О творчестве художника, долгое время забытом, рассказывает Марьяна Ильинична Кружкова, научный сотрудник Киевского Музея русского искусства, в котором хранится значительная часть наследия художника:
Академист-символист
— В советское время академическое направление с его духом «красивости» считалось слащавым искусством.
Сейчас академизм трактуется как положительное явление — салонные художники были виртуозными мастерами и всегда нравились публике.
Они обращались к тем же темам, что и художники-демократы, только трактовка была иной.
Если возьмем тему Христа, то увидим, насколько иначе подошел к ней Котарбинский по сравнению с, например, передвижниками: экзальтация у одного и, скажем так, географическая и историческая конкретика - у других.
В. Котарбинский «Моление о чаше», конец ХІХ — начало ХХв.
— Революция 1905 года в России и Первая Мировая война привели к крушению великих империй в Европе — старый мир рухнул. Это время «Серебряного века» в России, и большинство художников приветствовали новый мир, что привело к взрыву абсолютной и невиданной свободы творчества. Очень короткий был этот взлет, всплеск свободы, когда появились авангардисты, футуристы… Но Котарбинский всего этого не принимал. Он считал, что происходящее ведет к мировой трагедии, которая поглотит тех же художников, как это впоследствии и произошло.
В 1890-е годы художник увлекается изображением фантастических сцен и мистических видений. В его картинах появляются ангелы, вампиры, духи природы и смерти. В серии его графических работ из собрания Сумского художественного музея, изображающие мертвецов и страшилищ, видим это предчувствие приближающегося бедствия.
В. Котарбинский «Темная звезда»
Все дороги ведут в Рим
«Мне было девятнадцать лет, когда я влюбился в свою кузину и захотел быть художником. И то и другое отец не одобрял: жениться на кузине не разрешала римско-католическая церковь, а быть художником, писать вывески, красить полы и заборы — было, по мнению моего отца, „не шляхетское дело“. Убедить его не было никакой возможности».
Несмотря на неудовольствие отца, Вильгельм решил стать художником. Проучившись четыре года в рисовальных классах Варшавского товарищества изобразительного искусства и получив от них небольшую стипендию и финансовую помощь дяди, в 1871 году он отправился в Рим. Оказавшись в столице Италии, паренек был вне себя от счастья и тут же отправился гулять. Опьяненный красотой древних памятников, он так увлекся, делая зарисовки, что не мог вспомнить гостиницу, в которой остановился. Он провел ночь под открытым небом.
Как-то раз, гуляя по Риму, Котарбинский наткнулся на художественную лавку, где за очень солидные деньги продавались его работы туристам — а ведь владелец салона покупал его произведения за копейки! При следующей встрече с обманщиком-дилером, Котарбинский спустил его с лестницы и стал лично приглашать клиентов в свою мастерскую. Со временем о нем узнали не только в Европе, но и в России. Художественный критик Стасов очень ценил дружбу с Котарбинским и рекомендовал многим художникам, выезжавшим в Италию, искать с ним знакомства.
Росписи во Владимирском соборе в Киеве
Надо многими сюжетами три художника работали вместе: они выполнили 18 фресок и 84 фигуры святых. За созданные здесь росписи Котарбинский был награжден орденом Станислава II степени, а спустя еще несколько лет Петербургская Академия художеств удостоила художника звания академика.
Котарбинский и братья Сведомские «Сотворение мира. Шестой день творения». Фрагмент росписи Владимирского собора в Киеве
Виктор Васнецов называл Котарбинского «польский круль» или «Катарр».
Много лет спустя он сделал одного из персонажей своей картины «Царевна Несмеяна» удивительно похожим на Котарбинского. Показывая на фигуру в красном камзоле на полотне, Васнецов говорил:
«Это я нашего Катарра припомнил, как он важно, точно „круль польский“, усы свои закручивает и сам при этом посмеивается. Так вот и этот у меня: его очередь смешить царевну ещё не пришла, а он уже воображает себя победителем, как пан Заглоба у Сенкевича. Усы крутит — на своих соперников гордо поглядывает — совсем наш Катарр, когда разойдётся и о разделе Польши заговорит».
В. Васнецов «Царевна Несмеяна», 1926 год
Нестеров, Васнецов, Сведомские, Врубель и Котарбинский, работая над фресками, сблизились с семьей Прахова и частенько собирались в его доме. За обеденным столом Котарбинский рисовал без конца, впрочем, как и все приходившие художники. Обсуждая планы, они рисовали прямо на скатерти. Тогда супруга профессора, Эмилия Львовна Прахова, начала оставлять возле каждого прибора чистые листы бумаги. Кто-то из гостей, почувствовав неловкость, перестал делать зарисовки. Котарбинский смущен не был и продолжал рисовать.
Рисунок В. Котарбинского
Коллекционеры
Киевские меценаты Терещенко и Ханенко заказывали ему работы, также они пригласили заняться декором их домов. Для особняка Богдана и Варвары Ханенко Котарбинский создал парные работы «Женщина с голубями» и «Женщина с кувшином», живописный фриз и 12 великолепных панно в т. н. «Красной гостиной». В 1890-е годы Котарбинский работал над росписью плафона в доме мецената и промышленника Николы Терещенко (теперь это здание — Национальный музей Тараса Шевченко).
Последние годы жизни
Художник скончался в доме Праховой 4 сентября 1921 года. Он похоронен на Байковом кладбище на 1-м польском участке новой части кладбища.
Фото Михаила Кальницкого
