Эль
Лисицкий

Эль Лисицкий (Лазарь Мордухович Лисицкий, 22 ноября 1890, с. Починок, Российская Империя – 30 декабря 1941, Москва, СССР) – российский художник, дизайнер и архитектор, одна из ключевых фигур русского авангарда. Лисицкий, которого часто называют первым российским дизайнером, популяризировал и пропагандировал идеи супрематизма, развивая и трансформируя их в соответствии с собственным видением. Творчество художника оказало существенное влияние на Баухауз и конструктивистов. Его эксперименты с техниками и стилями стали во многом определяющими для графического дизайна ХХ века.
Особенности творчества художника Эль Лисицкого: в ранние годы художник делал иллюстрации для детских книг на идише. После знакомства с Казимиром Малевичем полностью посвятил себя супрематизму и его строгим геометрическим формам. Позже стал создавать объемные конструкции, называемые «проунами» («проекты утверждения нового»), тоже в соответствии с супрематическими идеями. Много внимания уделял дизайну и архитектуре, представляя город не как разрозненные здания, а как единый организм. Кроме того, Лисицкий создал серию агитационных плакатов для советской власти.
Известные произведения Эль Лисицкого: «Клином красным бей белых», «Все для фронта! Все для победы! (Давайте побольше танков)», проуны (1, 2, 3, 4), иллюстрации к книгам «Супрематический сказ про два квадрата» (1, 2, 3)  и «Маяковский. Для голоса» (1, 2, 3, 4). 

По всему выходило так, что Лазаря Лисицкого ожидала незавидная судьба. Он родился в еврейской семье в Российской Империи, которая, помимо прочего, «славилась» антисемитской политикой. Он жил в Германии и даже женился на немке. Он продвигал не слишком популярные в России идеи супрематизма и конструктивизма. В конце концов, почти 20 лет он был смертельно болен. Но, как это ни удивительно, Лисицкому удалось прожить насыщенную, интересную и невероятно творческую жизнь, ни на шаг не отступая от намеченного курса и не предавая своих идеалов.

Когда Лисицкий был ребенком, его семья периодически жила то в Смоленске, то в Витебске. Рано проявив интерес к живописи, Лазарь стал брать уроки у местного художника Юделя Пэна. В 1909 году он попробовал поступить художественную академию в Санкт-Петербурге, но ему это не удалось, поскольку в то время к обучению в высших учебных заведениях допускалось очень ограниченное число евреев. Поэтому, как и большинство из них, Лисицкий отправился учиться в Германию. Первая мировая война вынудила его вернуться в Россию, но революция и смена власти повлекли за собой по большей части положительные перемены. Лисицкий посвятил себя еврейскому искусству: он устраивал выставки местных художников, иллюстрировал книги (в том числе и детские).

Эти работы стали мощным толчком в творческой карьере Лисицкого. Благодаря им он знакомится с множеством художников, сыгравших в дальнейшем немаловажные роли в его судьбе. Позже он откажется от еврейского искусства и с головой погрузится в супрематизм. Он будет участвовать в огромном количестве выставок, преподавать в нескольких художественных учебных заведениях, сотрудничать с Баухаузом и группой «Стиль», иллюстрировать книги (и даже напишет свою собственную), примкнет к художественной группе Малевича «УНОВИС», и при всем этом еще будет находить время на агитационную продукцию для советской власти. Наверное, именно поэтому Лисицкого не коснулись «кровавые чистки» сталинского режима. Тем не менее, художник, который считал себя в первую очередь архитектором, оставил гораздо более яркий след в Европе, чем в России. Его идеи до сих пор воплощают в жизнь, и сейчас – гораздо охотнее, чем раньше. Вероятно, Лисицкий попросту опередил свое время.

Красный клин

В 1919 году Лисицкий по приглашению давнего друга Марка Шагала снова перебирается в Витебск, чтобы преподавать в недавно открывшемся Народном художественном училище графику, печатное дело и архитектуру. Позже сюда же приезжают Казимир Малевич и бывший учитель Лисицкого Юдель Пэн. Именно Малевич в итоге стал причиной раскола в училище, поскольку его новаторские идеи были восприняты, мягко говоря, прохладно. Шагал и многие другие преподаватели были сторонниками фигуративной живописи, да и публика не понимала и не хотела принимать супрематические картины. Однако Лисицкий был восхищен работами Малевича, его тоже привлекали четкие геометрические формы, и в конце концов он полностью отказался от еврейской живописи. Но несмотря на преданность супрематизму, Лисицкий все еще оставался близким другом Шагала, который старался придерживаться классических форм и техник. Малевича же мало заботило мнение коллег, его политика преподавания была довольно агрессивной, и очень быстро он распространил свои идеи по всему училищу. Лисицкий оказался между двух огней, он не хотел ни лишиться дружбы с Шагалом, ни отказаться от нового учителя. Закончилось все тем, что Шагал из-за «непримиримых разногласий» покинул училище. После этого Лисицкий полностью посвятил себя супрематизму и начал выводить свои работы из плоскости в объем. Так и появились знаменитые проуны, которые позже развились в архитектоны.

В отличие от Малевича, который исповедовал супрематизм как некую философскую идею, взгляды Лисицкого были сугубо практическими. В конце концов, в первую очередь он был архитектором, и основной целью большинства его работ было построение идеального «города будущего». Художник говорил, что его проуны – «пересадочная станция по пути от живописи к архитектуре». Поднимая геометрические фигуры из двухмерной плоскости, придавая им объем и наделяя каждый элемент строгой функциональностью, Лисицкий создает планы и проекты городов, которые, согласно его замыслу, должны выглядеть и существовать, как единый живой организм. В таких экспериментах рождается знаменитый горизонтальный небоскреб, который, однако, так и не был осуществлен на практике. Как и большинство архитектурных задумок Лисицкого. Единственным его проектом, воплощенным в жизнь, стало здание типографии журнала «Огонек» в Москве.

Еще одним доказательством того, что Лисицкого интересовали в первую очередь не сами идеи, а их практическое применение, можно считать разработанный им в 1930 году проект экономичной квартиры. Это было уникальное жилое пространство, в котором все элементы могли с легкостью перемещаться, что позволяло трансформировать квартиру в соответствии с потребностями и нуждами владельца.

Любовь и смерть

Софи Кюпперс всю жизнь была связана с миром искусства. Она родилась в семье издателя, первым ее мужем был искусствовед и директор Центра современного искусства в Ганновере, и вместе они собрали небольшую, но весьма интересную коллекцию работ перспективных художников (в том числе, Кандинского, Шагала и Клее). В 1922 году Софи овдовела, оставшись с двумя маленькими сыновьями на руках. В том же году женщина попадает в Берлине на выставку, где впервые видит работы советского художника Эль Лисицкого. Личное знакомство с ним только усилило чувство восхищения, которое Софи испытывала, глядя на работы Лисицкого. Между ними завязалась оживленная переписка, которая длилась несколько лет, пока в 1927 году Лисицкий не сделал Кюпперс официальное предложение руки и сердца.

Софи не испугало ни крайнее неодобрение со стороны семьи жениха, ни то, что ради этого брака ей пришлось переехать в Москву, на долгое время расставшись с сыновьями. Добавьте к этому неустойчивое финансовое положение и неизлечимую болезнь Лисицкого. Но Кюпперс уже в 1930 году приняла советское гражданство и перевезла в Москву из Германии своих детей – Курта и Ганса. В этом же году у Лисицких родился сын Борис.

В 1923 году Лисицкий перенес острую пневмонию, а спустя несколько недель ему поставили диагноз «туберкулез». С этого момента и до конца жизни художник потратил массу сил и времени на лечение, при этом никогда не прекращая работать. Однако в то время туберкулез все еще был равен смертному приговору. В период романа в письмах Лисицкий пишет Софи, что ему удалили одно из легких. Оставшееся время ему приходится дышать наполовину. В конце концов, второе легкое тоже начинает сдавать. В последние месяцы жизни Лисицкий живет с выведенной из тела наружу серебряной трубкой, по которой из его единственного легкого выходил гной.

Софи оставалась рядом с мужем до последнего вздоха. Лисицкий не пережил очередного обострения болезни и скончался в своем доме в Сходне в возрасте 51 года. Художнику «повезло» не попасть под каток сталинских репрессий и не столкнуться с ужасами Второй мировой. Гораздо хуже пришлось в этом отношении сыновьям Кюпперс и ей самой. Курта арестовали в Дрездене в 1940 году – как «красного», прожившего 10 лет в России, пасынка еврея. А в тот же день, когда умер Лисицкий, в Москве был арестован Ганс – с вечным ярлыком «немец». Он встретил свою смерть на Урале, Курту же удалось выйти живым из гитлеровских лагерей. В 1944 году Софи вместе с Борисом выслали в Новосибирск, где она прожила до конца своих дней. К счастью ей удалось сохранить и вывезти картины, фотографии и письма Лисицкого. В 60-х годах она передала часть архива мужа в Третьяковскую галерею и написала о художнике книгу. Как ни странно, творчество Лисицкого по-прежнему остается гораздо более популярным за рубежом, чем на родине.

Автор: Евгения Сидельникова