Офелия

Образ Офелии вдохновлял не только художников. Он стал толчком для создания особой эстетизации смерти героини, которая описана Шекспиром невероятно поэтично:

«Её одежды, раскинувшись, несли её, как нимфу; она меж тем обрывки песен пела, как если бы не чуяла беды или была созданием, рождённым в стихии вод; так длиться не могло, и одеянья, тяжело упившись, несчастную от звуков увлекли в трясину смерти».

Офелия перестала быть просто полоумной дворянкой, влюбленной в Гамлета, она стала символом, который регулярно возникает в изобразительном искусстве, музыке и литературе.

Образ Офелии в творчестве Уотерхауса: традиционное восприятие

Особую роль образ шекспировской героини играл в творческом пути Уотерхауса, который посвятил ее предсмертным минутам три своих работы, созданные в 1889, 1894 и в 1910 годах. Каждая «Офелия», написанная с разницей в несколько лет — это особенный характер, разная внешность героини и, присущий художникам-романтикам символизм.

На самой первой картине, возлежащая на цветочном поле Офелия, становится как бы частью пейзажа, таким же потерянным и беззащитным цветком, как и белоснежные ромашки в густой траве и на ее платье. Лицо ее спокойно и не выражает ни безумия, ни горя.
На полотне 1894 года Офелия изображена сидящей на стволе ивы в самые последние мгновения перед своей смертью. Ее белое девичье платье с золотым узором вступает в контраст с диким заросшим прудом. Но цветы в распущенных волосах и несколько ромашек на коленях героини органично вписывают ее в окружающую среду, делая похожей на русалку. Цветущие белые розы на краю берега символизируют чистоту и отрешение от мира.

Не похоже, чтобы та и другая Офелия готовились к добровольной смерти. Они безучастны, меланхоличны и задумчивы. Трудно разглядеть в них свойственный Уотерхаусу трагизм и мысли о самоубийстве, в которых не раз пытались уличить героиню жители датского королевства. Офелия для раннего Уотерхауса — это воплощение хрупкости, податливости и упущенных возможностей.

Картина Уотерхауса «Офелия» 1910 года: трансформация художественного образа

На поздней работе перед зрителем предстает совершенно другая Офелия.
На первом плане картины — героиня в полный рост, опирающаяся о плакучую иву — символ смерти в средневековой Европе. Она тянется ветвями к воде, так же, как и Офелия устремлена к водному потоку. Сходство между деревом и женщиной добавляют драматичные складки платья и особый рельеф коры, которые усиливают общее ощущение тревоги.

Сам образ Офелии резко контрастирует с отчаянным выражением ее лица. Платье смело можно назвать ярким и праздничным: оно благородного синего оттенка с золотой вышивкой на груди и подолом, так же оформленным золотом. Сочетание синего и золотого говорит о знатном происхождении Офелии, ее приближенности к королевскому двору. Зритель может разглядеть нижнее платье героини, которое является важной частью всего костюма. Это ярко-оранжевые узкие рукава и подол, прикрывающий золотые туфли. Официальная одежда дочери дворянина, как оболочка, под которой прячется истинная ее натура — страстная и порывистая. Художник не упускает ни одного момента, где за внешними деталями можно было бы разглядеть внутреннее содержание.

В живописи Уотерхауса цветы всегда несут на себе смысловую нагрузку, являясь знаком не только красоты и женственности, но и скоротечности всего земного. На волосах героини и в складках подола — только что собранные цветы. Яркий мак, своим цветом перекликающийся с нижним платьем Офелии и ее румянцем, символизирует сон и смерть. Ромашка же, напротив, считается обозначением долголетия, девственности и чистой возвышенной любви.

Кожа Офелии, ее румянец и яркие губы говорят о ее молодости и гармонично сочетаются с окружающим летним пейзажем: цветущей малиной у самого берега, яркими лютиками в зеленой траве. Одежда женщины, и окружающий ее сад, никак не соответствуют выражению глубокого страдания на ее лице и тому будущему, о котором знает только она и зритель. Две девочки стоят на мосту на заднем плане и с удивлением смотрят на Офелию. Вид благородной дамы в цветах, в отчаянии ступающей к воде, удивляет их.

Ни для зрителя, ни для художника нет ничего важнее лица Офелии. Уотерхаус создает свою собственную дочь Полония и сестру Лаэрта, взяв у Шекспира только канву событий: обезумевшая дворянка, цветы и «трясина смерти». Она выражает целый спектр эмоций, среди которых совершенно очевидны отчаяние, безысходность и решительность. Девушка на картине — это не классический образ безвольной возлюбленной Гамлета, в ней нельзя разглядеть безумие. Взгляд ее сосредоточен, движения четкие и грациозные.

Смерть Офелии у Шекспира — загадка. Ни герои трагедии, ни литературоведы не знают была ли она добровольным решением или же виной несчастного случая. Живописец открывает зрителю не девушку, поющую в бреду, а женщину, идущую на смерть, трагично и осознанно. В этом уникальность картины и особенность эволюции излюбленного женского образа.

Критики отмечали, что этот вариант интереснее и драматичнее двух предыдущих по стилю своего письма, близкого к импрессионизму, и идейному новаторству. Уотерхаус смело отошел от выработанной десятилетиями традиции изображать Офелию юной девой в белом одеянии, заменив ее отчаянно решительной женщиной в идеально скроенном платье.
Картина была выставлена в Королевской академии в 1910 году. В данный момент она хранится в частной коллекции.

Автор: Людмила Лебедева