Малевич и Татлин: подробности противостояния

Мифотворцы: змеи, бандура и зеленый натурщик

«Противостояние для этих художников было делом личным и подавалось как часть презентации их художественной сути, — считает Шенг Шейен. — Отрицание художественного профессионализма ради художественной манифестации, которая и была для них настоящей жизнью. Демонстрация выдуманной личности стала частью биографии творцов авангарда. Во многих смыслах это отражается в противостоянии между Малевичем и Татлиным».

Пожалуй, именно Владимиру Татлину стоит отдать пальму первенства в такого рода мифотворчестве. Он часто рассказывал о себе невероятные истории и делал это очень убедительно. Одну из самых растиражированных из них некоторые и по сей день считают правдой. Художник рассказывал, как ему удалось пообщаться с последним германским императором Вильгельмом II. Якобы его императорское величество внимал непревзойденной татлинской игре на бандуре у себя во дворце. Сам же Татлин был в образе украинского слепого бандуриста. «Это абсолютно сфабрикованная история», — утверждает искусствовед Шейен.

Своим студентам Владимир Татлин рассказывал, как работал со змеями в Египте, общался с йогами, шаманами и колдунами и достиг невиданных высот концентрации личности. Фактически Джомолунгмой концентрации стал подъем на 15 см над землей, совершаемый на пике формы. Все ли студенты в это поверили — неизвестно. Но поверил поэт Даниил Хармс и зафиксировал в своих записках.

Малевич не отставал и, например, рассказывал байки своему другу Ивану Клюнкову, который принимал их за чистую монету. Мол, ушел Казимир из Московского училища живописи, ваяния и зодчества из-за того, что нарисовал натурщика зеленым, а преподаватель-ретроград не принял его видения (Малевич не учился в МУЖВЗ, хотя поступал 4 раза). Еще один рассказ Малевича Клюнкову — о якобы увиденном сне: хоронили его младшую дочь, третьего ребенка (двое старших шли за гробом). Таковой у Малевича не было.

Были вместе или не были?

«В первой публикации материалов из коллекции Харджиева дается пояснение, чем на самом деле был конфликт между Малевичем и Татлиным, — рассказал Шейен. — Противостояние между ними началось в 13-х-14-х годах ХХ века, когда оба творца работали вместе в лаборатории для радикальных художников. Об этом осталось мало сведений. Тем более, что позднее Татлин и Малевич уверяли, что никогда и не работали вместе».

При этом осталась фотография, где Татлин запечатлен в Немчиновке — на даче родственников Малевича. Художник отрицал, что такое вообще возможно, но позже согласился, что действительно бывал там. Но при этом рассказывал студентам, как прыгнул в пруд, как только заподозрил намерение Малевича с ним сфотографироваться. Тем не менее, этот дачный снимок Татлин хранил всю жизнь.

Топоры и тайна, прикрытая занавеской

В 1915 году родоначальник конструктивизма Владимир Евграфович Татлин с удвоенной силой опасался создателя супрематизма Казимира Севериновича Малевича. В мастерских у обоих появились плотные черные занавески, чтобы даже с противоположной стороны улицы нельзя было разглядеть, над чем сейчас работают художники. Время шло, а занавески не исчезали.

Художник Валентин Курдов, принадлежавший к окружению Татлина, в своих воспоминаниях написал, как реагировал мастер, если думал, что Малевич собирается слишком близко подойти к его студии. Татлин выдавал своим студентам топоры и эксцентрично призывал отбиваться до последнего: то есть крушить работы, чтобы коварный Малевич не успел ничего украсть.

Паранойя Татлина распространялась даже на друзей. В 30-х годах, когда Анна Ахматова приехала к нему и захотела побывать в его мастерской, Татлин ей этого не позволил. А ведь Ахматова была другом Николая Пунина — человека, который всегда поддерживал художника и не раз его выручал. Такое поведение произвело на поэтессу угнетающее впечатление.

«Во многом Татлин театрализовал свое соперничество с Малевичем, — говорит Шенг Шейен. — Они боролись за первенство в авангарде, за доступ к ресурсам, к медиа-платформам, к талантливым студентам. Это было обусловлено выживанием. Травмированный в детстве Татлин (его избивал отец) особенно усердствовал. А еще это было обусловлено переходом от искусства, которое базировалась на технике и профессиональных умениях, к мастерству, которое основывалось на концептуальности. Если мастерство можно только имитировать, то концепцию можно украсть и присвоить. Поэтому художники так ревностно оберегали свои идеи».

Казимир Малевич часто заканчивал свои письма словами: «Порвите сразу после прочтения». Эта формулировка стала известна благодаря тому, что художник и музыкант Михаил Матюшин пренебрег просьбой и письмо Казимира Севериновича сохранил.

Обокрали!

Итоговая футуристическая выставка «0,10» стала триумфом Малевича и его «Черного квадрата». На этом фоне Татлина с его контррельефами, можно сказать, и не заметили. Художник не только был уязвлен: он стал настаивать, что Малевич попросту украл его идеи!

По этому поводу искусствовед Шенг Шейен заметил: «Два аспекта, на которые хочу обратить ваше внимание. Первое — „Черный квадрат“ разместили в углу. Расположение является неотъемлемой частью концептуальной работы художника. И, вполне возможно, что Малевич взял идею такого позиционирования именно в студии Татлина, где работал сам Татлин и его ученики. Особенно стоит обратить внимание в этой связи на творчество Любови Поповой. Она как раз свои рельефы размещала именно так — в углу, в красном углу, где обычно размещают иконы. И сам Татлин поступал так же. Подчеркну, что эта идея чрезвычайно важна. Второе, что тоже интересно и ценно — использование краски в „Черном квадрате“. Химические исследования черной краски показывают, что Малевич использует французский лак или шеллак — специальный ингредиент, необходимый, чтобы достичь особенного бархатного эффекта. На тот момент это был необычный и редкий ингредиент. Единственным творцом, который использовал такой лак, был Татлин. Возможно, Малевич действительно присвоил и расположение „Черного квадрата“ и ингредиент. Это стопроцентно не доказано, но даже если бы мы были уверены, что это правда, это никак не преуменьшало бы значение работ Малевича. Все художники постоянно использовали идеи друг друга. Татлин и сам, очевидно, не был исключением».

Не позволим создать «утилитарный монумент»!

Очередной виток конфликта между Малевичем и Татлиным связан с созданием последним монументального памятника в честь III Интернационала — его еще называют «башня Татлина» и это самая известная инсталляция в истории русского авангарда.
Наркомпрос (НАРодный КОМитет ПРОСвещения), в котором оба художника были официальными представителями, заказал Владимиру Татлину модель монумента.

«Задокументировано то, что Малевич начал новый виток борьбы, обвиняя Татлина в растратах, — рассказал Шейен. — Малевич утверждал, что его коллега тратит слишком много денег. По его мнению, эти фонды можно было бы использовать для создания более продуктивных проектов, которые воплощали бы идею авангарда лучше и эффективней, чем этот, как называл его Малевич, „утилитарный монумент“».

Казимир Северинович даже разразился гневной обличающей статьей, в которой утверждал, что Татлин применяет дорогие стальные конструкции! «Идиот Татлин ради денег взялся за утилитарный проект, который не имеет никакого значения. Монумент для крыс в нашем сообществе», — гневался Малевич. Несколько экземпляров газеты с той статьей сохранились до сих пор.

Татлин, увидев этот выпад в свой адрес, страшно разозлился. И его можно понять: в начале 1919 года он попал под огонь традиционалистов и популистов Школы Искусств при комиссариате.
Но был ли Малевич прав в своем пафосно-изобличительном задоре?

«Даже если оставить размышления о художественной значимости проекта, Татлин использовал при его создании небольшие деньги, — поясняет Шенг Шейен. — Договор находится в госархивах РФ, там указывается, сколько денег получил бы художник: 15 000 рублей, но лишь в том случае, если бы этот документ утвердили на государственном уровне. Но этого не случилось, не без участия Малевича. Но все равно, это была небольшая сумма. Часто Наркомпрос просто покупал картины у художников, которые сотрудничали с государством, чтобы их поддерживать, при этом платили от 10 до 20 тысяч рублей. Согласно договору, Татлину еще должны были возмещать средства, необходимые для приобретения материалов. Но даже здесь не было возможности нажиться незаконным путем. Татлин получал не деньги, а сразу сами материалы. В свою очередь Николай Пунин зафиксировал в своем дневнике, что Татлин, создавая свою, теперь уже известную на весь мир модель, не имел в своем распоряжении никаких супер-инструментов, а только самые простые пилы и молотки».

Вечно второй

При этом, не взирая на все конфликты и раздоры, Малевич, когда вознамерился создать в Витебске УНОВИС («Утвердители НОВого ИСкусства»), начал заманивать туда Татлина. Да, он всегда считал его талантливым. Пусть не первым в авангардном искусстве (первым-то, понятное дело, является сам Малевич), но вторым, так точно. Даже послал Нину Коган, некогда помощницу и студентку Татлина, в тогда еще Петроград уговорить художника перейти в УНОВИС.

Сохранилось письмо Нины Коган, в котором она описывает свою встречу с Татлиным: «Не показал ни одной работы! Ни своей, ни своих учеников».

По воспоминаниям современников, тогда еще Татлин экспрессивно высказался о Малевиче, его творчестве и его студентах: «Всё мое! А если у вас еще что-то есть, то вы все равно взяли это у меня!».

Закат

В конце 20-х годов для авангарда начались не лучшие времена. В большевистском правительстве крепли идеи о том, что рабочим и крестьянам чуждо и не нужно всякое непонятное, беспредметное. Закрывались институты. Авангардисты искали возможности для выживания. В 1925 году Татлин переехал в Киев, где увлекся идеей снабдить человека крыльями и начал создавать безмоторные летательные аппараты — орнитоптеры (ЛеТатлины, как он их называл). Он старательно избегал городов, где мог пересечься с Малевичем. Сохранилось письмо, где художник сообщает: «Перееду в Москву. Только не в Питер, потому что там Малевич».

Малевич умер в 1935 году, и на похоронах Татлин, глядя на художника в специально спроектированном учениками супрематическом гробу, сказал: «Притворяется!».

Владимир Татлин пережил Казимира Малевича на 18 лет.

«У них было много общего, — говорит Шенг Шейен. — Оба родились и выросли в Украине и могли прекрасно говорить по-украински. Оба знали, что такое бедность, и оба стали выдающимися фигурами в авангардистском движении, зачинателями новых направлений».

Почему же все-таки второй?

В конце лекции Шенга Шейена спросили, была ли возможность у Татлина стать «номером один» в авангарде? Что ему помешало? Почему лучшим считают все-таки Малевича?
«Много причин, — сказал искусствовед. — Да, Татлин был безумно талантлив и даже более радикален в своем творчестве, чем Малевич. Но, во-первых, Татлин не был такой харизматичной личностью, как Малевич. К тому же тот много написал теоретических работ. Татлин этим не занимался. Да и просто везение сыграло в этом противостоянии не последнюю роль. Представьте, в Берлине в доме были собраны работы Татлина и Малевича. В годы войны в итоге бомбардировки практический все работы Татлина погибли — они находились на первом этаже. А работы Малевича сохранились — они были в подвале».