Эндрю Меллон

Эндрю Уильям Меллон (Andrew William Mellon, 1855−1937) — американский бизнесмен-мультимиллионер ирландского происхождения, промышленник и банкир, 49-й министр финансов Соединенных Штатов и успешный реформатор налоговой системы, позднее британский посол, коллекционер предметов искусства, создатель Национальной галереи искусств в Вашингтоне.

Эндрю Меллон принадлежит к уникальной генерации первых американских миллиардеров. Параллельно с ним небывалые по масштабам личные состояния сколачивали Генри Форд и Джон Дэвидсон Рокфеллер, Эндрю Карнеги и Джон Пирпонт Морган. А с миллионером Генри Клэем Фриком, создателем музейной коллекции своего имени, Эндрю Меллон приятельствовал и регулярно играл в покер. Но и на этом грандиозном фоне Эндрю Меллон не теряется: его уникальность — во-первых, в его «многопрофильности», а во-вторых, в его перфекционизме, парадоксально сочетающемся с личной скромностью. Меллон преуспел одновременно во многих сферах: как банкир и промышленник, как политик и государственный деятель, как коллекционер и меценат.

О том, кто первый в истории человечества сумел оставить потомкам миллиард — Рокфеллер или Меллон — нередко спорят. Впрочем, даже если Меллону всё-таки пришлось бы отдать пальму первенства в этом вопросе Рокфеллеру, то исключительно потому, что слишком уж больших затрат в последние десятилетия его жизни требовала покупка картин, которые после передачи их Национальной галерее искусств перестали быть частной собственностью Меллона.

Меллон из клана Меллонов

Шотланские протестанты Меллоны перебрались в северную Ирландию в середине XVII века, а оттуда в 1818-м году, уже считая себя ирландцами, уплыли в Соединённые Штаты. Отец Эндрю Томас Меллон был банкиром, а впоследствии судьёй. В период своего банкирства Томас Меллон придумал законный способ богатеть за счет отчуждаемого в его пользу имущества тех, кто не имел возможности вовремя возвращать кредиты. Будучи избран судьёй, старший Меллон на время отошёл от бизнеса, а его младший сын Эндрю нарочно сбегал из школы, чтобы тайком проникнуть на заседания, где председательствовал отец, и, спрятавшись под скамейкой, смотреть, слушать и впитывать казуистику юридических хитросплетений.

Пенсильванский университет, куда поступит в возрасте 13-ти лет, Эндрю бросит ради занятий бизнесом. Томас Меллон купил для него и его 15-летнего брата Ричарда участок земли в Мэнсфилде, дал оборотных денег для покупки склада лесоматериалов и уехал, предоставив подросткам свободу самим развивать бизнес — как иногда бросают в воду, чтобы научить плавать. Полтора года братья «барахтались», но всё же дело пришлось закрыть. Но уже в 1870-м году Томас Меллон основал банк «Меллон и сыновья», который спустя 12 лет возглавит 27-летний Эндрю.

Помимо умения не бояться рисковать, Меллон усвоил от отца еще один урок: доверять можно только своим. Бизнес Меллонов всегда будет оставаться в известной мере клановым: приобретая акции, Эндрю всегда ровно столько же покупал для Ричарда, а позднее — и для сына Ричарда Уильяма.

На чем делались капиталы Эндрю Меллона: алюминий, карборунд, нефть, сталь

Первыми промышленными предприятиями, в которые начали инвестировать братья Меллоны, стали заводы по производству алюминия. Они не основывали новых предприятий, а удачно вкладывали в уже созданные, но испытывающие дефицит средств, и быстро доводили свою долю до контрольной. Когда алюминий стал приносить стабильный доход, Меллоны решились на новые рискованные сделки.

Однажды в приёмную Эндрю Меллона явился очередной посетитель. Представился: «Эдвард Гудрич Ачесон, химик». На тот момент Ачесон возглавлял Carborundum Company и был знаменит тем, что изобрёл процесс синтеза карбида кремния (карборунда) — искусственного алмаза, лишь немногим уступающего в прочности настоящему. У предприятий Ачесона уже были пенсильванские инвестиции, но он был заинтересован в дополнительных финансовых вливаниях. Заходил Ачесон издалека и в процессе разговора, словно волнуясь, машинально вращал в руках стеклянное пресс-папье со стола Меллона. Неожиданно он извлёк из кармана увесистый по виду камень и сделал им надрез на поверхности пресс-папье. Эндрю Меллон был впечатлён: «Где вам удалось достать этот великолепный алмаз?» «Я его создал», — скромно потупился Ачесон.

Не гнушаясь проектами, которые более острожные бизнесмены сочли бы слишком авантюрными, Меллоны стали скупать акции компании Ачесона, довольно быстро увеличив свою долю до 46,6 процентов, а вскорости заполучив и контрольный пакет. В конце концов, клан Меллонов уволил Ачесона, поскольку, по их мнению, он неважно справлялся с управлением и стал тормозить потенциал компании, а на пост президента Меллоны поставили своего аудитора Фрэнка Хасвеля. И хотя с этической точки зрения эта рокировка не была безупречной, бизнес только выиграл: Carborundum Company начала стремительно набирать обороты.

И всё же самые серьёзные доходы Меллонам принесла нефть. Идея с нефтью первоначально принадлежала племяннику Меллона Уильяму, сыну Ричарда, который решил стать нефтяным агентом. Задача такого агента состояла в поиске еще неразведанных нефтяных месторождений и убеждении фермеров, на чьих участках обнаруживалась нефть, за определенный процент (примерно восьмую часть прибыли) разрешить добычу на принадлежащей им земле. Ричард и Эндрю Меллоны, видя увлечённость Уильяма, профинансировали его деятельность, и скоро буровые вышки Меллонов обильно усеяли Пенсильванию, Огайо и Западную Вирджинию.

Поначалу Меллоны продавали добытую нефть Рокфеллерам, но Эндрю понимал, что «снимает пенки» с сырой нефти тот, кому принадлежат все звенья технологической цепочки — от транспортировки до переработки и последующего сбыта. Для этого была скуплено несколько нефтеперерабатывающих компаний в Пенсильвании, которые под патронатом Меллонов превратилась в прямых конкурентов рокфеллеровской Standard Oil. К началу 1890-х годов их доля в нефтяном экспорте Соединённых Штатов доходила до десяти процентов!

Меллоны на этом не успокоились и, веря, что смысл нефтяного бизнеса — в экспансии, вложили крупную сумму в разведку нефтяных месторождений в Техасе. Деловая фортуна снова оказалась на их стороне — нефть в знаменитом месторождении Спиндлтон била фонтаном. К началу нового века Меллоны владели контрольными пакетами в нескольких крупных нефтяных корпорациях (Эндрю Меллону приписывают афоризм «Джентльмены предпочитают облигации»), а также вкладывали деньги в многообещающий и высокорентабельный сталелитейный бизнес.

Из предпринимателей в казначеи: реформы Эндрю Меллона на посту министра финансов

О том, насколько мало Меллон стремился к публичности, при всём своём агрессивно-экспансионистском стиле обогащения, свидетельствует тот факт, что когда в 1921-м году избранному президенту Уоррену Хардингу предложили назначить его министром финансов, тот, согласно легенде, спросил: «А кто это?» Пикантность ситуации в том, что, согласно некоторым источникам, деньги Меллона были одним из основных источников финансирования предвыборной компании нового президента. Инвестировать через цепочку посредников (в данном случае — через верхушку республиканской партии) представлялось Меллону куда более дальновидной тактикой, чем изо дня в день мелькать в прессе. Этого же принципа вложения средств не напрямую, а через посредников Меллон будет придерживаться и когда начнёт скупать сокровища Эрмитажа.

Меллон занимал должность министра финансов 11 лет, исполняя обязанности главного финансиста Соединённых Штатов при трёх президентах — Хардинге, Кулидже и Гувере. Он уйдёт уже при Франклине Делано Рузвельте, обвинённый в финансовых махинациях и уклонении от уплаты налогов, но проведённые Меллоном реформы позволят Америке надолго стать мировым лидером по уровню жизни.

Одним из главных достижений Меллона стало существенное снижение налогов. Только за первые 5 лет его деятельности налог на доходы свыше одного миллиона сократился с 66 до 20 процентов, для мелкого бизнеса Меллон разработал сбалансированную систему налогообложения, которая была бы одновременно посильна для честных налогоплательщиков, но не убыточна для государства, что подстегнуло американскую экономику. Внешний долг США при Меллоне сократился с 26 до 16миллиардов. Рост ВНП достигал 40%, уровень безработицы, инфляция и ставки по кредитам были низкими, как никогда. Меллона называли самым успешным министром финансов за последние сто лет.

Меллон даже написал книгу о налогах, где изложил свою философию: «Любой энергичный и инициативный человек может получить от жизни то, что он хочет. Однако когда инициатива парализована законодательством или налоговой системой, которая лишает его права на разумную часть его заработка, он больше не станет напрягаться и страна лишится той энергии, от которой зависит её будущее величие».

Только четвёртый в государственной карьере Меллона президент — Франклин Делано Рузвельт — уволит его с поста в 1933-м году, назначив на место министра финансов своего однопартийца-демократа, а Меллона отправит возглавлять посольство США в Англии.

Коллекция Эндрю Меллона

Меньше всего Меллон был похож на сентиметально помешанного на искусстве чудака. Он никогда сам не занимался отслеживанием, поиском и непосредственно покупкой шедевров, никогда не покупал картин у частных лиц. Да и всерьёз заинтересовался живописью довольно поздно — когда уже мог многое себе позволить. К коллекционированию Меллона приобщил его приятель Генри Клэй Фрик во время одной из совместных поездок по Европе, предпринятых с целью развлечения и попутного поиска новых рынков.

Первыми приобретениями Меллона стали не итальянцы, как у большинства собирателей-неофитов с неограниченными финансами, а англичане и голландцы. Возможно, памятуя о своём шотландско-ирландском происхождении, Меллон начал с покупки картин британцев Томаса Гейнсборо и Джошуа Рейнольдса и классика шотландской школы живописи Генри Ребёрна, которые украсили его новые апартаменты в Вашингтоне. «Поначалу Меллон проявлял излишнюю строгость в выборе произведений, — пишет Марко Карминати. — С первой покупки он продемонстрировал исключительную приверженность к серьёзным картинам, таким, как английские портреты и голландские пейзажи. При этом Меллона не прельщали яркие, красочные полотна. Он испытывал к картинам чувство уважения, можно даже сказать, благоговел перед ними до такой степени, что картины религиозного содержания никогда не помещали в тех комнатах, где он курил и выпивал с друзьями».

В конце 1920-х годов Меллон, подобно тому, как когда-то его племянник обнаружил нефтяные месторождения, нашёл очередную «золотую жилу» — петербургский Эрмитаж. Именно тайные распродажи эрмитажных сокровищ, предпринятые советским правительством, чтобы получить валюту для индустриализации страны, стали богатейшим источником для пополнения меллоновской коллекции шедевров.
Первая сделка, тайно заключённая в пользу Меллона британскими антикварами в марте 1930 года, сделала его владельцем полотна Ван Дейка «Портрет

Портрет – реалистичный жанр, изображающий существующего в действительности человека или группу людей. Портрет - во французском прочтении - portrait, от старофранцузского portraire — «воспроизводить что-либо черта в черту». Еще одна грань названия портрет кроется в устаревшем слове «парсуна» — от лат. persona — «личность; особа». Читать дальше

Филиппа герцога Уортона». Цена вопроса составила 250 тысяч фунтов стерлингов. Удачный старт вдохновил Меллона продолжать, и при помощи тех же посредников Эрмитаж лишился в пользу Меллона еще трёх картин: «Портрета молодого человека» Хальса, «Девушки с метлой» Рембрандта (575 тысяч фунтов за обе) и портрета жены Рубенса Изабеллы Брандт работы Ван Дейка (223 тысячи фунтов).

Забавно, что, сотрудничая с Советами как частное лицо, Меллон в своей государственной деятельности был их последовательным противником: в разгар эрмитажных распродаж он, например, запрещает импорт в США советских спичек, поскольку это ущемляло американских производителей.

Но и после этого «игра в одни ворота» продолжилась. Меллон методично скупал сокровища Эрмитажа, собранные по всей Европе императрицей Екатериной, причём свой выбор в предлагаемом Внешторгом «ассортименте» он делал на основании фотографий. «С июля 1930 по февраль 1931 года, — рассказывает Юрий Жуков в книге „Сталин. Операция Эрмитаж“, — он смог приобрести еще восемь картин, более столетия украшавших залы Эрмитажа. В его собственность перешли „Турок“, „Женщина с гвоздикой“ и „Иосиф, обличающий жену Потифара“ Рембрандта, „Портрет фламандки“ и „Сусанна Фурман с дочерью“ Ван Дейка, „Святой Георгий“ Рафаэля, „Портрет папы Иннокентия Х“ Веласкеса и, наконец, одна из жемчужин итальянской школы эпохи Возрождения „Поклонение волхвов“ Сандро Боттичелли. За нее Меллон заплатил огромную по тем временам сумму — 838 тысяч долларов».

1931-й год стал для Меллона еще более урожайным. Он явно распространял свою излюбленную тактику экспансии, до блеска отполированную в бизнесе, и на коллекционирование. Только за март и апрель к нему в руки уплыло из Эрмитажа еще семь шедевров: «Нахождение Моисея» Веронезе, «Портрет офицера» Хальса", «Карточный домик» Шардена, «Распятие» Перуджино, и наконец, «Мадонна Альба» Рафаэля и «Венера с зеркалом» Тициана. За эти картины Меллон заплатил в совокупности почти два с половиной миллиона долларов, из которых 1 166 400 приходилось на долю Рафаэля. На тот момент это была сама высокая цена, уплаченная за одну картину. Елена Осокина, автор книги «Золото для индустриализации», утверждает: «Меллон снял сливки с коллекции Эрмитажа, которая на тот момент не имела себе равных».

Эндрю Меллон – создатель Национальной галереи искусств в Вашингтоне

Идея создания галереи созрела у Меллона к 1927-му году, еще до эпопеи с Эрмитажем, который отнюдь не был для него единственным источником. Все приобретения Меллона, включающие ценнейшие произведения европейского искусства от эпохи Византии до конца XVIII века, давно нуждались в отдельном помещении, которое могло бы наилучшим образом представить их публике. Но Меллон отнюдь не собирался создавать «музей имени себя» наподобие своего друга Генри Клэя Фрика.

Меллон рассудил, что уровень его коллекции уже сейчас таков, что она могла бы лечь в основу национального собрания, а Америка получила бы собственный музей, подобный Национальной галерее Лондона и способный с чисто американским молодым задором потягаться с парижским Лувром. Меллон обратился к американским властям с предложением: он готов пожертвовать свою коллекцию, при условии, что государство обязуется построить здание, соответствующее подобной амбициозной задаче, а впоследствии возьмёт на себя заботу о Национальной галерее Вашингтона.

Отдельным пунктом Меллон поставил условие: ни одно произведение не будет добавлено к его коллекции, «если не будет обладать подобным уровнем качества».

Вклад Меллона был бесценен: 120 картин и 21 скульптура из его личных приобретений составили ядро коллекции Национальной галереи. При этом Меллон даже не собирался требовать присвоить музею его имя. Дело было не только в похвальной скромности, которой отличался Меллон, но и в рациональном расчёте: если галерея будет принадлежать «всем сразу и никому в отдельности», то и другие миллионеры-жертвователи смогут последовать примеру Меллона. Собственно, так и произошло: свои коллекции вскорости передал Национальной галерее Сэмюэль Генри Кресс — он занял целых 34 зала в построенном Меллоном здании, а среди переданных им работ были такие редкие вещи, как «Поклонение пастухов» Джорджоне и босховская алтарная створка «Смерть скупца», а также Эль Греко, Рубенс, Ван Дейк, Лоренцо Лотто, Давид, Энгр, Ватто. Потом к пополнению собрания Национальной галереи подключились Петер Виденер, Честер Дэйл, Барбара Хаттон и другие. Этот процесс продолжается и поныне.

Курировать строительство Меллон, которому было уже за 80, взялся сам. 24 марта 1937-го года, в последний день рождения Меллона, Конгресс Соединённых Штатов принял закон об учреждении Национальной галереи и незамедлительно выделил место в парке Национальная аллея, между Капитолием и Белым Домом. Архитектором Меллон пригласил Джона Рассела Поупа — автора здания Национального архива, Дворца собраний в Вашингтоне и мемориала Линкольна в Ходженвилле — сооружений в классическом стиле, неизменно вызывающих у посетителей приподнято-торжественные чувства. Очевидно, Меллон полагал, что это будет более чем уместно и для Национальной галереи. Поуп спроектировал здание из известняка и мрамора. Оно выглядело не просто большим — громадным, а материалы предполагались дорогостоящие и надёжные. Для транспортировки мрамора из штата Теннеси потребовалось более 800 железнодорожных вагонов. Мрамор был представлен в двадцати трёх оттенках — от тёмно-розового, густого и насыщенного по тону, предназначенного для фасада, до перламутрово-розоватого для верхних этажей.

Судьба распорядилась так, что ни Меллону, ни Поупу не суждено было увидеть плоды своих трудов: 27 августа 1937 года Меллон умер от давно подтачивавшего его силы рака, а буквально на следующий день не стало архитектора Поупа.

Строительство галереи, представлявшей собой самое большое для своего времени сооружение из мрамора, завершилось в 1941-м году, открывал её президент Рузвельт. Музею так и не было присвоено имя Меллона, не появилось и памятника, да и сам Меллон вряд ли захотел бы чего-то подобного. Правда, в его честь перед зданием галереи разбили мемориальный фонтан, а почта США выпустила памятную марку.

Личная жизнь Эндрю Меллона

По легенде, перед смертью Эндрю Меллона его сын Пол попросил подарить ему картину французского художника Камиля Коро из отцовского собрания, а в ответ умирающий Меллон предложил ему эту картину купить. Утверждали, что страсть к добыванию денег доходила у знаменитого финансиста до абсурда. Впрочем, злословия в этой истории явно больше, чем правды: Меллон много жертвовал на благотворительность, зачастую делая это анонимно, а своих детей — сына Пола и дочку Эйлзу — он обожал.

Женился Эндрю Меллон сравнительно поздно, в 1900-м году: ему было 46 лет, а его невесте, англичанке Норе Макмюллен исполнилось лишь 19. Она родила Меллону двоих детей, но не была ему верна, не желая смириться с тем, что её муж уделяет значительно больше времени работе, чем супружеской жизни. Её любовник Альфред Керфи был моложе Меллона лет на пятнадцать. Когда Меллон заподозрил неладное, он нанял несколько детективов, докладывавших Меллону в своих отчетах обо всех подробностях романа его жены. Только в их громадном доме в Питтсбурге размещалось не менее тринадцати подслушивающих устройств, так что отпираться Норе было бесполезно. В 1909-м году, на десятом году брака, Эндрю Меллон подал на развод. Он несколько лет судился с Норой за опеку над детьми и согласился выплачивать ей по 60 тысяч долларов отступных ежегодно — в то время для дел подобного рода это было грандиозной суммой.

Дети Эйлза и Пол были отрадой Меллона: стоило им попросить, и он мог бросить даже партию в любимый покер и включался в детские игры. По требованию детей, мультимиллионер покорно посещал с ними лавочку «Всё по 10 центов» и с удовольствием участвовал во многих их подростковых шалостях. Не в последнюю очередь благодаря этому, дети Меллона выросли людьми, заинтересованными искусством. Вскоре после смерти отца каждый основал по благотворительному фонду — фонд Эйлзы назвался «Аваллон», а фонд Пола «Доминион», а в июне 1969-го обе организации были объединены в Фонд Эндрю Меллона, успешно функционирующий и поныне (и даже сотрудничающий с Государственным Эрмитажем). Кроме того, Пол Меллон основал Йельский центр британского искусства. Дети Меллона продолжили дело отца и в пополнении собрания Национальной галереи Вашингтона картинами из семейного собрания. Например, «Читающую девушку» Жана Оноре Фрагонара в память об отце музею подарила Эйлза, а «Женщину с зонтиком» Клода Моне — презентовал Пол.