В 1986 году согласно завещанию Д. Л. Сигалова в Музей Русского искусства было передано около 400 произведений искусства. В честь 30-летия обретения богатейшего собрания киевского коллекционера Музей представляет выставку избранных работ художников конца ХIХ — начала ХХ вв. Кураторы выставки рассказывают малоизвестные подробности о работах Врубеля, Кустодиева, Серебряковой, Сарьяна, Серова, Коровина и об особенностях коллекционирования в советское время.
«За всю 90-летнию историю существования музея не было такого поистине бесценного дара. Мы с благодарностью вспоминаем Давида Лазаревича и каждые пять лет показываем зрителям его коллекцию…» — куратор выставки Н. Е. Агеева
Отметим, что многие работы из собрания Сигалова находятся в постоянной экспозиции музея.
Натюрморт. Омар и фазан
1912, 71×71 см
В жизни Д. Л. Сигалова (1894−1985) было две страсти, которым он отдавал себя без остатка, — работа и коллекционирование. Как врач-педиатр, работавший в Киеве в 1930—1980-е годы, он был любим многими поколениями детей, а как собиратель она запомнился современникам поклонником искусства своим азартом. Его по-хорошему называли… «Одержимый»!
С киевским Музеем русского искусства Давида Лазаревича связывала многолетняя дружба: он часто обращался за консультацией к сотрудникам музея, предоставлял картины на выставки, радушно принимал у себя искусствоведов и студентов художественных ВУЗов, в 1976 году подарил музею 30 работ из своей коллекции, а свою квартиру называл «филиалом музея».
На фотографии Давид Лазаревич Сигалов
Экскурсию по выставке для читателей АРТХИВа для нас провела Наталья Евгеньевна Агеева — ведущий научный сотрудник Музея Русского искусства:
— В советское время коллекционерами были люди, как правило, с научным образованием, — юристы, медики, физики. Они были одержимы искусством и приобретали для своих личных коллекций то, что в официальном искусствоведении считалось «формализмом».
— Коллекционирование в то время требовало жертв: собиратель должен был вести очень скромную жизнь, и Давид Лазаревич во многом себе отказывал, чтобы позволить себе такую роскошь, как покупка понравившейся работы.
— Д. Л. Сигалов начал собирать коллекцию в довоенный период. К сожалению, во время войны она была утрачена, и из его собрания сохранились только три картины. Но уже к 1980-м годам он составил прекрасное собрание. В то время в Киеве был свой круг коллекционеров: Давид Лазаревич, Александр Тульчинский, Борис Свешников, и младшее поколение, представитель которого — Игорь Сергеевич Дыченко. Этот рынок был скрытый, люди должны были доверять друг другу. Когда Сигалов уже не мог активно перемещаться по Советскому Союзу, — ведь коллекционирование тогда требовало маневренности, — Дыченко ему помогал: ездил посмотреть, привезти или купить работу… Такое у них было тесное взаимодействие!
…Вообще, считается, что после революции все было национализировано. Однако на самом деле — не всё. Те, кто не эмигрировал, получали охранные листы от Общества охраны памятников, который возглавлял искусствовед Ф. Эрнст, и в семьях коллекционеров оставались вещи, которые представляли антикварный интерес. У них и покупали работы советские собиратели.
…Вообще, считается, что после революции все было национализировано. Однако на самом деле — не всё. Те, кто не эмигрировал, получали охранные листы от Общества охраны памятников, который возглавлял искусствовед Ф. Эрнст, и в семьях коллекционеров оставались вещи, которые представляли антикварный интерес. У них и покупали работы советские собиратели.
В. Суриков «Купола собора Святого Марка в Риме», 1884, картон, акварель
, белила
Любимой эпохой Давида Лазаревича был Серебряный век. Помню, когда я пришла в музей в начале 1980-х, экскурсии по этому периоду назывались не «Серебряный век» и даже не «Рубеж веков», а «Эпоха Декаданса». Понимаете, как это все воспринималось! А коллекционеры любили и собирали эти вещи, причем встречались со сложностями. Сейчас опубликованы многие работы, их можно сравнить и понять, подлинные ли это произведения… А ведь тогда коллекционерам сравнить было не с чем!
Известный ленинградский коллекционер Георгий Блох, с которым Сигалов обменивался и покупал работы, говорил ему: «Если тебе вещь понравилась и запала в душу, ее нужно брать, а разбираться будешь потом».
Действительно, времени на размышление было не так уж много: принесли вещь, и ты ее покупаешь, или она уходит в другие руки. И, конечно, бывали случаи, когда сомнительные работы попадали в коллекцию. Давид Лазаревич мужественно к этому относился, он говорил: «Обжегся — терпи».
Можжевельник. Бати-Лиман. Крым
1917, 43×32 см
Когда коллекция поступила в музей, мы проделали огромную исследовательскую работу, и до сих пор продолжаем изучать это уникальное собрание. Там есть вещи совершенно исключительные!
Одной из самых любимых художниц Давида Лазаревича была Зинаида Серебрякова. Подаренные произведения очень обогатили и разнообразили нашу коллекцию, ведь художница эта в своем творчестве очень разноплановая: она писала пейзажи, портреты и жанровые сцены… Серебрякова создала множество автопортретов, она тренировала свое мастерство и очень строго относилась к своему таланту и творчеству. Например, «Автопортрет в черном платье с белым воротником» самой Серебряковой не очень нравился, а это вещь совершенно замечательная!
Автопортрет в черном платье с белым воротником
1907, 62×35 см
Приступая к работе над жанровыми картинами «Жатва» и «Беление холста», художница делала много эскизов, зарисовок крестьян из окрестных сел неподалеку от своей усадьбы Нескучное. Тогда это была Белгородская, а сейчас Харьковская область. В одних селах жили малороссийские крестьяне, а в других — русские, художница называла местных крестьянок «московками». Ей очень нравились их костюмы, и она часто рисовала этюды с ними. С многими крестьянками она подружилась, знала их житейские проблемы. Одной из любимых моделей художницы была Поля Молчанова. В 1910-е годы Поля утонула в речке Муромка, которая протекала рядом с имением Нескучным. Серебрякова восприняла это как огромную человеческую трагедию.
Крестьянская девушка в синем сарафане и в лаптях
1919, 60×38 см
Работа «В гавани» была написана в 1914 года, в счастливый период жизни художницы, когда она была замужем. Муж занимался строительством железной дороги, а Зинаида Андреевна отправилась в европейское турне с одной из своих подруг через Швейцарию, Лейпциг в Италию. В монографии В. Князевой упоминается, что эта работа была написана в Венеции.
Не так давно мы определили точное место: с набережной Дзаттере открывается такой же вид на канал и остров Джудекка, и видна церковь Иль Реденторе.
Не так давно мы определили точное место: с набережной Дзаттере открывается такой же вид на канал и остров Джудекка, и видна церковь Иль Реденторе.
В гавани
1914, 47×58 см
В коллекции Давида Лазаревича было четыре работы М. Врубеля: «Портрет С. А. Мандрыки», «Шиповник», «Под красным зонтиком» — портрет
Э. Л. Праховой и «Портрет Елены Мурашко» — жены директора Киевской Рисовальной школы.
Акварель «Шиповник» коллекционер приобрел у Августы Исидоровны Рашба, жены киевского профессора-физика Рашба. Эта работа — одна из лучших в коллекции Сигалова.
Вещь замечательная и уникальная по своей красоте, здесь в технике акварели решаются довольно сложные задачи. Цветок, старинные блюда и ваза с орнаментом — на первый взгляд довольно простой мотив сочетается с очень сложной натурной постановкой.
Акварель «Шиповник» коллекционер приобрел у Августы Исидоровны Рашба, жены киевского профессора-физика Рашба. Эта работа — одна из лучших в коллекции Сигалова.
Вещь замечательная и уникальная по своей красоте, здесь в технике акварели решаются довольно сложные задачи. Цветок, старинные блюда и ваза с орнаментом — на первый взгляд довольно простой мотив сочетается с очень сложной натурной постановкой.
Шиповник
1884, 24×19 см
Софья Андреевна Мандрыка была сестрой генерала, который служил в Киеве. Ему дали направление в другой город и генерал решил заказать, как говорится, «на память», портрет своей сестры, но не у какого-то местного художника, а у приехавшего из Петербурга Михаила Врубеля.
Модель художнику показалась скучноватой, и он не раз пытался бросить эту работу, но военный нашел подход к мастеру: когда работа не спорилась, генерал брал его под локоть, заводил разговор об Италии, которую они оба любили, и Врубель возвращался к работе.
М.Врубель «Портрет Софьи Андреевны Мандрыки», акварель
С картиной К. Коровина «Мост Риальто» связана трогательная история дружбы двух киевских коллекционеров. Когда Александр Тульчинский узнал, что Давид Лазаревич собирается свою коллекцию завещать после смерти музею, он подарил ему работу из своего собрания.
Венеция. Мост Риальто
1908, 25×69 см
Особое пристрастие Давида Лазаревича — художники объединения «Мир искусства»: он очень любил и собирал работы Бенуа, Остроумовой-Лебедевой, Билибина, Сомова, Серова, Добужинского.
А.Бенуа «Улица в Венеции». Эскиз декорации к трагедии У. Шекспира «Венецианский купец», 1920, бумага, тушь, перо, акварель
Улица в Чернигове
1912, 29×41 см
На выставке привлекает внимание работа К.Сомова «Портрет С.П.Остроумовой» — сестры художницы А. Остроумовой-Лебедевой, выполненный в довольно сложной технике пастели. Художник не только изображал театрально-маскарадные сюжеты и писал фривольные сцены, которые мы видели на выставке «Сады Серебряного века», - он был превосходным портретистом.
К.Сомов «Портрет С.П.Остроумовой», 1902
Давида Лазаревича очень привлекало театральное искусство Серебряного века — это был взрыв, — «театральная бацилла» носилась в воздухе! В это время художник-декоратор выходит на первый план и по своей значимости становится вровень с художником-постановщиком. Иногда даже рисунок костюма художника влияет на саму постановку.
У Сигалова в коллекции работа выдающегося театрального художника Александра Головина к опере «Кармен», к которой он сам разработал многие мизансцены. До начала ХХ века театральный художник обычно «брал» дежурные декорации, где нельзя было понять — Франция это XVII века или Испания. А Головин отправился в Испанию, вдохнул этот воздух, впитал сцены и краски, и попытался воссоздать настоящую, истинную атмосферу Испании в своем спектакле.
В круг интересов Давида Лазаревича входили также и художники «Голубой Розы» — С. Судейкин и М. Сарьян
Серия «Цветы Армении» у М. Сарьяна появилась в связи с трагическими событиями — геноцидом армян. Художник было шокирован поездкой в места, где находились депортированные армяне — практически целый год он не мог работать, и когда после потрясения снова взял в руки кисть, то выразил свои чувства в этой прекрасной серии работ.
Цветы Армении (Степные цветы)
1916, 70×65.5 см
Обмен между коллекционерами не всегда был равноценным, — продолжает рассказывать Наталья Евгеньевна. — Например, работу С. Судейкина «Женитьба Фигаро» Сигалов получил от московского коллекционера профессора А. Я. Абрамяна в обмен на работу того же художника и на тот же сюжет. На мой взгляд, Давид Лазаревич отдал лучший эскиз, хотя тот, что у нас, тоже замечательный. Абрамян впоследствии подарил свою коллекцию Еревану и на основе его собрания был создан Музей русского искусства.
С.Судейкин «Женитьба Фигаро»
Коллекция Давида Лазаревича заполняла лакуны нашего собрания. Например, В. Серов у нас представлен преимущественно графическими работами, и эскиз декорации к опере «Юдифь» дополнила живописную часть коллекции. Музыку к этой опере написал отец художника — Александр Серов, а постановка была создана для частной оперы, которую организовал в 1896 году С. Мамонтов. Партию Олоферна в этой опере пел Ф. Шаляпин.
Серов неформально подошел к задаче и прежде, чем создать декорации, взяв книги по истории и археологии, тщательно изучал памятники архитектуры тех времен, чтобы достоверно передать и погрузить зрителя в атмосферу древней Ассирии.
Серов неформально подошел к задаче и прежде, чем создать декорации, взяв книги по истории и археологии, тщательно изучал памятники архитектуры тех времен, чтобы достоверно передать и погрузить зрителя в атмосферу древней Ассирии.
Эскиз декорации к опере А.Н. Серова «Юдифь»
1907, 55×71 см
В коллекции Сигалова были работы художников-эмигрантов, которые вообще не были представлены в музейных собраниях
Например, мы почти ничего не знали о Н. Тархове и Д. Бушене, и только в 1990-е годы, когда вышел справочник О. Лейкинда и Д. Северюхина «Художники русского зарубежья», узнали их подробные биографии. А Сигалов собирал также дореволюционные журналы и знал многое об этих мастерах.
Коломбина, Пьеро и Арлекин
1920-е
, 42×60 см
Кроме работ начала ХХ века, в собрании Давида Лазаревича были работы
Ф.Рокотов (?) «Портрет князя П. М. Голицына», холст, масло
В коллекции Д. Л. Сигалова были также работы украинских художников, миниатюры, книги и западно-европейский фарфор. По его завещанию мы передали шесть работ в Музей украинского искусства, а часть книг и фарфор — Музею западного и восточного искусства им. Богдана и Варвары Ханенко.
Три музея владеют его наследием.
Выставка в Музее Русского искусства продлится до конца июня
Выставка в Музее Русского искусства продлится до конца июня
Земля Киммерийская
1911, 68×85 см
Читайте также: «Любовь до гроба или Искусство — не подарок: как сегодня складываются взаимоотношения государственных музеев и частных коллекций».
Титульная иллюстрация: Б. Кустодиев «Девочка с яблоками. Портрет дочери художника, Ирины Кустодиевой», 1920
Титульная иллюстрация: Б. Кустодиев «Девочка с яблоками. Портрет дочери художника, Ирины Кустодиевой», 1920
