Живопись 1946

Однажды Фрэнсис Бэкон задумал написать птицу, садящуюся на траву в поле. «Внезапно линии, которые я нарисовал, стали намекать на нечто совершенно другое». – Рассказывал он позднее арт-критику Дэвиду Сильвестру. – «Из этого намека и возникла картина. Я не собирался это писать. Я ни о чем таком не думал. Просто так вышло – как будто череда случайностей, громоздящихся одна на другую». То, что получилось Бэкон назвал просто: «Живопись 1946». Дэвид Сильвестр говорил еще проще: "The butcher-shop picture" – «лавка мясника».

В округлой комнате, задрапированной занавесями цвета свежего фарша, в обрамлении мясных туш с комфортом расположился мужчина. Он темен, щеголеват – в петлице желтая бутоньерка, нога закинута на ногу. Круглая стальная конструкция (такие встречаются в казино) замыкает пространство перед ним в некое подобие арены. Бэкон ставит на черное: верхняя часть головы мужчины скрыта в густой тени черного зонта. Не исключено, впрочем, что верхней части головы у джентльмена попросту нет.

«Живопись 1946» можно назвать досрочной антологией классических бэконовских кошмаров. Действуя интуитивно, художник сорвал джек-пот. Подсознание услужливо выстроило для него в линию целый ряд образов и решений, которые займут важное место в бэконовской иконографии. В каком-то смысле эта картина указала Бэкону направление на годы вперед.

Большой любитель античной драмы, он снова и снова будет замыкать часть пространства в круг или куб, отводя этой геометрической резервации роль сцены, амфитеатра, арены – иногда гладиаторской, а иногда цирковой. Он будет щедро кормить публику мясом, находя в парных тушах особую красоту. Живущие самостоятельной жизнью рты станут его обсессией, зонты – излюбленным аксессуаром. К слову, именно здешнее - дебютное - появление зонта спровоцировало у критиков наибольшее количество толкований. Кто-то счел темного джентльмена – Невиллом Чемберленом, излишне миролюбивым премьер-министром Великобритании, который часто появлялся на публике с зонтом, и даже превратил на какое-то время этот невинный предмет в символ попустительства фашистской агрессии. Кто-то назвал зонт «обычным приемом фаллического символизма сюрреалистов». Кто-то резонно рассудил, что зонт – идеальный инструмент для того, чтобы скрыть глаза и подчеркнуть рот – прием, который стал для Бэкона практически визитной карточкой.

Есть, впрочем, кое-что, отличающее «Живопись 1946» от большинства бэконовских полотен. По меркам Бэкона, это неожиданно прямолинейное высказывание, едва ли оно нуждается в сложных трактовках. Его суть исчерпывающе сформулирована в названии. Какое время – такая и живопись. XX век продолжается. Собираясь на ужин, убедитесь, что вас нет в меню.

Автор: Андрей Зимоглядов