У Ивана Айвазовского и Юлии Гревс, его первой жены, было четыре дочери. Ни одна из них не избрала живопись своей стезей. Других детей у Айвазовского нет. А ему, конечно же, хотелось кому-то передать свою фамилию (и он даже кое-что предпринял для этого, оставаясь в рамках верности жене, уже второй на тот момент), хотелось учить своего, родного живописи, передать ему тайны мастерства. Пришлось рассчитывать на внуков, и расчет себя оправдал.
На фото вверху: Иван Айвазовский с внуками и зятьями. Слева направо: Константин Арцеулов с маленьким Костей Арцеуловым на руках, Иван Айвазовский, Михаил Латри. Сзади Александр Латри. Крайний справа - Николай Лампси, внук Айвазовского и сын его третьей дочери Александры.
Михаил Пелопидович Латри (31 октября 1875 год, Одесса – 11 февраля 1941 год, Париж)
Старшая дочь Айвазовского, Елена, вышла замуж за Пелопида Латри. У них родилось трое детей: Михаил, Александр и София.
Первым учителем Михаила Латри стал дедушка. От него мальчик и перенял любовь к морским пейзажам и тонкий художественный вкус. По настоянию деда Михаил Латри поступил в Академию художеств, в пейзажный класс к Архипу Куинджи. В 1895 году художник сам отвез внука в Петербург. Константин Богаевский вспоминал о приеме Михаила в класс к Куинджи:
- Латри, захватив всё, что привёз, пошёл в академию, в мастерскую Архипа Ивановича, и так волновался, что не в силах был показывать этюды сам.
Куинджи, окружённый учениками, сел на стул перед мольбертом, на который один из учеников начал ставить этюды Латри один за другим; сам же автор от страха и волнения отошёл подальше, стараясь не смотреть на свою работу и не спуская глаз с Куинджи. Архип Иванович рассматривал каждый этюд долго и очень внимательно. Иногда, когда показывающий хотел уже заменить этюд следующим, Архип Иванович делал рукой знак, чтобы не спешил, но всё время молчал.
Это молчание было невыносимо тягостным для "испытуемого", и он уже решил, что сейчас Куинджи попросит забрать всё и идти домой.
И вдруг Куинджи, посмотрев последний этюд, повернулся к ученикам и сказал: "Вот, господа, как надо относиться к этюдам, с такой любовью и так добросовестно работать".
Проучившись два года, Михаил прервал свои занятия, вернее, разнообразил их поездкой в Западную Европу. В течение двух лет в Мюнхене обучался у Шимона Холлоши. Посетил Грецию, Францию, Италию и Турцию и вернулся в Ялту сложившимся художником. Впрочем, учебу он на этом не прервал, а попросился в Академии в пейзажный класс профессора Александра Киселева. Знаменитый дед составил подобающее случаю рекомендательное письмо. Получив академическое образование, Латри увлекся созданием прогрессивного «Нового общества» молодых художников-выходцев из мастерской Куинджи. Предполагалось, что это будет актуальное направление в противовес как устаревшему академизму, так и дягилевскому модернизму. Грандиозным планам не удалось осуществиться, хотя работы Латри имели успех. При поддержке Куинджи общество продержалось три года.
Подобно Ивану Айвазовскому, Михаил Латри проводил зимы в Петербурге, а чуть потеплеет – устремлялся в Крым. В начале 1900-х мать подарила ему небольшой земельный участок вблизи Феодосии, в экономии Баран-Эли, там он и обустроился. В столицу Латри уезжал лишь после того, как установит для крестьянских ребятишек елку. Как тут снова же не вспомнить Ивана Айвазовского, о котором шутили, что он крестил половину феодосийской ребятни? Своих детей у Латри не было, хотя детей он очень любил.
В Баран-Эли Михаил Латри построил две мастерские – для живописи и занятий керамикой. Причем керамика среди его интересов возобладала, он всерьез увлекся этим видом искусства и оказался по сути единственным художником в дореволюционном Крыму, всерьез занимавшимся художественной керамикой. В 1900-е годы Михаил Латри исполнял функции общественного директора Феодосийской картинной галереи. Впрочем, занятия живописью он тоже не оставил. В начале 1917 года по собственной инициативе передал свое имение крестьянам, отказал их просьбам остаться с ними за старшего и уехал в город, чтобы целиком посвятить себя искусству. На все занятия, которые хотелось охватить, его не хватало, нередко он не успевал доводить начатое до логического конца. К примеру, после него осталось множество недописанных картин.
В 1920 году Михаил Латри эмигрировал в Грецию, где продолжил заниматься живописью и керамикой, а спустя четыре года обосновался в Париже. Единственная прижизненная персональная выставка за границей состоялась в 1935 году в Реймсе.
Михаил Латри удачнее всего писал с натуры – и в этом же его принципиальное отличие от Айвазовского, который с натуры не писал. Дарование Михаила Латри было реалистическим, но с очевидной склонностью к поэтизации природы. Художник использовал широкие кисти, плотные мазки, густо замешивал краски. Виртуозная легкость Айвазовского к Латри по наследству не перешла, все картины ему давались тяжелым трудом, хотя он тоже предпочитал заканчивать работу в один сеанс.
Первым учителем Михаила Латри стал дедушка. От него мальчик и перенял любовь к морским пейзажам и тонкий художественный вкус. По настоянию деда Михаил Латри поступил в Академию художеств, в пейзажный класс к Архипу Куинджи. В 1895 году художник сам отвез внука в Петербург. Константин Богаевский вспоминал о приеме Михаила в класс к Куинджи:
- Латри, захватив всё, что привёз, пошёл в академию, в мастерскую Архипа Ивановича, и так волновался, что не в силах был показывать этюды сам.
Куинджи, окружённый учениками, сел на стул перед мольбертом, на который один из учеников начал ставить этюды Латри один за другим; сам же автор от страха и волнения отошёл подальше, стараясь не смотреть на свою работу и не спуская глаз с Куинджи. Архип Иванович рассматривал каждый этюд долго и очень внимательно. Иногда, когда показывающий хотел уже заменить этюд следующим, Архип Иванович делал рукой знак, чтобы не спешил, но всё время молчал.
Это молчание было невыносимо тягостным для "испытуемого", и он уже решил, что сейчас Куинджи попросит забрать всё и идти домой.
И вдруг Куинджи, посмотрев последний этюд, повернулся к ученикам и сказал: "Вот, господа, как надо относиться к этюдам, с такой любовью и так добросовестно работать".
Проучившись два года, Михаил прервал свои занятия, вернее, разнообразил их поездкой в Западную Европу. В течение двух лет в Мюнхене обучался у Шимона Холлоши. Посетил Грецию, Францию, Италию и Турцию и вернулся в Ялту сложившимся художником. Впрочем, учебу он на этом не прервал, а попросился в Академии в пейзажный класс профессора Александра Киселева. Знаменитый дед составил подобающее случаю рекомендательное письмо. Получив академическое образование, Латри увлекся созданием прогрессивного «Нового общества» молодых художников-выходцев из мастерской Куинджи. Предполагалось, что это будет актуальное направление в противовес как устаревшему академизму, так и дягилевскому модернизму. Грандиозным планам не удалось осуществиться, хотя работы Латри имели успех. При поддержке Куинджи общество продержалось три года.
Подобно Ивану Айвазовскому, Михаил Латри проводил зимы в Петербурге, а чуть потеплеет – устремлялся в Крым. В начале 1900-х мать подарила ему небольшой земельный участок вблизи Феодосии, в экономии Баран-Эли, там он и обустроился. В столицу Латри уезжал лишь после того, как установит для крестьянских ребятишек елку. Как тут снова же не вспомнить Ивана Айвазовского, о котором шутили, что он крестил половину феодосийской ребятни? Своих детей у Латри не было, хотя детей он очень любил.
В Баран-Эли Михаил Латри построил две мастерские – для живописи и занятий керамикой. Причем керамика среди его интересов возобладала, он всерьез увлекся этим видом искусства и оказался по сути единственным художником в дореволюционном Крыму, всерьез занимавшимся художественной керамикой. В 1900-е годы Михаил Латри исполнял функции общественного директора Феодосийской картинной галереи. Впрочем, занятия живописью он тоже не оставил. В начале 1917 года по собственной инициативе передал свое имение крестьянам, отказал их просьбам остаться с ними за старшего и уехал в город, чтобы целиком посвятить себя искусству. На все занятия, которые хотелось охватить, его не хватало, нередко он не успевал доводить начатое до логического конца. К примеру, после него осталось множество недописанных картин.
В 1920 году Михаил Латри эмигрировал в Грецию, где продолжил заниматься живописью и керамикой, а спустя четыре года обосновался в Париже. Единственная прижизненная персональная выставка за границей состоялась в 1935 году в Реймсе.
Михаил Латри удачнее всего писал с натуры – и в этом же его принципиальное отличие от Айвазовского, который с натуры не писал. Дарование Михаила Латри было реалистическим, но с очевидной склонностью к поэтизации природы. Художник использовал широкие кисти, плотные мазки, густо замешивал краски. Виртуозная легкость Айвазовского к Латри по наследству не перешла, все картины ему давались тяжелым трудом, хотя он тоже предпочитал заканчивать работу в один сеанс.
Брат Михаила Латри, Александр Пелопидович Латри (19 декабря 1883 год, Одесса – 1958 год) не был художником, но мы не можем обойти его в таком материале. Ведь с его помощью Иван Айвазовский реализовал свою мечту о наследнике фамилии, а не только о наследнике-художнике. В трехлетнем возрасте маленький Саша поселился у дедушки в Феодосии. Айвазовскому удалось уговорить родителей внука, чтобы ему позволили усыновить мальчика и дать тому свою фамилию. Художник направил прошение государю: «Не имею сыновей, но Бог наградил меня дочерьми и внуками. Желая сохранить свой род, носящий фамилию Айвазовский, я усыновил своего внука, сына старшей дочери — Александра Латри, ребенка мужского пола доктора Латри, о котором я уже сделал объявление. Осмелюсь просить усыновленному внуку Александру дать мою фамилию, вместе с гербом и достоинствами дворянского рода». Разрешение было получено через месяц после смерти Ивана Айвазовского…
Читайте также: Ученики и последователи Ивана Айвазовского: от Куинджи до Сурикова
Читайте также: Ученики и последователи Ивана Айвазовского: от Куинджи до Сурикова
Фото Алексея Ганзена с сайта hanzen.ru.
Алексей Ганзен – сын второй дочери Ивана Айвазовского, Марии (или Мариам), и действительного статского советника Вильгельма Ганзена. Алексей получил в Одессе юридическое образование. Но юрисдикция юрисдикцией, а живописью внук главного русского мариниста тоже весьма интересовался, а потому отправился в Мюнхен учиться у Эжи Брехта. В Германии он окончил две Академии изящных искусств, Берлинскую и Дрезденскую. Его учителями по классу марины и пейзажа были Карл Зальцман и Поль Мейергейм. Ганзен успешно участвовал в Большой берлинской выставке. Ненадолго вернувшись в Петербург, Алексей Ганзен вскоре снова отправился в Европу – на этот раз его привлекла Италия, а затем последовал Париж, мекка всех художников. Учителями в Париже для него стали Тони Робер-Флёри и Жюль Лефевр. Как и его прославленного деда, Алексея Ганзена столица мировой живописи приняла благосклонно. Его картины охотно покупали, он имел успех на выставках и вернисажах. От Ивана Айвазовского Ганзен унаследовал быстроту исполнения и легкость кисти, его муза была легка, и творческий процесс для Ганзена, как и для Айвазовского, был радостным, а не мучительным.
Художественный критик Яковлев писал о Ганзене: «Его вода прозрачна и зыблется, суда и лодки в ней сидят и колышатся, а не похожи на безжизненные куски дерева, вставленные в желе или в вату...». Имел основания!
От деда Алексей Ганзен перенял и стремление помогать неимущим. Айвазовский был крестным отцом половины феодосийских детишек. Алексей Ганзен, в свою очередь, состоял почетным членом трех попечительств детских приютов и на протяжении всей жизни помогал бедным и престарелым художникам.
Вернувшись в Россию в 1909 году, Ганзен, подобно Айвазовскому, занял должность художника Морского министерства России. Результатом этой деятельности стал изданный в 1916 году альбом «Российский Императорский флот». В него вошли 25 факсимильных цветных репродукций с акварелей художника.
В советской действительности художнику Морского министерства не нашлось места. В 1920 году Ганзен вместе с женой Олимпиадой Васильевой эмигрировал в Югославию. Забегая вперед, отметим, что детей у них не было. Семья поселилась в Дубровнике. Ганзен продолжал много писать и регулярно выставлялся. География его персональных выставок широка: Загреб, Белград, Бухарест, Прага, Париж, Рим, страны Южной Америки. Корабельная тема не была забыта. Вместе с эмигрировавшим контрадмиралом Александром Бубновым Алексей Ганзен выпустил «Историю военно-морского искусства». Вернее, выпустил-то ее Бубнов, а все иллюстрации были сделаны Ганзеном. Издание вышло в трех томах на хорватском языке. Последняя прижизненная выставка художника в Белграде тоже была посвящена кораблям: по ней отслеживалась история югославского флота, начиная от первых парусников и заканчивая новейшим на тот момент крейсером «Дубровник».
Николай Константинович Арцеулов (11 июня 1889 год, Одесса — 20 июня 1956 год, Нью-Йорк, США)
Младшая дочь Айвазовского Жанна вышла замуж за кораблестроителя Константина Арцеулова и родила троих детей: Елену, Николая и Константина. Дело деда в той или иной степени продолжили сыновья Жанны.
Николай Арцеулов перенял способности и деда, и отца. Продолжая дело отца, он отучился в Морском инженерном училище Императора Николая I. Окончив учебу, работал на судостроительных верфях, строил первые русские дредноуты. Николай Арцеулов в 1921 году эмигрировал в США.
Не только от отца, но и от деда он перенял любовь к корабельной теме. Его картины хранятся в Центральном Военно-морском музее в Санкт-Петербурге.
Николай Арцеулов перенял способности и деда, и отца. Продолжая дело отца, он отучился в Морском инженерном училище Императора Николая I. Окончив учебу, работал на судостроительных верфях, строил первые русские дредноуты. Николай Арцеулов в 1921 году эмигрировал в США.
Не только от отца, но и от деда он перенял любовь к корабельной теме. Его картины хранятся в Центральном Военно-морском музее в Санкт-Петербурге.
Константин Константинович Арцеулов (17 (29) мая 1891, Ялта — 18 марта 1980, Москва)
Первые уроки живописи Константин Арцеулов получил от своего деда, в доме которого провел детские годы. Младший внук Костя был у Айвазовского самым любимым. По воспоминаниям двоюродного брата Михаила Латри, Айвазовский мог подшутить над покупателем, вручив ему работу Кости, которую сам подписал, а иногда внес еще и пару правок. Чтобы угодить и отцу, и деду, Константин после реального училища стал курсантом Морского кадетского корпуса, а параллельно посещал рисовальный класс лейтенанта (и довольно известного графика) Павла Павлинова. По окончании корпуса он отправится учиться в летную школу.
В Москве учителем Константина Арцеулова был Юон, в Петербурге – Бакст, Лансере и Добужинский. Продолжая совмещать две страсти - небо и живопись, - Арцеулов работал на авиационном заводе. В августе 1910 года совершил свой первый полет. Уже через год он получил звание пилота-авиатора и диплом Международной федерации воздухоплавания. В Первую мировую войну Константин Арцеулов награжден пятью боевыми орденами.
Карьера иллюстратора для Константина Арцеулова началась с выпуска в 1914 году сборника Никандра Маркса «Легенды Крыма». Позже он будет иллюстрировать журналы «Техника — молодежи», «Крылья Родины», «Юный техник».
Константин Арцеулов – первый в мире человек, выполнивший преднамеренный штопор (1916 год). Он самозабвенно отдавался занятиям авиацией, принимал участие в соревнованиях планеристов в Германии. Разрабатывал и строил по своим проектам планеры, преподавал в Первой Московской высшей школе красвоенлётов (кстати, Валерий Чкалов был учеником Арцеулова). Страшные советские 30-е годы не прошли мимо Арцеулова. В 1933 году по доносу он был осужден и выслан в Архангельск. Эта история для тех лет типична, а вот продолжение радует и даже удивляет: в 1937 году Арцеулов был реабилитирован, после чего оставался в Москве. В ссылке Арцеулов вступил в Северное отделение Союза художников РСФСР.
Константин Арцеулов был летчиком, самолетостроителем, художником, иллюстратором. Не будем обобщать насчет «талантлив во всем», но уж в этих сферах талант ему был отсыпан щедро.
Еще одна дочь Айвазовского, Александра, вышла замуж за Михаила Лампси. Их дети – Николай и Иван. След в искусстве дети Александры не оставили, но старший сын Николай с 1907 по 1909 год возглавлял Феодосийскую картинную галерею.
Автор: Алена Грошева
В Москве учителем Константина Арцеулова был Юон, в Петербурге – Бакст, Лансере и Добужинский. Продолжая совмещать две страсти - небо и живопись, - Арцеулов работал на авиационном заводе. В августе 1910 года совершил свой первый полет. Уже через год он получил звание пилота-авиатора и диплом Международной федерации воздухоплавания. В Первую мировую войну Константин Арцеулов награжден пятью боевыми орденами.
Карьера иллюстратора для Константина Арцеулова началась с выпуска в 1914 году сборника Никандра Маркса «Легенды Крыма». Позже он будет иллюстрировать журналы «Техника — молодежи», «Крылья Родины», «Юный техник».
Константин Арцеулов – первый в мире человек, выполнивший преднамеренный штопор (1916 год). Он самозабвенно отдавался занятиям авиацией, принимал участие в соревнованиях планеристов в Германии. Разрабатывал и строил по своим проектам планеры, преподавал в Первой Московской высшей школе красвоенлётов (кстати, Валерий Чкалов был учеником Арцеулова). Страшные советские 30-е годы не прошли мимо Арцеулова. В 1933 году по доносу он был осужден и выслан в Архангельск. Эта история для тех лет типична, а вот продолжение радует и даже удивляет: в 1937 году Арцеулов был реабилитирован, после чего оставался в Москве. В ссылке Арцеулов вступил в Северное отделение Союза художников РСФСР.
Константин Арцеулов был летчиком, самолетостроителем, художником, иллюстратором. Не будем обобщать насчет «талантлив во всем», но уж в этих сферах талант ему был отсыпан щедро.
Еще одна дочь Айвазовского, Александра, вышла замуж за Михаила Лампси. Их дети – Николай и Иван. След в искусстве дети Александры не оставили, но старший сын Николай с 1907 по 1909 год возглавлял Феодосийскую картинную галерею.
Автор: Алена Грошева
