Хосе де
Рибера

Хосе де Рибера (исп. Josе de Ribera, известен также как Хусепе де Рибера (Jusepe de Ribera) и Спаньолетто (Lo Spagnoletto – «маленький испанец»); 12 января 1591, Хатива – 2 сентября 1652, Неаполь) – испанский караваджист XVII века, живописец и гравёр. Яркий представитель искусства барокко. С 1629 года – член Римской академии святого Луки.

Особенности творчества художника Хосе де Риберы. Будучи придворным живописцем испанских вице-королей в Неаполе, Рибера создавал картины на мифологические и библейские сюжеты, причём особенно ему удавались сцены из житий святых. Темы отшельничества и мученичества Рибера решает в ключе острого драматизма, используя контрасты света и тени и выразительные положения фигур. В конце 1620-х годов, потеряв после смены власти в Неаполе влиятельных покровителей и живописные заказы, Рибера занялся графикой, транспонировав караваджиевскую контрастную светотень из сферы живописи в гравюру. Опыт оказался успешным: офорты Риберы («Пьяный Силен», «Мученичество св.Варфоломея» и др.) поражают реалистичностью изображённого и считаются лучшим, что было создано испанскими гравёрами до Гойи.

Известные картины Хосе де Риберы: «Магдалена Вентура с мужем и сыном», «Святая Инесса», «Прометей», «Святой Иероним и ангел», «Хромоножка»


Он родился около 1591 года в городе Хатива, близ Валенсии. Правда, в возрасте чуть более двадцати Рибера навсегда переберётся в Италию. С 1612-13 гг. он будет вести бродяжнический образ жизни, кочуя без гроша в кармане из Рима в Парму, из Пармы – в Падую. А в 1616-м объявится в Неаполе, где и проживёт всю свою жизнь. Как и многие художники-современники, Рибера живо интересовался классическим искусством Италии и испытал серьезное влияние Караваджо. Но ни один из этих факторов не сделает Риберу итальянским художником, не заставит даже мысленно изменить Испании.

В начале XVII века Испания продолжала оставаться главным мировым гегемоном. Неаполь, где жил Рибера, был испанской колонией. Правители и чиновники Неаполя назначались испанцами. Некоторые полотна Риберы почти сразу отправлялись во дворцы Мадрида, становясь достоянием испанской короны. К подписям своих работ, которые он принципиально никогда не делал по-итальянски, Рибера будет упорно добавлять слово «испанец».

Сведения о детстве и юности Риберы обрывочны. Предполагается, что в Валенсии он станет учеником караваджиста Франсиско Рибальты, а в Риме примкнёт к мастерам «погребной школы» – эпигонам Караваджо, писавшим в затемнённых комнатах с маленьким окошком наверху, чтобы добиться выразительной светотени. Но документальных свидетельств этого не нашлось. Ранние работы Риберы не сохранились.

Мы почти ничего не знаем о характере и объеме образования, полученного Риберой. Одно можно сказать точно: он неплохо знал античность, поскольку часто подписывал свои картины на латыни. И даже щеголял эрудицией: вместо современных названий городов указывал древние. Взамен «Неаполя» писал «Патренопея», а испанскую Хативу, город, где родился, называл «Сетабен». По-видимому, отец Риберы хотел, чтобы Хосе посвятил себя благородному занятию – медицине или служению Богу, для чего и заставил его изучать латынь. Но вышло иначе: Рибера увлекся живописью.

Мы также не знаем периода ученичества у Риберы: он сразу предстаёт мастером.

В Неаполе талант Риберы довольно скоро был оценён по достоинству: он получил место придворного художника. Согласно легенде, произошло это так. Рибера завершил «Мученичество св. Варфоломея» и, будучи чрезвычайно доволен своей работой, выставил её на балкон для всеобщего обозрения. Толпа зевак, глазевших на картину, привлекла внимание герцога Педро Хирона де Осуны – вице-короля Неаполя, назначенного испанцами. Осуна был известный демагог и популист. Он вёл свою игру, чтобы неаполитанское государство вышло из-под эгиды Испании и получило суверенитет. Но кроме этого, он ценил искусство, был весьма щедр. И, конечно, популярный в народе художник должен был украсить его двор.

С самого начала Рибера раскрывается как остро драматический художник. Он пишет на традиционные мифологические и религиозные темы, но отбрасывает благостный и сочный итальянский мелодраматизм, культивируя мрачную испанскую угрюмость. Его привлекает подвиг за веру («Мученичество св.Себастьяна» - 1, 2, «Мученичество св.Андрея Первозванного»), религиозная стойкость («Св.Онуфрий», «Св.Павел-отшельник»), ценность человеческого познания («Архимед», «Диоген», «Аристотель»).

Однажды до испанских властей докатились слухи об антигосударственных кознях Осуны. Он был отстранен от дел, вместе с ним лишился места и Рибера. Осуну сменили кардиналы и герцоги, которым не было дела до искусства. Однако неожиданным образом это пошло Рибере на пользу.

Оставшись без живописных заказов, он заинтересовался гравюрой. Увлечение оказалось столь серьезным, что за последующие 9 лет, отданных гравюре и офорту в ущерб живописи, Рибера сделается крупнейшим гравером, которого знала Испания вплоть до Гойи. Его гравюры стали абсолютным новаторством. Рибера открыл, что фигуры можно делать выпуклыми и осязаемо рельефными не только посредством живописных контрастов, но и при помощи миниатюрных штрихов иглы.

Одна из лучших его гравюр – «Пьяный Силен» (1628). Пластическая выразительность её невероятна. Тупое лицо Силена и его рыхлое тело трудно забыть. Но интересно, что Рибера и здесь остаётся в русле испанской национальной традиции: ревностный католицизм смотрит на чувственное и языческое начала с нескрываемым отвращением. Пьянство не поэтизируется и, тем более, ему не придается эротической окраски, как в «Пьяном Вакхе» Караваджо. Оно просто безобразно. И в этом Рибера продолжает оставаться испанцем, воспитанным на идее бренности всего земного.

Творческое развитие Риберы – это, определённо, случай удачного преодоления караваджизма. Отказ от чисто внешней выразительности натуры в пользу содержательного начала. Ставка не на живописную эффектность, а на силу и глубину переживания. Это делает Риберу одним из величайших мастеров реалистического искусства.

Фортуна опять улыбнулась Рибере, когда к власти в Неаполе пришел просвещенный герцог де Алькала. К тому времени Рибера уже был признан даже своими идеологическими противниками – римскими академистами. Он был избран членом римской «Академии св.Луки» в 1626-м. И в 1629-м Алькала вновь пригласил его занять вакансию придворного художника, в чьем ведении будут находиться все художественные работы в монастырях и дворцах Неаполя.

Известность Риберы достигла пика, когда к нему в Неаполь приехал Веласкес – придворный художник короля Испании Филиппа IV. Работы Риберы после этого стал заказывать испанский двор. Однако умрёт он всё равно в бедности и безвестности 2 сентября 1652 года – к тому времени и Испания, с которой отождествлял себя Спаньолетто, погрузится в катастрофический кризис, потеряет территории и имперское величие.

Принято считать, что красота и уродство одинаково притягивают великих художников. Но это, пожалуй, неправда. Диковинное и безобразное интересовало Риберу гораздо острее, гораздо интенсивнее. На одну прекрасную, как ангел, «Святую Инессу» приходится добрых три десятка мучеников с изможденными телами и искаженными лицами. А чувственной и красивой «Марии Магдалине» противостоит куда более впечатляющая «Св. Мария Египетская» – полуобнажённая, постаревшая, с обвисшей грудью и ввалившимися щеками, но пылающим верой взором. Дух, превозмогающий слабость человеческой плоти, - вот главная тема Риберы.

Где «маленький испанец», ставший большим художником, мог искать для себя натуру? Говорят, он не брезговал писать обветренные лица рыбаков и мозолистые руки крестьян, с особым тщанием зарисовывая морщины, бородавки и опухоли. Пресловутая «испанская суровость» Риберы неизменно брала верх над изнеженностью итальянского маньеризма. Даже дети («Хромоножка», «Девочка с тамбурином») в изображении Риберы более всего далеки от миловидности. Кроме того, вокруг имени Спаньолетто всё время вились жутковатые и не лишенные оснований слухи о том, что он проводит целые часы в неапольских тюрьмах, зарисовывая, как корчатся под пытками заключенные.

Но в этом Рибера был не одинок. Не его одного занимало диковинное и страшное. Этим интересом проникнуто всё искусство и быт эпохи барокко. Трудно представить себе королевский двор без карликов и уродов. Всё выходящее за рамки нормы любил и герцог Алькала. Это он однажды привёл в мастерскую Спаньолетто Магдалену Вентуру – немолодую бородатую женщину, чтобы художник запечатлел ошибку природы. К чести Риберы нужно сказать, что он не педалирует уродство. Не глумление, но человеческое сочувствие художника читается в усталых лицах бородатой женщины, изуродованной взбесившимися гормонами, и её несчастного мужа. В этом – весь Рибера.

Художник и знаток искусства Пачеко, увидев картины Спаньолетто среди других первоклассных работ в коллекции герцога де Алькала, воскликнул: «Только картины Риберы кажутся живыми, а остальные – нарисованными».

Автор: Анна Вчерашняя