Филипп
Андреевич Малявин

Филипп Андреевич Малявин (22 октября 1869, село Казанка Самарской губернии – 23 декабря 1940, Ницца) – русский художник, график. Начал осваивать азы живописи в афонском монастыре, откуда перекочевал в петербургскую Академию художеств под личное наставничество Ильи Репина. Писал главным образом портреты в манере, сочетающей черты импрессионизма, экспрессионизма и модерна. Начиная с 90-х годов XIX века обретает главное вдохновение в живописании мощных образов людей из народа и усердно разрабатывает крестьянскую тему практически до конца жизни.

Особенности творчества художника Филиппа Малявина: его живопись обладает неуемным, буйным характером, не вписывается в конкретные стилистические рамки и впечатляет как масштабом полотен (Малявин редко брался за холсты размером менее квадратного метра), так и страстностью письма, что находит воплощение в стремительном напоре вихревого мазка и огненно-красной цветовой гамме.

Известные картины Филиппа Малявина: «Смех», «Вихрь», «Девка», «Крестьянская девочка», «Крестьянки», «Автопортрет с женой и дочерью», «Крестьянская девушка с чулком».

Биография художника Малявина настолько же пестра, захватывающа и эксцентрична, как и его картины. Выходец из бедной крестьянской семьи проделал путь от послушника Афонского монастыря до студента Академии художеств Петербурга, а затем и модного, широко известного в Европе живописца.

Его независимое и своеобразное видение русского крестьянства вызывало негодование отечественных критиков и восторги заграничных ценителей художественной экзотики в исполнении экстравагантного самородка из российской глубинки.

Ломоносов от живописи

Уроженец села Казанки (нынешняя территория Оренбургской области) очень рано начал проявлять склонность к искусствам. «Я бегал собирал угли, – вспоминал Малявин, – и рисовал везде – на стенках, на колесах, на воротах и даже на золе». Помимо рисования, мальчик увлекался лепкой и раздаривал всем желающим глиняные фигурки птичек и зверей.

Его дед славился мастерством резьбы по дереву, так что у Филиппа было у кого поучиться прекрасному. А когда в наследство от дедушки ему достались карандаши, это было настоящее сокровище для будущего художника. Соседи, видя его стремление к рисованию, уговаривали отца, бедного хлебопашца Андрея Ивановича, отправить сына обучаться художествам. Но тот, едва сводя концы с концами, ворчал в ответ, что «из крестьян, да еще почти из нищих, ученых не бывает».

Маленький Филипп, помимо прочего, отличался умом и сообразительностью. Ему легко далась грамота под наставничеством местного фельдфебеля. А поскольку из предметов искусства на тот момент были доступны лишь образы святых в сельской церквушке, мальчик увлекся мечтой научиться иконописи. Его завораживали афонские иконы, поэтому он стремился попасть в мастерскую на Святой горе, чтобы именно там освоить это ремесло.

Мать Домна Климовна тоже не испытывала особого восторга от планов сына. «Из дома отдают только сирот», – заявляла она. Но судьба распорядилась иначе: шестнадцатилетним подростком Филипп увязался за афонским монахом, по счастливому стечению обстоятельств навещавшим родственников неподалеку. Средства на дальний путь в Грецию односельчане собирали сообща – настолько велика была их вера в подрастающий талант.

Вот кто-то с горочки спустился

Так Малявин становится послушником в русском Свято-Пантелеймоновом монастыре на Афоне. С 1885 по 1892 год он прилежно трудится в иконописной мастерской, соблюдая строгий монастырский устав. Но мирное течение аскетической жизни прерывается знакомством художника со скульптором Беклемишевым, заехавшим на Святую гору во время своего европейского вояжа. Тот был настолько впечатлен работами Малявина, что всеми правдами и неправдами убеждает монашескую братию дать иконописцу вольную, а затем устраивает его поступление в Академию художеств в Петербурге и даже селит на первое время в своих апартаментах.

Малявин резко выделяется в толпе студентов: длинноволосый, в шапочке-скуфейке, «застенчивый, растерянный и одинокий “монашик” в одежде, похожей на подрясник, он молчал, опускал глаза и крестил лист бумаги перед тем, как начать рисовать» – так описывает встречу с художником его однокашница Остроумова-Лебедева.

Но не только непривычной внешностью и кротким нравом поражает всех Малявин в Академии. Его увлеченность и способности к обучению позволили освоить программу головного класса всего за два месяца и за столько же – окончить фигурный класс. И писал он так же стремительно, как и его шведский коллега-импрессионист Цорн, с которым Малявина не сравнивал только ленивый.

Художник Грабарь, еще один его сокурсник по персональной мастерской Ильи Репина, где Малявин продолжил обучение после реформы в Академии, вспоминает, как тот создавал его портрет: «Однажды он принес свой ящик с красками и, подойдя ко мне, просил попозировать ему для портрета. Я только что укрепил на мольберте подрамник высокого и узкого формата с новым холстом, чтобы начать этюд натурщика. Малявин попросил у меня взаймы подрамник и в один сеанс нашвырял портрет, который произвел сенсацию в Академии. Портрет был закончен в один присест, и это так всех огорошило, что на следующий день сбежались все профессора смотреть его; пришел и Репин, долго восхищавшийся силой лепки и жизненностью портрета».

И смех и грех

Уже во время обучения Малявин находит тему всей жизни: от степенных и благонравных салонных портретов он переходит к взрывоопасным монументальным полотнам-панно, целиком и полностью посвященным среде, которую он знал лучше всего, – русскому крестьянству. Его дипломная работа «Смех» наделала стольку шуму в 1899 году, что достопочтенные академики удостоили Малявина заветного диплома лишь благодаря личному заступничеству Репина. Но, принеся художнику европейское признание и золотую медаль на Всемирной парижской выставке 1900 года, скандальная картина все-таки сделала его знаменитым и у себя на родине.

Так, за какую-то пятилетку странный «монашик» сделался большой величиной в художественном мире с солидными гонорарами и состоятельной клиентурой. В 1906 году, в возрасте 37 лет Малявин получает звание академика и на три года укатывает заграницу. Эта поездка немало повлияла на и без того чудаковатого художника.

Встретив Малявина в Париже, Остроумова-Лебедева едва признала в нем своего некогда скромного однокурсника: «Однажды он пришел к нам и удивил своей внешностью „европейца". Был он в пальмерстоне, на голове цилиндр, из-под которого висели длинные пряди неподстриженных волос, на руках ярко-рыжие перчатки, такие же башмаки. Все это висело на нем мешковато и нелепо. В своем желании приодеться он был наивен и трогателен. Возвращались мы в Россию вместе. Он нас смешил и конфузил своим поведением в вагоне. Вез он с собою несколько деревянных змей. Они, если их взять за хвост, держались горизонтально в воздухе и при этом изгибались движением, очень похожим на живых змей. Малявин высовывал сбоку или сверху к соседям такую шевелящуюся змею, и, когда какой-нибудь почтенный немец или немка начинали визжать, он хохотал во все горло. Мы его никак не могли унять, и он, как мальчишка, веселился от всей души».

Сила в правде

Нарастив в Европе не только завидную репутацию в мире искусства, но и приличный финансовый жирок, Малявин покупает усадьбу под Рязанью. Там он оседает вместе с семьей на следующие два десятка лет, продолжая прилежно производить величественные как по размерам, так и по содержанию портреты своих любимых крестьянских муз.

После революции 1917 года он было даже пытался приспособиться к новым реалиям. Некоторое время занимался культурно-просветительской деятельностью среди народных масс, устроил открытие картинной галереи в Рязани и преподавал в свободных художественных мастерских.

Но, как и многие люди искусства того времени, Малявин недолго протянул при новом режиме. В 1922 году он эмигрирует сначала в Берлин, а затем в Париж и Ниццу, которая стала его последним пристанищем. В 1940 году ему не повезло оказаться в оккупированном Брюсселе, где его арестовывают по подозрению в шпионаже.

И, хотя гестаповский начальник, оказавшийся ценителем искусства, отпускает семидесятилетнего старика с миром, обратная дорога домой его доконала. Ему пришлось проделать путь из Бельгии во Францию пешком, что истощило и без того пожилого и подкошенного арестом художника. Сразу же по возвращении в Ниццу Малявин попадает в клинику, но уже не покидает ее стен живым.

Существует легенда, согласно которой самобытный талант экстраординарного живописца был высоко оценен самим Пикассо. В ответ на вопрос искусствоведа Алпатова касательно мнения Пабло о русской живописи, тот якобы показал приобретенные им рисунки Малявина и восторженно заявил: «Посмотрите на этот портрет Ленина – вот живой и подлинный Ленин!»

Что нам известно достоверно, так это секрет, благодаря которому певцу российского крестьянства удавались настолько точные, жизненные образы, подлинность которых так зацепила основоположника кубизма: «Не надо обращать внимание на краски, на тона, на лепку, на рисунок; вы обнимите весь предмет одним глазом и вникните в его характер, в его дух и, когда вы что-то уловите, выносите это на холст, не думая о том, что тона грязны, темны или не те. Дело не в красках, а в правде».

Автор: Наталья Азаренко