Портрет невропатолога и психиатра В. М. Бехтерева

Илья Ефимович Репин питал особую слабость к людям науки. «Ах, как я люблю ученых!.. – восклицал он в мемуарах. – На меня лично в глуши, где нет образованных людей, нападает безнадёжная тоска... Тоска по умным, по ученым лицам».

Когда около 1900 года Репин поселился в Пенатах – усадьбе в посёлке Куоккала на Финском заливе – скучать ему не пришлось: к нему в гости потянулись не только литераторы, художники и музыканты, но также и знаменитые ученые. С физиологом Иваном Павловым и психиатром и неврологом Владимиром Бехтеревым Репин приятельствовал и, как выразился Корней Чуковский, «имел период влюблённости» – бывали в творческой жизни Репина такие моменты, когда чьи-то внешность и личность производили на него захватывающее впечатление и Репин смотрел на этого человека влюблённым взглядом. И так продолжалось до тех пор, пока не был написан портрет или жанр с участием того лица, которое вызывало у импульсивного Ильи Ефимовича чистый восторг.

На сеансы к Репину академик Владимир Бехтерев нередко приезжал смертельно усталым. Он так много и напряжённо работал, что под конец дня часто становился рассеянным и сонным. Зять Бехтерева много лет спустя рассказывал Чуковскому о таких случаях:

«Бехтерев принимал больных до 2-х часов ночи (к нему как к знаменитости съезжались больные со всех краев России) и так обалдевал после полуночи, что, приложив трубку к сердцу больного, не раз говорил, как спросонья:
– У телефона академик Бехтерев, кто говорит?»

Как разбудить Бехтерева?

В 1913-му году, когда писался этот портрет, Бехтерев, как и Репин, жил на берегу Финского залива, в районе нынешнего посёлка Смолячково. Его дача «Тихий берег» располагалась верстах в тридцати от репинских «Пенатов». Младшая дочь Бехтерева Мария вспоминала, как они ездили в Репину по нескольку раз за лето, на лошадях, по сыпучим пескам вдоль берега залива, и непременно посещали Илью Ефимовича 2 августа – на Ильин день, его именины.

То ли лето в тот год выдалось чересчур жарким, то ли Бехтерев посвящал слишком много времени своим научным занятиям, но, приехав к Репину и удобно расположившись для позирования, великий психиатр очень скоро начинал клевать носом и погружался в дремоту. Жена Репина Наталья Борисовна смеялась. «Прикрылся бровями и спит!» – говорила она.

Поначалу Репин не хотел беспокоить Бехтерева и на цыпочках выходил из мастерской. Беда в том, что когда ученый просыпался, уже начинало темнеть, а работать дальше без дневного освещения было невозможно.

И тогда Репин придумал выход – позвать своего молодого друга Корнея Чуковского (он жил в Куоккале по соседству), которому уже не раз приходилось «ассистировать» художнику, развлекая его моделей разговорами, а иногда, по согласованию с Репиным, нарочно втягивая в нешуточные споры, чтобы человек раскрылся и проявил эмоции, начал горячиться, а Репин мог ухватить наиболее характерную мимику.

Как заставить уснуть Чуковского?

Одной из любимых тем для разговоров Репина с Бехтеревым был вошедший в моду в образованных кругах «гипнотизм». Незадолго до этого, в 1911-м году Бехтерев опубликовал монографию «Гипноз, внушение и гипнотерапия и их лечебное значение», и, конечно, работа выдающегося ученого дополнительно подстёгивала интерес к загадочному явлению. Репин проявлял к гипнозу такое живое любопытство, что однажды попросил Бехтерева загипнотизировать Чуковского.

И через много лет в дневниковых записях Чуковский будет вспоминать, как летом 1913 года он ходил «будить» Бехтерева, а тому так и не удалось его «усыпить»:

«Проф. Владимир Михайлович Бехтерев – вечно сонный, рыхлый мордвин с дремучими бровями, с большой бородищей.... Когда Репин писал его портрет, я по просьбе художника приходил в мастерскую – будоражить Бехтерева, чтобы он окончательно не заснул во время сеанса. Как-то за обедом Репин рассказал профессору, что я страдаю бессонницей, и просил его вылечить меня гипнозом. Бехтерев в это время уписывал дыню и промычал невнятно, что согласен. Тотчас же после обеда в мастерской Репина было установлено кресло, я с верой и надеждой уселся в него, Бехтерев вынул из кармана какую-то блестящую штучку, поднял у меня над головой и предложил мне неотрывно смотреть на нее. Я смотрел, а он забормотал сонным голосом: «И когда вы положите голову на подушку, вы расслабьте мускулы и вспомните меня» (что-то в этом роде). Я, как потом оказалось, вообще не поддаюсь гипнозу, а тут как назло Бехтерев от съеденной дыни (молекулы которой остались у него в бороде) стал через определенные промежутки икать. У него получалось «и когда, ик!, вспомните меня, ик!». Все это смешило меня, но я из вежливости подавил смех, особенно после того, как я заметил, что Илья Ефимович, вообще благоговевший перед наукой, ходит вокруг кресла на цыпочках. Я даже хотел притвориться засыпающим, но это мне не удалось, так как все время хотелось фыркать».

Портрет в духе импрессионизма

В портрете Бехтерева Репин прибегает к технике, отличной от его более ранних реалистических портретов. Он использует длинный и словно бы слегка неряшливый мазок, таким образом интерпретируя и адаптируя под свои нужды технику импрессионистов. Игорь Грабарь в своём двухтомнике о творчестве Репина отмечает: «Портрет писался с мыслью окончить его в один сеанс, чего, однако, не удалось. С головой пришлось изрядно повозиться, прежде чем она приняла свой окончательный вид. Живопись его носит черты, навеянные импрессионистами».

Портрет хранится в Русском музее, а его авторская копия – в мемориальном музее В.М.Бехтерева при Психоневрологическом институте.

Автор: Анна Вчерашняя