Эдуар
Мане

Эдуар Мане (фр. Édouard Manet ; 23 января 1832, Париж – 30 апреля 1883, Париж) – французский художник, вдохновитель и предводитель импрессионистической живописи, никогда не примыкавший к лагерю импрессионистов.

Особенности творчества художника Эдуара Мане: родоначальник современного искусства, который первым начал писать жизнь своих современников, а не аллегорические, мифические и исторические сюжеты, которые принимались и продавались в то время на главной французской выставке – Салоне. Первый художник, над картинами которого хохотали и на картины которого плевали возмущенные «непристойностью» толпы зрителей. Мечтавший об официальной славе и салонной карьере, Мане тем не менее стал главным революционером во французской живописи XIX века.

Известные картины Эдуара Мане: «Олимпия», «Завтрак на траве», «Бар в Фоли-Бержер», «Расстрел императора Максимилиана», «Железная дорога».

Если вам захочется узнать, каким был Париж и парижане в первой половине XIX века, во что одевались женщины, где развлекались рабочие, что ели и где прогуливались, вам придется потрудиться. Живопись вам ни о чем таком не расскажет. Для самой большой в мире выставки изобразительного искусства, парижского Салона, художники уже третье столетие подряд писали нимф и богинь, древних римлян и библейских героев, средневековых рыцарей и восточных красавиц. Натурщики на сеансе привычно становились в героические позы и считали способность покруче выпятить грудь важным умением.

«Не снимайте сегодня одежду и просто посидите», - попросил однажды старого натурщика один из юных учеников, пока учителя не было на месте. Натурщик был одним из лучших в Париже, а мастерская, где прозвучало это неслыханное хамство, принадлежала одному из самых знаменитых и самодовольных французских художников – Тома Кутюру. Ученика звали Эдуар Мане – и он уже не в первый раз рисковал своим будущим, вызывая гнев учителя ради какого-то непонятного желания писать жизнь, не приукрашивая и не идеализируя натуру. Сумасшедший.

Эдуар Мане – тот художник, который начал писать саму жизнь, и тот художник, с которого принято отсчитывать новую эпоху в искусстве. Эпоха эта называется современным искусством и длится до сих пор. Но Мане ни о чем таком, конечно, не думал, у него были заботы поважнее: родители, женщины и золотая медаль Салона.

Родители

Мане нужно было непременно добиться хоть какого-то видимого успеха в живописи, потому что в детстве он доставлял немало беспокойства родным: учился отчаянно лениво, однажды даже не смог перейти из класса в класс и остался слушать курс повторно. Надежды отца, важного чиновника министерства юстиции, известного судьи, на то, что старший сын продолжит его дело, таяли с каждым годом. Все уже даже смирились, что французской юриспруденции придется обходиться без Мане-младшего, но мальчик взрослеет – и вопрос о будущем волнует уже не только родителей, но его самого. Что тут поделаешь, если его сердце начинает биться чаще, а в глазах загорается огонь только в те замечательные дни, когда дядя Эдмон Фурнье водит его в Лувр и увлеченно рассказывает о великих живописцах.

Когда заявление «хочу быть художником» уже громко прозвучало в доме, а отец уже озвучил «кем угодно, только не художником», все стало еще сложнее. И тогда Эдуар решает стать моряком. Корабль «Гавр и Гваделупа» с будущими учениками морской академии два месяца плыл в Бразилию и столько же обратно – Мане хватило даже первой половины пути, чтобы истосковаться по земле и отчаянно возненавидеть эту затею. Во всем этом безрассудном бунтарском путешествии он находит только одно преимущество – теперь он способен уверенно и настойчиво заявить отцу о своем настоящем призвании. В подтверждение он предъявит десятки весьма недурных путевых рисунков и получит от отца благословение «делать карьеру» художника.

Женщины

Мане был красавчиком, изысканным, улыбчивым и аристократичным. Трость и перчатки, светлая кожа и рыжая шевелюра, смелый взгляд и репутация скандального художника. Он любил женщин, но был скрытным и сдержанным в обсуждениях – о его подвигах друзья и будущие биографы могли только догадываться.

Сюзанна преподавала музыку для юного Эдуара и его братьев в доме родителей Мане. У нее родился ребенок, Леон, который сам никогда так и не узнал, был ли он крестником, братом или сыном Эдуара Мане. Не знают об этом наверняка и современные исследователи. Скрывал ли всю жизнь художник мучительную связь своего отца с юной Сюзанной или не решался объявить Леона собственным сыном, оберегая девушку от сплетен – как бы то ни было, Сюзанна стала его тайной возлюбленной, скрываемой от посторонних глаз 10 лет, и только потом женой. Любовницы Мане посмеивались над ее добродушием и полнотой, она никогда не приходила в мастерскую, но именно ей Мане посылал с голубями ежедневные письма из осажденного Парижа: «Сегодня ночью проснулся оттого, что мне послышался твой голос – он звал меня», «Развесил сегодня в спальне твои портреты. Теперь просыпаясь, я каждый день вижу твое прекрасное лицо…» (1, 2, 3)

Однажды Мане преследовал на парижских улицах какую-то миловидную барышню и случайно наткнулся на Сюзанну. «Я думал, что это ты», - весело заявил художник жене.

Она, конечно, догадывалась, что Мане не просто так писал десятки раз свою любимую модель Викторину Меран (1, 2, 3, 4), она понимала, что шестилетний страстный платонический роман Эдуара и Берты Моризо доводил его до отчаянья и изнеможения.

Золотая медаль Салона

Молодых художников, будущих импрессионистов, называли «бандой Мане». Они восхищались его смелостью и стремлением писать настоящую жизнь, они считали его своим предводителем и гуру. Сам же Мане с удовольствием избавился бы от этого титула – ему и так хватало скандалов. В течение 20 лет этот странный человек добивается всеобщего признания, но идет при этом наперекор всем беспроигрышным традициям и одновременно наперекор своему имиджу революционера. Каждый раз, когда его друзья-импрессионисты зовут Мане участвовать в своих выставках, он отказывает. «Я войду в Салон только через парадные двери», - высокомерно отвечает предводитель своей «банде». Они пожимают плечами, они молодые, голодные и независимые, им почести ни к чему.

Когда в 1863 году Мане задумал свою вариацию «Сельского концерта» Джорджоне, он специально взял холст побольше. Он был уверен – эта «махина» принесет ему медаль и заветный статус «вне конкурса», позволяющий в дальнейшем обходиться без одобрения жюри на Салоне. Картина «Завтрак на траве» стала одной из самых скандальных в истории искусства и обеспечила Мане прочное место в черном списке.

Судьи боялись его как огня и параноидально искали в каждом новом произведении провокацию и скандал. А он недоумевал, мерил шагами залы Салона, не решаясь войти в тот зал, где размещались художники на букву «М». Бледный и растерянный просил Берту Моризо сходить и проверить, смеются ли над его «Балконом». Смеялись. Этот яростный хохот и презрительное хихиканье бессильной толпы в залах музея над непонятной живописью началось с Мане.

Он получил свою медаль и Орден почетного легиона, успел две свои последние картины отправить в Салон, не боясь отказа. На них стояла отметка «ВК» - «вне конкурса». Эдуару Мане было тогда 50 лет, он был смертельно болен, слаб и с трудом работал маслом, ему оставалось жить всего один год. Награда его мало обрадовала.

Мане не произнес перед смертью глубоко философской последней фразы, он не подвел итог своей жизни. «Мне казалось, что он бессмертен», - сказала Берта Моризо, когда услышала страшную новость.

Автор: Анна Сидельникова

Читайте также: 

- История любви в картинах: Берта Моризо и Эдуар Мане

- Большая разница: как отличить Мане от Моне

- Проверьте, всегда ли вы с уверенностью сможете сказать, где Моне, а где Мане: тест Артхива "Мане или Моне?".