наше собрание — это произведения в основном, старых мастеров, начиная с VI века и далее XIV—XIX веков. Если эти вещи эвакуировать зимой, то их можно погубить. У нас, к счастью, есть помещения на территории музея, где можно укрыть всю коллекцию.
— …Между тем, вспоминаются события ХХ века, когда нашему собранию угрожала опасность. Во время І Мировой войны благодаря Варваре Ханенко коллекция нашего музея была спасена. Немецкое правительство предлагало ей вывезти всю коллекцию в Берлин, но она отказалась. Вся семья Терещенко эмигрировала, и Варвара Николовна осталась в Киеве совсем одна. Свои последние средства из тающего на глазах капитала она вкладывала в охрану особняка и отопление помещений. Советская власть обошлась с Варварой Николовной жестоко. В сохранившихся мемуарах описано, как ей позволили остаться в музее и выделили одну комнату. Пока у руководства музея были интеллигентные люди из того же круга, к которому принадлежала Ханенко, она входила в совет музея, а потом ее исключили как представительницу чуждого класса. Ей запретили даже спускаться в выставочные залы, куда она все же спускалась ночью со свечей в руке и смотрела на сокровища, которые сама же подарила Киеву.
С другой стороны, мы знаем, как происходила эвакуация во время войны. Киев бомбили в первый же день, и город был под угрозой захвата. Тогда часть вещей спрятали в самом здании музея, но во время оккупации туда все равно добрались. Часть предметов эвакуировали в Уфу и Саратов, в результате многие из них были повреждены. Известно также о погибших ценностях других киевских музеев, которые вывозились речным путем по Днепру, и в эти корабли попали снаряды. История показала, насколько опасна эвакуация для музейных собраний.
Поклонение волхвов. Диптих
XV век
— Мы рассчитываем на мирный ход событий… Елена Викторовна, время от времени в музее проводятся выставки работ из фондов (так, мы побывали и написали об экспозиции «"VENITE, ADOREMUS — приидите, поклонимся»). Какие замечательные работы из коллекции живописи и графики можно назвать, которые зритель уже, возможно, мог позабыть?
— В нашем музее вся ценная живопись представлена в экспозиции: это не только наша обязанность, это наша амбиция — показывать лучшие вещи коллекции. А в музейных фондах хранятся копии, повторения мастерской или вещи сомнительные, атрибуция которых пока не подтверждена или находится в процессе изучения. Так что, к примеру, предположения, что у нас в фондах могут храниться картины Рембрандта или Тициана — совершенно необоснованы, так как наша коллекция исследовалась многими поколениями искусствоведов. Существует такой обывательский миф о музейщиках, которые подобно Кощею сидят на своих сокровищах и самое ценное скрывают в фондах. С другой стороны на Западе уже давно практикуют и стали популярны так называемые «открытые фонды», которые может увидеть зритель и, я надеюсь, мы тоже к этому придем.
— Что означает «открытые фонды» музея и как они организованы?
— Открытые фонды — это неэкспозиционные помещения, в которых на специальных сетках хранятся все произведения из коллекции живописи, а в особых прозрачных шкафах хранятся все произведения, например, майолики. Во всех музеях мира в открытых фондах проводятся занятия со студентами-искусствоведами, и, кроме того, такие полные музейные собрания интересны специалистам. Например, сейчас в наших залах можно увидеть около 20-ти произведений майолики, а наша полная коллекция гораздо шире, и в открытых фондах мы бы ее с гордостью продемонстрировали.
Портрет Лазаря Гоша
1793
— Видимо, не одну хорошую идею останавливает проблема всех украинских музеев — недостаток площадей…
— Да, если бы мэрия Киева приняла план, который мы предлагаем по расширению территории нашего музея, многие проблемы были бы решены. Например, опять же в современных европейских музеях создаются дополнительные пространства для лекториев, массы кружков и для других интерактивных методов работы — кинозалов, сценических площадок, на которых можно было бы показывать спектакли, связанные с вещами из коллекции музея. У нас в музее есть картина «Орфей и Эвридика» и есть драматическое произведение у Анжело Полициано, поэта эпохи Возрождения на этот же сюжет. Мы могли бы такой спектакль разыграть в здании музея. Я думаю, этот проект был бы невероятно интересным. У нас есть все специалисты для этого — не хватает материальной базы. Но проекты мы строим заранее. Возможно, их осуществить помогут европейские культурные фонды, которые, как мы знаем на примере Польши, охотнее всего дают деньги на такие разработанные, заранее продуманные и просчитанные проекты. Пока мы работаем «в стол», но когда-нибудь ящик этого стола откроется, и все эти проекты будут востребованы — мы в это верим.
Орфей и Эвридика
1480-е
— Так бы хотелось поскорей увидеть спектакль в нашем музее. Елена Викторовна, вы как-то назвали коллекцию картин западных мастеров «terra incognita». Какие картины из коллекции музея вызывают особый интерес у европейских музеев и почему?
— Буквально все работы! И вот по какой причине. Выставки шедевров уже давно в Европе не устраиваются, потому что шедевры уже всем известны, они широко доступны и организаторы европейских выставок пошли по другому пути — они показывают целые явления в истории искусства. Например, каким-то европейским музеем создается выставка «Французский портрет
XVIII века», и тогда по Европе проходит поиск — в каких музеях хранятся более яркие, интересные, а тем более неизвестные портреты этого раздела в искусстве. У нас хранится «Портрет
Августа Понятовского» кисти Виже-Лебрен, выдающейся художницы XVIII века. Именно этот портрет
упомянут в ее воспоминаниях, которые очень популярны в Европе. Мало кто знает, что эта уникальная работа хранится в нашем киевском музее, и так можно говорить о многих произведениях. Мы открываем их миру — публикуем в наших каталогах, на сайте, благодаря этому к нам приходят предложения от других музеев на участие наших картин в выставках. До событий в стране подобные предложения шли по нарастающей — в советское время мы находились в тени музеев России, с независимостью Украины и в связи с тем, что мы более активно начали рассказывать о наших коллекциях — интерес тоже возрос.
Портрет польского короля Станислава II Августа (Понятовского)
1797, 86.5×101.5 см
«У нас хранится „Портрет Августа Понятовского“ кисти Виже-Лебрен, выдающейся художницы XVIII века. Именно этот портрет
упомянут в ее воспоминаниях, которые очень популярны в Европе…»
— Какая работа уже участвовала в заграничной выставке, стала открытием для западных специалистов и приятным сюрпризом для европейской публики?
— Для Франции сенсацией стал «Портрет
Василия Репнина в детстве» выдающегося французского художника Жана-Батиста Реньо. С этой картиной связана такая интересная история. Во Франции вышел каталог-резоннэ, со всеми известными на сегодня произведениями Реньо, однако наша работа «Портрет
Репнина» которая подписана, датирована и история ее появления в коллекции задокументирована, — в эту монографию не вошла. Мы написали этому исследователю, что в его обширном, прекрасном каталоге не упомянута наша работа. И уже в следующем переиздании каталога появилась эта картина и украсила выставку в Лувре, посвященную творчеству Реньо.
— «Портрет Репнина» — одна из жемчужин коллекции живописи в музее? Какая история ее появления в собрании?
— В свое время я занималась атрибуцией этого портрета и сейчас он находится в постоянной экспозиции. Картина приписывалась кисти неизвестного русского художника Сафронова, а на обороте значилось, что она из собрания Репнина. Коллекция князя Репнина пришла к нам в музей в 1924 году. Потомки этого героя Аустерлица, а позже губернатора Полтавской и Черниговской губерний, попала к его потомкам и хранилась в Киеве на Крутом спуске. В 1924 году последний из Репниных, предводитель киевского дворянства, умер. И гувернантка его детей Кора Фальчони, согласно его устному завещанию, привезла в музей картины, которые хранились у него на чердаке. Эти картины были в плохом состоянии и попали в фонд картин немузейной ценности. Мы обратили внимание на этот портрет
и установили, что на нем изображен Васенька Репнин — сын героя Аустерлица, впоследствии друг Шевченко и один из первых слушателей «Мертвых душ» Гоголя.
— Можно сказать, что фонды музея все еще преподносят новые сюрпризы. Сейчас в НХМУ проходит выставка картин из Спецфонда, а в музее Ханенко тоже есть свой закрытый фонд?
— Нет, у нас никогда не было закрытого спецфонда, потому что мы идеологически не мешали никакой власти. Единственное, что в конце 1920-х — в 1930-е годы были партийные циркуляры — «усовершенствовать экспозицию музея исходя из партийной целесообразности», что означало показывать жизнь и быт крестьян и наоборот, всячески порицать буржуазию и аристократию. И тогда мудрые музейные хранители не снимая ни одной картины со стен, ничего не пряча, на стене добавляли плакаты «Искусство крупной буржуазии» или «Искусство мелкой буржуазии»…
— Нет, у нас никогда не было закрытого спецфонда, потому что мы идеологически не мешали никакой власти. Единственное, что в конце 1920-х — в 1930-е годы были партийные циркуляры — «усовершенствовать экспозицию музея исходя из партийной целесообразности», что означало показывать жизнь и быт крестьян и наоборот, всячески порицать буржуазию и аристократию. И тогда мудрые музейные хранители не снимая ни одной картины со стен, ничего не пряча, на стене добавляли плакаты «Искусство крупной буржуазии» или «Искусство мелкой буржуазии»…
…а над портретом Карла II красовался плакат
«Искусство загнивающей аристократии и коронованных дегенератов». И многие посетители музея все прекрасно понимали, как говорится, «sapienti sat» — умному достаточно.
— «Портрет Репнина» из собрания князя, о котором вы упоминали, принадлежал к фонду немузейной ценности, не могли бы вы чуть подробнее рассказать об этом фонде?
— В нашем музее есть целый ряд фондов, сформированных в послевоенное время. В эти фонды вошли картины, которые, по мнению тогдашних кураторов, не представляли музейной ценности. В основном это картины в очень плохом состоянии сохранности. С недавнего времени мы ими активно занимаемся и уже извлекли некоторые работы, как, например портрет
Реньо, о котором уже шла речь, и есть еще вещи, которые находятся в работе.
Цветочный натюрморт
XVIII век
— Все-таки среди картин, не имеющих музейной ценности, встречаются настоящие шедевры. Какие еще картины хранятся в этом фонде?
— В фонде есть большое количество копий, повторений и откровенных подделок, но все равно они будут находиться в общем фонде живописи и могут даже участвовать в выставках. Например, мы думаем сделать выставку «Фальшак» из очень сейчас популярной серии «Art and science». Мы бы показали на такой выставке копейные и заведомо сфальсифицированные работы и рассказали бы зрителю, как и что происходит. Такая выставка предполагает не только показ самих картин, но и сопровождение комментариями и фотоматериалами, которые показывают процесс исследования картин. У нас есть договоренность с лабораторией Арт-лаб, которая занимается технико-технологическими исследованиями, и эти исследования возможны только в соавторстве с кураторами. Для создания такой выставки нужно проделать очень большую работу и представить зрителю ее результаты.
…Из нашей, может, кому-то скучной работы, надо создать шоу с фото- и видео-материалами, комментариями — это тоже входит в профессию музейщика!
У нас есть в планах еще одна выставка формата «Наука и искусство» — это выставка богатейшей коллекции лиможских эмалей. Эта работа займет не менее двух лет, а на выставке будут представлены каталог и исследования, проведенные совместно с лабораторией Арт-лаб. Сейчас мы ищем партнеров, которые бы помогли с выставочным оборудованием — с мониторами, экранами, и макрофотографиями.
— Уже несколько лет подряд с несомненным успехом проходят выставки из серии «Европейское измерение». Планируется ли продолжение этого проекта?
— Конечно, выставки будут продолжаться. Недавно я побывала в Луцке, где неожиданно увидела совершенно блестящую коллекцию. В Луцкой крепости находится собрание, наполненное шедеврами, они принадлежат Волынскому краеведческому музею. Мало кто из украинцев знает, что там есть совершенно оригинальные произведения Риберы — великолепное огромное полотно «Святой Иероним», настоящая работа Снайдерса «Птичий концерт», замечательная польская живопись — прекрасный Коссак. Мы думаем создать проект с луцким музеем, и уже запланирован целый ряд выставок из богатейшей коллекции Львовской Национальной галереи.
Святой Иероним
1644
— Елена Викторовна, последний вопрос — в прошлом году были конфискованы многие предметы искусства из Межигорья, решен ли уже вопрос о передаче вещей западного искусства в музей Ханенко?
— Да, весной 2014 года я была в Межигорье в составе волонтерской группы «Голубой щит». Это одна из функций ЮНЕСКО, которая инициирует музейщиков в случае каких-то опасностей, катастроф или военных действий постараться защитить от грабежа или физического уничтожения произведения искусства.
И все, что мы могли ценного вывезти из Межигорья, мы вывезли и на временное хранение поместили в Национальный музей. Там есть очень много работ, которые могли бы дополнить коллекцию нашего музея, например коллекцию фламандской живописи — работы Брейгеля и Ван Балена, и декоративно-прикладного искусства — мейсеновский фарфор.
Мы оставили заявку в Национальном музее, на какие вещи претендует наш музей, и которые соответствуют нашему профилю, теперь мы ждем решения Прокуратуры. Победа в том, что эти вещи находятся в хранилище музея и ждут того момента, когда они будут представлены не только как на выставке «Сокровища Межигорья», куда приходили посмотреть, что было у Януковича, без всяких комментариев, а уже с искусствоведческим сопровождением.
Бог реки Шельды, Кибела и богиня города Антверпена
1618, 28×37 см
Количество запланированных выставок и новых проектов киевского музея впечатляют и вызывают нетерпеливое желание поскорее их увидеть. А еще радует несомненный факт современного подхода к развитию музейного дела в Украине на примере европейской практики. Благодарим Елену Викторовну за интересную беседу и ждем новых встреч с прекрасными произведениями в стенах уютного старинного особняка XIX века, когда-то подаренного Киеву меценатом и коллекционером Богданом Ханенко.
