Франческо
Пармиджанино

Пармиджанино – под этим прозвищем вошел в историю живописи Джироламо Франческо Мария Маццола (итал. Girolamo Francesco Maria Mazzola; 11 января 1503, Парма – 24 августа 1540, Казальмаджоре). Итальянский художник и гравер эпохи Ренессанса, работал в стиле маньеризма. Рано снискал славу, был поклонником и продолжателем идей Микеланджело и Рафаэля. Увлекшись экспериментами с алхимией, стремительно «эволюционировал» из многообещающего молодого художника в разочарованного и оторванного от жизни старика.
Особенности творчества художника Пармиджанино: стремился найти новые выразительные формы, отойти от классических канонов живописи эпохи Возрождения. Сознательно искажал и удлинял пропорции фигур животных и людей, придавая их телам утонченность и змеевидную грацию. Считается одним из наиболее знаменитых и признанных живописцев первого поколения маньеристов.
Известные картины Пармиджанино: «Автопортрет в выпуклом зеркале», «Мадонна с длинной шеей», портрет молодой дамы, именуемый «Антея», «Мадонна с розой», «Обращение Савла», «Мадонна с пророком Захарией», «Амур, строгающий лук».

Родился Франческо Пармиджанино в семье пармского живописца Филиппо Маццолы. Жизнь художника была короткой – всего 37 лет, – но чрезвычайно насыщенной. На его долю выпали ранняя потеря родителей, но и пришедшее в юном возрасте признание. Благосклонность покровителей и подлость приближенных. Фортуна наделила его самобытным талантом и жаждой познания, но последнее стало для него скорее ловушкой, из которой он так и не смог выбраться.

Пармиджанино: первые картины

Джироламо Франческо Мария Маццола - таково настоящее имя художника Пармиджанино (прозвище переводится как "маленький житель Пармы", "малый из Пармы") - родился 11 января 1503 года в семье пармского живописца Филиппо Маццолы. Родителей своих практически не знал, так как отец покинул бренный мир через два года после появления сына на свет, а еще год спустя мальчик лишается и матери.

С этого момента сирота находится на попечении братьев отца, также художников, Микеле и Пьеро Иларио. По свидетельству Вазари, те воспитывали его «с величайшей любовью, преподав ему все похвальные обычаи, какие надлежит иметь христианину и человеку приличному». Незаурядные способности к рисованию Франческо проявил как только приступил к обучению грамоте. По всей видимости, рисунок давался ему лучше, чем каллиграфия, поскольку учитель, заметив это, принялся убеждать попечителей обучить его искусству живописи.

Благодаря чутким наставлениям дядьев, последовавших этому совету, и природному таланту, уже в шестнадцатилетнем возрасте Пармиджанино «по собственному желанию» пишет «Крещение Христа». Первая проба кисти оказалась настолько хороша, что тут же заняла место в пармской Нунциате, обители одного из францисканских орденов, а ныне хранится в Картинной галерее Берлина.

Размеренную жизнь в Парме прервал поход на город войск папы Льва Х, и опекуны выслали Франческо вместе с его кузеном Джироламо (по семейной традиции, опять же живописцем) в Виадану, где их приютил в своей резиденции герцог Мантуанский. Там Пармиджанино в первый раз берет в руки темперу и сразу же выдает впечатляющий результат. По словам Вазари, никто из современников, глядя на «Мистическое обручение святой Екатерины», «не верит, что написал это не старый мастер, а начинающий юноша».

Становление художника Пармиджанино

По возвращении из тыла в 1522 году, Пармиджанино получает первый престижный заказ на выполнение фресок для пармской базилики Сан Джованни Эванджелиста. Здесь он знакомится с Корреджо, трудиться рядом с которым было большой честью для юноши. Влияние мэтра сильно скажется на последующих работах Франческо и во многом сформирует его видение на ближайшие годы.

Возможно, именно рассказы бывавшего в Риме Корреджо подвигли молодого живописца на затею своими глазами увидеть произведения Микеланджело и Рафаэля, о чем он тут же спешит сообщить своим дядьям. Те не стали сдерживать эти порывы, видя потенциал племянника и оценив его шансы пробить себе дорогу в столице, снабдили Франческо ценным советом взять с собой в качестве портфолио несколько свежих работ.

Так рождается на свет «Автопортрет в выпуклом зеркале» – визитная карточка художника Пармиджанино, сохранившая для вечности его изящную красоту и запечатлевшая спокойный, уверенный взгляд юности в момент жизни, когда, кажется, все возможности мира лежат у ног, а будущее сулит лишь свершения и победы.

Надежды милого пармца не были обмануты: он беспрепятственно получил аудиенцию у папы Климента VII, был им восторженно принят, а по городу разнесся слух о живописце, в которого вселился дух Рафаэля. Но щедрые авансы публики не сбивают Пармиджанино с намеченного пути, он не оставляет намерений, ради которых приехал в Рим.

Юноша жадно поглощает всё прекрасное, чего в столице итальянского государства всегда хватало с избытком, буквально желая «увидеть все находившиеся в этом городе древние и новые произведения как скульптуры, так и живописи». Успевает при этом и немало трудиться, выполняя и многочисленные маленькие работы, и более значительные полотна. В последнем творении римского периода – «Видении святого Иеронима», вдохновленном «Мадонной Брюгге» Микеланджело, – вырисовываются будущие черты фирменного почерка Пармиджанино: отход от ренессансной уравновешенности в передаче анатомии фигур навстречу округлым и плавным, словно закручивающимся в вихре линиям и вызывающим вопросы мудреным позам персонажей.

Крах идиллии

Стремительный творческий взлет Франческо в очередной раз прерывает военная агрессия. Когда в 1527 году наемники испанского императора Карла V занимают Рим, поглощенный работой живописец как будто бы даже не замечает этого. Как повествует Вазари, солдаты, ворвавшиеся в дом, были настолько покорены его увлеченностью и самоотдачей, что из уважения к искусству не причинили ему никакого вреда. Но позднее на пути художника попадаются менее чувствительные к высоким материям вояки, откупившись от которых буквально последними деньгами, Пармиджанино все-таки покидает «вечный город» и находит пристанище у друзей в Болонье.

Здесь он увлекается гравюрой, но не оставляет и живописных экзерсисов. Именно к болонскому периоду относится потрясшая местную общественность «Мадонна с розой», впоследствии все же подвергавшаяся критике за надуманность жестов и неестественность поз.

Для изготовления гравюр со своих рисунков Пармиджанино привлекает в помощники некоего Антонио из Тренто. Не в силах устоять перед соблазном завладеть достоянием популярного в городе живописца, тот, воспользовавшись его крепким сном, исчезает вместе со всеми гравюрами и рисунками. Гравюры вскоре нашлись – вор неосмотрительно оставляет их у каких-то своих приятелей, – но осадочек остался, и Франческо вновь посвящает все свое внимание живописи.

Начало конца

В 1531 году, уже приобретя солидную репутацию и внушительную армию поклонников, художник возвращается на родину. Признанному авторитету сходу заказывают роспись церкви Санта Мария делла Стекката, к которой он, со свойственной ему отдачей, и приступает.

Но планы путает злой рок, и Франческо, никогда прежде не замеченный ни в каких недостойных делах, вдруг ступает на кривую дорожку. Увлечение алхимическими экспериментами и, в частности, мечта заморозить ртуть становится идеей фикс, похитившей у живописного искусства многообещающего новатора-маньериста. Пармиджанино спускает на оборудование для своего нового хобби (стеклянные колбы, горны, необходимые расходники) всё, что успевает заработать, и практически забрасывает работу в капелле.

За срыв сроков община церкви подает на художника в суд, а тот не придумывает ничего лучше, чем под покровом ночи скрыться из Пармы и отправиться в городок Казальмаджоре, дабы избежать тюремного заключения. Здесь он на короткое время выныривает из алхимического морока и пишет несколько работ. Последней из них Вазари называет живописное воплощение легенды о Лукреции, пронзившей себя кинжалом после того, как подверглась надругательству Секстом, сыном Тарквиния Гордого – седьмого царя Древнего Рима, известного беззаконием и тиранией.

Ах, какая смешная потеря!

Но просветление было недолгим, и вскоре все окончательно идет прахом. «В конце концов Франческо, все еще увлекаясь этой своей алхимией, превратился, как и все другие, однажды на ней помешавшиеся, из человека изящного и приятного в бородатого, с волосами длинными и всклокоченными, опустился и стал нелюдимым и мрачным». О том, что в емкой характеристике Вазари нисколько не преувеличивает масштаб катастрофы, можно судить по позднему автопортрету Пармиджанино. На нем решительно невозможно уже узнать ангелоподобного юношу, взирающего на нас из «Выпуклого зеркала». Между тем, мужчине с этого портрета всего 37 лет.

В конце концов, 24 августа 1540 года ртуть все-таки сводит живописца в могилу. По странной прихоти (возможно, из-за помрачения от регулярного вдыхания ее ядовитых испарений) Франческо завещает похоронить себя обнаженным, но с архипастырским крестом на груди. В соответствии с волеизъявлением, последним его пристанищем стала базилика Ла Фонтана близ Казальмаджоре.

Неизвестно, какие еще новаторские веяния привнес бы неугомонный искатель в искусство своей эпохи, будь его жизнь хотя бы наполовину длиннее. Но история не знает сослагательного наклонения; хотя и того, что успел оставить после себя Франческо Пармиджанино, хватило, чтобы войти в нее «последним из действительно ренессансных художников Северной Италии», как называет его искусствовед Бернард Беренсон.  «Он обладал такой непреодолимой склонностью к элегантности, что его не удовлетворял и Корреджо. Но эту элегантность Пармиджанино выражал с такой искренностью и пылом, что создал свой подлинный, хотя и ограниченный стиль утонченной грации и хрупкой изысканности», - заключает Беренсон.

Автор: Наталья Азаренко