войти
Войдите на сайт
Залогиньтесь, чтобы использовать максимум функций Артхива
Автопортрет с жемчужной раковиной
Михаил Александрович Врубель • Живопись, 1905, 58.2×53 см
Описание картины «Автопортрет с жемчужной раковиной»
«Автопортрет с жемчужной раковиной» – одна из поздних работ Врубеля, написанная за год до того, как художник полностью ослеп от болезни и лишился возможности продолжать занятия живописью. Во время его создания он уже третий год проходил лечение от приступов психического расстройства, на сей раз – в московской клинике, основанной психиатром Федором Усольцевым.
Проблески жизни
Доктор Усольцев создал санаторную лечебницу, разительно отличавшуюся от подобных заведений того времени. Вместе с женой они приобрели загородную дачу с фруктовым садом в Петровском парке и в 1903 году перестроили два флигеля под лечебницу для душевнобольных и алкоголиков. Его идея состояла в создании условий содержания, которые бы не напоминали больничные. Пациенты посещали концерты и творческие вечера в гостиной дома, где жил врач вместе со своей семьей, а днем гуляли или занимались своими хобби.
Усольцев был одним из первых отечественных психиатров, которые уделяли внимание творчеству душевнобольных, и всячески поощрял это занятие. Он тесно общался с со многими представителями творческой интеллигенции и дружил с Бенуа, Поленовым, Васнецовым и Лансере. Его методы положительно сказывались на состоянии Врубеля: всего через месяц лечения в клинике летом 1904 года он почувствовал себя значительно лучше и даже вернулся к обычной жизни. На одном из рисунков того периода он написал: «Дорогому и многоуважаемому Федору Арсеньевичу от воскресшего Врубеля».
К сожалению, полгода спустя болезнь вновь дала знать о себе галлюцинациями и психозом, и художнику пришлось вернуться в лечебницу. На сей раз на более продолжительное время, почти на год. Во время пребывания клинике он увлекся экспериментами передачи цвета и фактуры лишь при помощи оттенков черного. Он рисовал портреты врача и медперсонала, наброски отдельных предметов и сцен, стараясь поймать блики, переливы оттенков и объем. «Форма – главнейшее содержание пластики, – утверждал Врубель. – Я уверен, что будущие художники совсем забросят краски, будут только рисовать итальянским карандашом и углем, и публика научится в конце концов видеть в этих рисунках краски, как я теперь их вижу».
Медные трубы
По иронии судьбы, чем стремительнее прогрессировало душевное расстройство Врубеля, тем больше росло признание его творчества. Если лет за десять до этого его работы были слишком образными и революционными для широкой публики и большинства искусствоведов, то с уже в 1903 году сдвоенный номер «Мира искусства» был полностью посвящен Врубелю. Критики, прежде высказывавшиеся против его прогрессивных художественных методов, открыто признавали свою ограниченность и недальновидность.
В ноябре 1905 года «за известность на художественном поприще» ему присвоили звание академика живописи. В рамках проекта журнала «Золотое руно» по созданию лучшими художниками портретов ведущих современных писателей в лечебницу к Врубелю прибыл издатель Николай Рябушинский. Он заказал ему написание портрета Валерия Брюсова – одного из отцов русского символизма.
Писатель так описывал встречу с художником: «Правду сказать, я ужаснулся, увидев Врубеля. Это был хилый, больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза – как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Первое впечатление: сумасшедший! <…> В жизни во всех движениях Врубеля было заметно явное расстройство. Но едва рука Врубеля брала уголь или карандаш, она приобретала необыкновенную уверенность и твердость. Линии, проводимые им, были безошибочны… Творческая сила пережила в нем все. Человек умирал, разрушался, мастер – продолжал жить».
Как отмечал позже Брюсов, он пожалел о том, что не догадался сделать фотографию с первоначального наброска, сделанного на первом сеансе. Он считал, что «по силе исполнения, по экспрессии лица, по сходству» этот рисунок был едва не лучше более поздней версии, раскрашенной цветными карандашами.
Перламутровое наваждение
«Автопортрет с жемчужной раковиной» – прекрасная иллюстрация творческих поисков Врубеля больничного периода. При помощи разницы фактур и плотности красочного слоя, которые дают акварель, гуашь, уголь, сангина и пастель, ему удалось воплотить в жизнь идею «черно-белой красочности». Глядя на картину, совсем не замечаешь, что она лишена привычных глазу оттенков и цветов. Иллюзия, созданная художником, заставляет мозг достраивать недостающие тона, а при воспоминании об этой работе перед внутренним взором появляется вполне привычная полноцветная картина.
Врубель достиг эффекта свечения, которого он так долго добивался на многочисленных эскизах углем, когда получил в подарок огромную перламутровую раковину в качестве пепельницы (к слову, она сохранилась и хранится в Русском музее). Он изучал структуру жемчужного слоя, чтобы понять, как передать его переливы при помощи разных оттенков от темного к светлому. На автопортрете он поместил сияющую створку по правую руку от себя, сделав ее непропорционально большой. А позади него мерцает на солнце фарфоровая фигурка лебедя, словно воспоминание о прекрасной царевне с другой известной картины.
При изображении своего лица Врубелю удалось добиться почти голографического объема. Автопортрет, запечатлевший итог его последних изысканий, стал в некотором роде творческим завещанием художника. К сожалению, спустя всего год он полностью лишается зрения и возможности продолжать свои опыты с поиском средств монохромной выразительности.
Автор: Наталья Азаренко
Проблески жизни
Доктор Усольцев создал санаторную лечебницу, разительно отличавшуюся от подобных заведений того времени. Вместе с женой они приобрели загородную дачу с фруктовым садом в Петровском парке и в 1903 году перестроили два флигеля под лечебницу для душевнобольных и алкоголиков. Его идея состояла в создании условий содержания, которые бы не напоминали больничные. Пациенты посещали концерты и творческие вечера в гостиной дома, где жил врач вместе со своей семьей, а днем гуляли или занимались своими хобби.
Усольцев был одним из первых отечественных психиатров, которые уделяли внимание творчеству душевнобольных, и всячески поощрял это занятие. Он тесно общался с со многими представителями творческой интеллигенции и дружил с Бенуа, Поленовым, Васнецовым и Лансере. Его методы положительно сказывались на состоянии Врубеля: всего через месяц лечения в клинике летом 1904 года он почувствовал себя значительно лучше и даже вернулся к обычной жизни. На одном из рисунков того периода он написал: «Дорогому и многоуважаемому Федору Арсеньевичу от воскресшего Врубеля».
К сожалению, полгода спустя болезнь вновь дала знать о себе галлюцинациями и психозом, и художнику пришлось вернуться в лечебницу. На сей раз на более продолжительное время, почти на год. Во время пребывания клинике он увлекся экспериментами передачи цвета и фактуры лишь при помощи оттенков черного. Он рисовал портреты врача и медперсонала, наброски отдельных предметов и сцен, стараясь поймать блики, переливы оттенков и объем. «Форма – главнейшее содержание пластики, – утверждал Врубель. – Я уверен, что будущие художники совсем забросят краски, будут только рисовать итальянским карандашом и углем, и публика научится в конце концов видеть в этих рисунках краски, как я теперь их вижу».
Медные трубы
По иронии судьбы, чем стремительнее прогрессировало душевное расстройство Врубеля, тем больше росло признание его творчества. Если лет за десять до этого его работы были слишком образными и революционными для широкой публики и большинства искусствоведов, то с уже в 1903 году сдвоенный номер «Мира искусства» был полностью посвящен Врубелю. Критики, прежде высказывавшиеся против его прогрессивных художественных методов, открыто признавали свою ограниченность и недальновидность.
В ноябре 1905 года «за известность на художественном поприще» ему присвоили звание академика живописи. В рамках проекта журнала «Золотое руно» по созданию лучшими художниками портретов ведущих современных писателей в лечебницу к Врубелю прибыл издатель Николай Рябушинский. Он заказал ему написание портрета Валерия Брюсова – одного из отцов русского символизма.
Писатель так описывал встречу с художником: «Правду сказать, я ужаснулся, увидев Врубеля. Это был хилый, больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза – как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Первое впечатление: сумасшедший! <…> В жизни во всех движениях Врубеля было заметно явное расстройство. Но едва рука Врубеля брала уголь или карандаш, она приобретала необыкновенную уверенность и твердость. Линии, проводимые им, были безошибочны… Творческая сила пережила в нем все. Человек умирал, разрушался, мастер – продолжал жить».
Как отмечал позже Брюсов, он пожалел о том, что не догадался сделать фотографию с первоначального наброска, сделанного на первом сеансе. Он считал, что «по силе исполнения, по экспрессии лица, по сходству» этот рисунок был едва не лучше более поздней версии, раскрашенной цветными карандашами.
Перламутровое наваждение
«Автопортрет с жемчужной раковиной» – прекрасная иллюстрация творческих поисков Врубеля больничного периода. При помощи разницы фактур и плотности красочного слоя, которые дают акварель, гуашь, уголь, сангина и пастель, ему удалось воплотить в жизнь идею «черно-белой красочности». Глядя на картину, совсем не замечаешь, что она лишена привычных глазу оттенков и цветов. Иллюзия, созданная художником, заставляет мозг достраивать недостающие тона, а при воспоминании об этой работе перед внутренним взором появляется вполне привычная полноцветная картина.
Врубель достиг эффекта свечения, которого он так долго добивался на многочисленных эскизах углем, когда получил в подарок огромную перламутровую раковину в качестве пепельницы (к слову, она сохранилась и хранится в Русском музее). Он изучал структуру жемчужного слоя, чтобы понять, как передать его переливы при помощи разных оттенков от темного к светлому. На автопортрете он поместил сияющую створку по правую руку от себя, сделав ее непропорционально большой. А позади него мерцает на солнце фарфоровая фигурка лебедя, словно воспоминание о прекрасной царевне с другой известной картины.
При изображении своего лица Врубелю удалось добиться почти голографического объема. Автопортрет, запечатлевший итог его последних изысканий, стал в некотором роде творческим завещанием художника. К сожалению, спустя всего год он полностью лишается зрения и возможности продолжать свои опыты с поиском средств монохромной выразительности.
Автор: Наталья Азаренко
