Не такой уж он и черный… 7 заблуждений о «Черном квадрате» Малевича

«Черный квадрат» - черный

Сегодня условность черноты самого знаменитого из квадратов Малевича (презентованного публике в 1915-м и хранящегося теперь в Третьяковской галерее) видна невооруженным глазом. Сквозь паутину кракелюров (трещин, появившихся на поверхности красочного слоя) просвечивают другие краски: розовая, зеленая, желтая. В ходе рентгенофлуоресцентного и инфракрасного анализа, проведенного сотрудниками Третьяковской галереи, выяснилась и вовсе дивная вещь: под квадратом скрыта не одна, а две работы Малевича. Писал ли Малевич свой «Квадрат» на закрашенном холсте потому, что под рукой не оказалось нового, или сделал это для того, чтобы достичь уникального цветового эффекта, сейчас уже не выяснить. Впрочем, не прост и верхний черный слой — Малевич использовал краску особого состава, которую готовил сам. Матовые и глянцевые краски он смешивал так, чтобы получился объемный, бархатистый, «таинственный» и не вполне однородный колорит.

«Черный квадрат» - квадратный

Картина «Черный квадрат» 1915-го года имеет стороны 79.5 см. Однако, вооружившись точными измерительными инструментами, вы не найдете в изображении собственно квадрата ни одного прямого угла. Это не небрежность Малевича, а осознанное решение — именно поэтому изначально в каталоге картина значилась как «Черный супрематический четырехугольник». Таким образом Малевич старался создать подвижную форму, обладающую собственными энергией, равновесием, своей парадоксальной и алогичной симметрией.

«Черный квадрат» был написан в 1913 году

Этим (в наше время уже не слишком распространенным) заблуждением мы обязаны Малевичу: художник сам датировал свой первый «Черный квадрат» 1913 годом. Сделано это было опять-таки не по небрежности, а с расчетом. Малевич не однажды правил свою творческую биографию, причем двигало им два противоречивых стремления. С одной стороны, он хотел, чтобы его творческий путь походил на эволюцию, неуклонное движение вперед от незначительных опытов в импрессионизме или кубизме к вершине — супрематизму. С другой, старался протащить супрематические работы «без очереди», пораньше, чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто был первооткрывателем и революционером. В случае с «Квадратом» художник отталкивался от футуристической оперы «Победа над солнцем», для которой он делал декорации и эскизы костюмов — черный квадрат Малевича (пусть и другой) дебютировал на театральной сцене именно в 1913-м.

Мой 5-летний сын может нарисовать не хуже

Эта нехитрая претензия, часто возникающая у обывателя (особенно после того, как обыватель узнает новости с аукционов), действительно уместна по отношению ко многим произведениям современного искусства. Но «Черный квадрат» Малевича — категорически не тот случай. Помимо колористических особенностей, о которых мы уже говорили, существует еще такое явление, как «рука мастера». «Черный квадрат» не просто закрашен малярной кистью. В ходе исследований эксперты Третьяковки обнаружили вертикальные, горизонтальные, диагональные, закругленные — словом, самые разнообразные и затейливые мазки, характерные для кисти Малевича. Плюс баснословная харизма автора. Плюс его мистико-философские теории, наделяющие «Черный квадрат» очертаниями современной мифологемы и своей особенной энергетикой. Словом, не тешьтесь пустыми иллюзиями. Ваш пятилетний сын, скорее всего, так не сможет.

«Черный квадрат» легко подделать

В разговоре о пятилетнем сыне, разумеется, часто всплывает дядя Вася. Вы, наверняка, слышали этот анекдот: «Пятый раз из музея похищают „Черный квадрат“ Малевича, и вот уже в пятый раз сторож дядя Вася успевает к утру восстановить картину».

Здесь уместно вспомнить о том, что повторить «Черный квадрат» 1915 года не удавалось не только подражателям, но и самому Малевичу. Кроме первого и самого знаменитого «Черного квадрата» он написал еще три. Второй был написан в 1923-м для биеннале в Венеции, его по просьбе Малевича закрашивали ученики — Анна Лепорская и Николай Суетин. Третий «Черный квадрат» Малевич написал в 1929 году — подобно анекдотическому дяде Васе, он писал его в спешке и прямо в зале Третьяковской галереи. Четвертый был создан в 1932-м. Однако, по единодушному мнению экспертов, повторения были начисто лишены мистического драйва того самого первого «Черного квадрата».

Справедливости ради нужно признать, что попытки подделывать Малевича случались. Так в 2013 году слушалось довольно громкое дело: председатель правления Международного фонда «Культурное Достояние» Виктор Карцев приобрел у мошенников около 400 поддельных работ «Малевича» на общую сумму 16 миллионов рублей. Экспертиза, заказанная Русскому музею, быстро расставила все по своим местам.

Если повесить «Черный квадрат» вверх ногами, никто не заметит

Еще одна ходовая насмешка, порожденная воинственным невежеством. Малевич писал беспредметное. Абсолют. Ничто. Незамутненный содержанием цвет, «ноль форм». Очевидно, у «Черного квадрата» нет право, лево, верха, низа, севера, юга, головы, ног. У него нет вообще ничего. И повесить его вверх ногами попросту невозможно.

Что же до многофигурных супрематических композиций, где поворот на 180 градусов легко заметить, Малевич и сам на разных выставках мог вешать одну и ту же картинку по-разному.

У Репина и Серова получалось красивее

Отчасти на подобные сравнения Малевич обрек себя сам, когда в реформаторском пылу называл Репина «бездарным брандмейстером», а Серова — «бездарным» же «пачкуном». Казимир Северинович водил в те годы дружбу с футуристами: скандалить и эпатировать считалось в той среде хорошим тоном. С годами, больше поняв про себя и мироустройство, Малевич открестился не только от старомодных представлений о прекрасном, но и от самого определения «живопись». Он не считал себя художником и не заботился о том, будут ли удовлетворены его работами чьи-то эстетические запросы. Он не хотел сделать мир лучше, он пытался организовать новый. А «Черный квадрат» был кирпичом или, если хотите, фундаментом нового мирового порядка. Если в процессе кому-то «делалось красиво», это было незапланированным побочным эффектом.
«О живописи в супрематизме не может быть и речи, — писал Малевич, — живопись давно изжита, и сам художник — предрассудок прошлого».