войти
Войдите на сайт
Залогиньтесь, чтобы использовать максимум функций Артхива
Завтрак на траве
Эдуар Мане • Живопись, 1863, 208×264 см
Описание картины «Завтрак на траве»
«Завтрак на траве» произвел эффект разорвавшейся бомбы. Ни в одной мастерской ни одного художника XIX века не могла больше появиться такая или даже хоть сколько-нибудь похожая картина. В то время как Салон покоряли «Римляне эпохи упадка» и бесконечные Венеры и одалиски, она перевернула живопись, для нее не находилось в то время ни терминов, ни традиции, в которую можно бы было ее вписать. И все складывалось к тому, чтобы этот эффект усугубить.
Жюри французского Салона, никогда не отличавшееся благосклонностью к молодым художникам, в 1863 году было особенно беспощадным. Настолько, что даже Наполеон III был недоволен количеством не допущенных к выставке работ. Тогда император решил устроить в том же здании одновременно с официальным Салоном Салон отверженных.
Возможно, появись картина в рамках официальной экспозиции, она бы не стала первым в истории современного искусства полотном, над которым толпы зрителей смеялись и стыдливо перешептывались. Мане стал самым обсуждаемым художником Парижа, правда, сам он хотел совсем другой славы.
Картина, первоначально названная «Купание», была задумана как художественный диалог и переосмысление сразу нескольких шедевров: «Сельский концерт» Джорджоне и «Суд Париса» Рафаэля. Первая вдохновила Мане писать двух обнаженных женщин рядом с одетыми мужчинами, вторая – расположить фигуры в пространстве. Только женщины Мане – совсем не нимфы и не богини.
Больше всего насмешек вызвала фигура женщины, которая пробует воду. Говорили, что она моется, и добавляли шепотом: известно, после чего она моется. В картине увидели сцену сексуального характера, а в сидящей девушке – проститутку: слишком уж прямой и вызывающий взгляд у нее. То и дело около картины яростно шипели: «непристойность», «вульгарность», «уродство».
Когда же толпам зрителей и озадаченным одиноким критикам удавалось обуздать свой священный гнев, дело доходило и до художественных особенностей картины. И, оказывалось, что здесь Мане допустил еще больше непростительных вольностей, чем в выборе сюжета. Он совершенно непростительно поступил с перспективой – фигура женщины на заднем плане слишком крупная, каждый из героев сюжета как будто находится ближе к зрителю, чем это было бы возможно в реальности. Это позже арт-критики скажут «вовлек зрителя», а экспериментаторы нового поколения будут повторять этот трюк со сжавшейся перспективой. А в 1863 году картину объявляют «нелепой», а художника – непрофессиональным «мазилкой».
Автор: Анна Сидельникова
Жюри французского Салона, никогда не отличавшееся благосклонностью к молодым художникам, в 1863 году было особенно беспощадным. Настолько, что даже Наполеон III был недоволен количеством не допущенных к выставке работ. Тогда император решил устроить в том же здании одновременно с официальным Салоном Салон отверженных.
Возможно, появись картина в рамках официальной экспозиции, она бы не стала первым в истории современного искусства полотном, над которым толпы зрителей смеялись и стыдливо перешептывались. Мане стал самым обсуждаемым художником Парижа, правда, сам он хотел совсем другой славы.
Картина, первоначально названная «Купание», была задумана как художественный диалог и переосмысление сразу нескольких шедевров: «Сельский концерт» Джорджоне и «Суд Париса» Рафаэля. Первая вдохновила Мане писать двух обнаженных женщин рядом с одетыми мужчинами, вторая – расположить фигуры в пространстве. Только женщины Мане – совсем не нимфы и не богини.
Больше всего насмешек вызвала фигура женщины, которая пробует воду. Говорили, что она моется, и добавляли шепотом: известно, после чего она моется. В картине увидели сцену сексуального характера, а в сидящей девушке – проститутку: слишком уж прямой и вызывающий взгляд у нее. То и дело около картины яростно шипели: «непристойность», «вульгарность», «уродство».
Когда же толпам зрителей и озадаченным одиноким критикам удавалось обуздать свой священный гнев, дело доходило и до художественных особенностей картины. И, оказывалось, что здесь Мане допустил еще больше непростительных вольностей, чем в выборе сюжета. Он совершенно непростительно поступил с перспективой – фигура женщины на заднем плане слишком крупная, каждый из героев сюжета как будто находится ближе к зрителю, чем это было бы возможно в реальности. Это позже арт-критики скажут «вовлек зрителя», а экспериментаторы нового поколения будут повторять этот трюк со сжавшейся перспективой. А в 1863 году картину объявляют «нелепой», а художника – непрофессиональным «мазилкой».
Автор: Анна Сидельникова
