Всеволод
Андреевич Филиппов

История Руси, русское зодчество и русская природа – главные темы искусства художника Всеволода Андреевича Филиппова. Он русский всей своей душой, всеми своими помыслами.

Многие годы Филиппов был известен своей работой в полиграфии, как художник шрифта, рисованного заголовка, обложки. И лишь на первой персональной выставке Филиппова (1955) впервые были полно представлены его картины, рисунки и этюды. Они позволили признать в художнике прежде всего тонкого пейзажиста и своеобразного мастера, создавшего произведения на темы из русской истории. Родное, русское, привычное и близкое всем нам – подмосковные леса и поля, памятники старинного зодчества – запечатлены в его полотнах, этюдах, зарисовках.

* * *

Всеволод Андреевич (17.09.1893 – 20.05.1976) – коренной москвич, он родился в Москве и прожил в ней почти всю жизнь.

Первое профессиональное художественное образование Всеволод получил после окончания Реального училища в студии замечательного художника-педагога Петра Ивановича Келина. Келин умел воспитывать в своих учениках сознание высокого призвания художника, прививал понимание искусства. Этот год занятий в студии определил всю дальнейшую судьбу Филиппова, здесь тяга к искусству приобрела у Всеволода законченную форму, и он в 1914 году поступил учиться в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

В Училище преподавателями и ближайшими наставниками Филиппова стали А. М. Васнецов и А. Е. Архипов. Преподавал в то время в Училище и К. А. Коровин, о «методе» и яркой личности которого Всеволод на всю жизнь сохранил красочные воспоминания. «Компания» товарищей-студентов Филиппова была в то время примечательной: Б. В. Иогансон, А. А. Пластов, В. В. Маяковский, В. Ф. Штраних, М. А. Марков и другие, ставшие впоследствии известными советскими художниками. С Б. В. Иогансоном, В. Ф. Штранихом, К. Ф. Юоном Филиппов поддерживал дружеские отношения многие годы, и выполнил совместно ряд художественных заказов. А со скульптором С. Т. Конёнковым и одним из основателей и будущим деканом Строгановского института М. А. Марковым – охотились вместе на даче Филиппова.

Акварели на тему Пушкинского «Золотого петушка», исполненные в 1915-1916 г.г., Филиппов считал началом своей творческой жизни. Они были отмечены печатью (газета «Русское слово» за 1916 г.), и приобретены в частное собрание. Другая его картины – «Базар в древнерусском городе», исполнена также в Училище, и удостоена в 1917 году премии имени П. М. Третьякова. Картина вошла в коллекцию музея города Егорьевска. Этюды, небольшие картины и исторические композиции Филиппов экспонировал в то время на каждой выставке Училища. О серьёзности и глубине подхода художника к захватившей его целиком исторической теме говорит бесчисленное количество зарисовок из древних рукописей, изучение русского орнамента, русской архитектуры, русских шрифтов, набросками с которых он заполнял свои альбомы. Уже в то время он стремился почувствовать и передать дух ушедшей исторической эпохи. Штудировал Филиппов и книги по русской истории, планы русских городов, оставленные русскими современниками и захватчиками, например, польский «Сигизмундов» план Москвы 17 века, на основании которых строились композиции эскизов и картин Филиппова.

А. М. Васнецов руководил в Училище пейзажным классом (после А. К. Саврасова, В. Д. Поленова, И. И. Левитана). Так же, как и его предшественники, Аполлинарий Михайлович стремился привить своим ученикам искреннюю любовь к природе, умение видеть и изображать самое главное. Рассматривая этюд с натуры как средство изучения художником окружающей природы, он советовал работать над ним как можно тщательнее. Рекомендовал развивать зрительную память, которая особенно нужна художнику для работы над картиной. По этому поводу Васнецов писал: «Мои картины не есть воспроизведение этюдов; при писании картин я ими не пользуюсь; иногда только «наведёшь справку». В творчестве главное – сила представления цельности образа, основанная на зрительной памяти и впечатлительности, способности к обобщению» («Как я сделался художником» - М: Главискусство, 1929). От своих учеников Васнецов требовал ясности в композиции, чёткости в рисунке, верности передачи общего тона, цвета, подробной проработки первого плана. С особой настойчивостью требовал впечатления пространства в пейзаже. Этим заветам своего учителя В. А. Филиппов следовал в своём творчестве всю жизнь.


А. М. Васнецов был очень добрым и отзывчивым человеком, часто помогал своим воспитанникам не только советами, но и средствами, когда узнавал, что кто-то из учеников нуждается. Особую роль в своей методике преподавания художник отводил работе на пленэре. Весной и летом Училище живописи снимало дачу под Москвой, где будущие пейзажисты жили и писали этюды с натуры. В мастерской Васнецова прошли школу пейзажа многие талантливые художники: А. М. Герасимов, Г. В. Герасимов, В. В. Крайнев, А. М. Кузнецов, В. В. Мешков, Н. Б. Терпсихоров, И. Д. Чашников, В. А. Филиппов, В. Ф. Штраних, Б. Н. Яковлев.

Когда Аполлинарий Михайлович вынужден был оставить преподавание в Училище, Филиппов перешёл в мастерскую к А. Е. Архипову. В творчестве и педагогической деятельности таких русских художников, как А. Е. Архипов, Н. А. Касаткин, Д. Н. Кардовский неизменно сохранялись традиции реалистического искусства.

В Училище Абрам Ефимович пользовался популярностью и авторитетом. В его мастерской значилось самое большое количество учащихся. Мастер колорита, живописного пятна, Архипов требовал от своих студентов в первую очередь рисунка. Заставлял их нарисовать всё, и потом только писать. Замечания и советы Архипова были кратки, немногословны, но существенны и точны. Он учил искать в натуре прежде всего самое важное, характер, особенности движения, отношения тонов. Не любил исправлять собственной рукой выполненную учащимися работу, и никогда почти не прикасался ни к одной из них. Художник очень бережно относился к заложенному в каждом ученике «своему» дарованию, которому, как он считал, нужно помогать развиваться, не оказывая на него давления.

В мастерской Архипова Всеволод Андреевич освоил школу реалистического мастерства, научился компоновать свои этюды, научился плотной, материальной, весомой и предметной живописи, приобрёл свободную, непринуждённую манеру письма – качества, которые совершенствовались им в дальнейшем, на протяжении многих лет работы с натуры. Педагогические приёмы Архипова В. А. Филиппов использовал в дальнейшем в собственной работе с молодыми художниками, которым передавал свой опыт и знания, консультировал, готовил к поступлению в Союз художников.

В 1918 году Училище живописи, ваяния и зодчества было преобразовано в Государственные свободные художественные мастерские, затем - Высшие художественно-технические мастерские – Вхутемас. Продолжая и во Вхутемасе работать у А. Е. Архипова, Филиппов поступил в офортную мастерскую В. Д. Фалилеева.
В 1919 году Филиппов совершил одну из своих самых дальних поездок-командировок - в Брянск, где был привлечён к работе в качестве художника при Агитотделе и руководил гарнизонной студией и клубом красноармейцев. Здесь пригодились не только художественные профессиональные качества, но и увлечение музыкой. По воспоминаниям Всеволода Андреевича, он озвучивал немые фильмы, которые показывали в клубе, играя свои импровизации на рояле, установленном за экраном, и наблюдая «с изнанки», что происходит по сюжету кино. Трудно представить себе сейчас, чем ещё только не приходилось заниматься Всеволоду Андреевичу в Брянске. Он организовывал клуб, писал декорации и делал бутафорию для театра, заведовал библиотекой и школой ликвидации неграмотности, заменял в оркестре недостающего барабанщика и т.д. Но эта работа «директора и тапёра» продолжалась недолго – серьёзное заболевание лёгких вынудило Филиппова уехать из Брянска.

Вернувшись в Москву и оправившись после тяжёлой болезни, Филиппов возвратился в графическую мастерскую Вхутемаса. Руководивший мастерской В. Д. Фалилеев был третьим после А. М. Васнецова и А. Е. Архипова художником, которому обязан был Всеволод Андреевич своим образованием. Метод преподавания у Фалилеева заключался в ознакомлении учащихся с предшествующей художественной культурой и обучении их всевозможным приёмам и техникам графического искусства, чтобы впоследствии, когда сложатся и сформируются их собственные художественные идеалы, они легко могли использовать «техническую» сторону графики в своём индивидуальном творчестве.

Школе Фалилеева обязан Филиппов огромной и разносторонней художественной эрудицией. Под руководством Фалилеева Филиппов изучил все виды техники гравюры: акватинту, мягкий лак, офорт, литографию, ксилографию, линогравюру. Эта школа графики сказалась в дальнейшем не только в графической работе, но и в приёмах живописи Филиппова.

С начала 20-х годов Филиппов начал систематически работать в полиграфии. В те годы стали выходить разнообразные издания, в большинстве своём это были очень дешёвые книги и журналы для широких масс читателей. В книжной графике ещё продолжали работать мастера дореволюционного искусства – М. В. Добужинский, Д. И. Митрохин, Б. М. Кустодиев, и в то же время складывалось творческое лицо молодых художников книги, среди них были Н. В. Ильин, И. Ф. Рерберг, А. Д. Гончаров, которые создавали новую советскую книжную графику. В их ряду был и В. А. Филиппов.

В журнальной графике тех лет обосновались кубизм, футуризм, беспредметничество. Представители этих течений пытались даже теоретически обосновать свою программу в сборнике «Октябрь в кубе». В. А. Филиппову всегда чужды были распространённые в те годы супрематические сухие геометрические орнаменты и виньетки, состоящие из пересекающихся линий и не связанных между собой геометрических фигур. Филиппов принёс в полиграфию реалистическое понимание формы, подлинное чувство стиля, ясность, и, – что самое главное, – он планомерно начал вводить в свои работы мотивы русского орнамента и русского пейзажа. Чуждый модернистической стилизации, В. А. Филиппов строил свои шрифты, заставки, орнаменты на глубоком изучении и понимании характера русского творчества. Особенностью его работы является частое введение пейзажа, в котором задачи декоративные всегда тесно увязаны со стремлением передать национальное своеобразие русской природы.

В 20-е годы Филиппов работал над созданием новых шрифтов и иллюстраций для «Рабочей газеты», журналов «Искусство и промышленность», «За индустриализацию», «Работница», «Пулемёт», «Электричество», «Всемирная иллюстрация», «Работница», «Хочу всё знать», «Экран», «На суше и на море», «Вечерняя Москва», «Физкультура и спорт», «Мурзилка». Для «Мурзилки» художником было исполнено много иллюстраций к детским рассказам и стихотворениям, а газета «Советский Спорт» до сих пор выходит с заголовком В. А. Филиппова. Оформлял издания Центрального Управления Промышленности, Теакиноиздата, Всесоюзного книгоиздательства. Работал над плакатом в области пропаганды кооперации в городе и деревне вместе с В. В. Маяковским и сделал ряд плакатов для Московского Общества Друзей воздушного флота.

В 30-е годы Филиппов оформлял проспекты «Интуриста», упаковки парфюмерной и пищевой промышленности. К числу лучших графических произведений художника относится оформление книжных изданий «Музгиза». Филиппов создал целый ряд обложек к нотам своих любимых композиторов: Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова, Лядова, Скрябина и к произведениям советских композиторов. Здесь широко использованы мотивы русского народного орнамента, достигнуто замечательное единство декора с рисунком шрифта, а динамика сочетания букв в словах и слов между собой, образует текущую, монолитную и всегда единую форму.

Несмотря на успехи, достигнутые Филипповым в оформительской графике, центральное место в его творчестве всегда занимала пейзажная живопись. Даже в годы самой интенсивной работы в редакциях и издательствах, когда, по воспоминаниям В. А. Филиппова, приходилось работать ночью, чтобы к утру сдать срочный заказ к публикации, художник выкраивал время и силы для работы над этюдами с натуры, на природе, под Москвой. Филиппов называл это «творчеством выходного дня». Свои пейзажи скромный и взыскательный к себе художник неохотно, мало и редко выставлял. Небольшие картины и этюды эти экспонировались в Московском училище живописи, на выставках молодых художников в 1917 году, на двух выставках «Общества художников Московской школы», на 48-й передвижной и на выставках АХРР (Ассоциации Художников Революционной России), членом которой художник стал с 1924 года. В дальнейшем пейзажные работы Филиппова появлялись время от времени на выставках «Всекохудожника», на выставке «Пейзаж нашей Родины», открывшейся в начале Великой Отечественной войны (1941 год), выставках МОСХа.

Создавая полные чувства и настроения картины родных мест, Филиппов прежде всего следовал заветам своих любимых поэтов русской природы: И. И. Левитана, С. Ю. Жуковского, А. С. Степанова, В. К. Бялыницкого-Бируля. Вместе с тем, как ученик московской школы, Филиппов не остался в стороне от колористических исканий, отметивших правдивое и тонкое пейзажное искусство К. А. Коровина и А. Е. Архипова.

В пейзажных работах Филиппова прежде всего обращает на себя внимание широкое наблюдение натуры, которое и подсказывает художнику всегда свежее и своеобразное решение этюдов, разнообразие мотивов, художественных приёмов, живописных сочетаний. При этом почти все его пейзажи написаны вблизи трёх подмосковных деревень: ранние, до 1925 года, - в окрестностях Крёкшино, в районе Нары, с 1925 по 1941 годы – в деревне Папушево около Звенигорода, после Великой Отечественной Войны – под Наро-Фоминском, близ посёлка Александровка. Последние свои пейзажи Филиппов написал в конце 1950-х – 1960-е годы в посёлке Художников под Волоколамском, на даче. Всеволод Андреевич не любил писать пейзажи мало знакомых ему мест, где, по его выражению, «плохо чувствовал природу».

Пейзажное искусство Филиппова в основном можно назвать лирическим. Однако художник не имел раз и навсегда усвоенного отношения к природе, не навязывал ей своего собственного настроения. Филиппов в пейзаже каждый раз открывал новое, не уставал удивляться и любоваться многообразной жизнью природы, её красками. В то же время художник подходил к натуре творчески и всегда компоновал свои этюды: он опускал те или иные предметы, находящиеся перед глазами, но не выражающие его замысла, подчёркивал другие, видоизменял третьи. Добиваясь единого цветового звучания, художник не воспроизводил дословно краски природы, он усиливал один цвет за счёт другого, смягчал резко звучащий тон. Глубокое понимание жизни природы и художественное обобщение всегда остаётся в пейзажах Филиппова.

Помимо камерных пейзажей и этюдов с натуры, Филиппов работал над декоративным пейзажем.

В послевоенные годы Филиппов создал ряд полотен, в которых ставил монументальные задачи. Пейзажи эти целиком скомпонованы художником, лишь детали были написаны с натуры, а остальное – благодаря абсолютной зрительной памяти. Точно зная, как в том или другом случае падают на землю солнечные лучи, как меняется в течение лета зелень деревьев, как клубятся над землёй облака, и многое, многое другое, а также легко сохраняя раз увиденный образ природы в своей памяти, Филиппов «свободно владел пейзажем». При сравнении его больших пейзажей-картин с натурными этюдами, видно существенное различие как в средствах выражения, так и в методах работы художника.

В отличие от станковой живописи, в пейзажах-панно Филиппова нет стремления создать иллюзию пространства, глубины и материальной осязаемости предметов. Колорит декоративной живописи несколько потушенный, без резких цветовых сопоставлений и контрастов, построен на силе тона, подчёркивает плоскость. В отличие от тонкого письма этюдов, где выразителен сам по себе каждый мазок кисти, декоративные пейзажи написаны широко и свободно, местами с сохранением фактуры загрунтованного холста и прозрачных лессировок поверх исходного подготовительного рисунка углём. В декоративных пейзажах Филиппова тот же реальный образ природы, та же поэтическая содержательность, как и в этюдах, но всё звучит чуть приглушеннее в цвете, обобщённее в рисунке, и в то же время значительнее и сильнее. «Живопись панно не должна будоражить, обострять чувства зрителя, а, наоборот, успокаивать и гармонизировать» – так определял назначение своих декоративных пейзажей-панно Филиппов.

Вторая «творческая командировка» Всеволода Андреевича состоялась в самом конце войны, в 1945 – 1947 г.г., и уже от Союза художников. Филиппов должен был собрать и художественно оформить материалы о битве за Наро-Фоминск, и с этого началась дачная жизнь семьи художника в этой местности. Дачу снимали в Александровке, местный крестьянин Семён Павлович Муравьёв, переживший то сражение, был рассказчиком и проводником по местам боёв. А Всеволод Андреевич с этюдником и папкой путешествовал по ещё не разминированным полям и лесам, и был свидетелем настоящего «эха войны», когда гибли от взрывов и люди, и домашние животные. Однако уцелел сам и зафиксировал на бумаге и картоне свежие ещё окопы, землянки, блиндажи, разрушенные дома, панораму искалеченного войной Наро-Фоминска. По этим материалам и впечатлениям родился альбом рисунков и акварелей «По местам боёв за Наро-Фоминск», в котором документально отражено и расположение оборонительных сооружений, и поля битвы, и могилы павших, и памятники советским частям и соединениям, державшим здесь фронт и отбросившим врага. Это материал для истории Великой Отечественной войны, и тоже своего рода памятник, поставленный художником героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины.

Увлечение Филиппова Русской историей, начавшееся ещё в Московском училище живописи, с годами захватывало его всё больше и больше. С ученических лет художник вынашивал мечту создания серии произведений, в которых силой искусства воскрес бы облик давно прошедших веков, с древними селениями и городами, среди суровой, нетронутой природы. Его особенно привлекали старинные памятники архитектуры – жилые и торговые палаты, оборонительные деревянные стены и башни крепостей, первые каменные храмы – цитадели русских городов. Любовь к истории заставляла Филиппова рыться в исторических материалах, изучать рукописные свидетельства, рисованные планы и археологические документы. Филиппов во многом шёл дорогой своего учителя А. М. Васнецова, воссоздавая архитектурно-пейзажные картины древней Руси. Но его композиции на темы древнего русского зодчества – это не просто исторические реконструкции или изображения конкретных памятников архитектуры. Он меньше, чем его учитель А. М. Васнецов, уделяет внимания жанровым эпизодам и больше увлекается образами городов и древних зданий, в самых очертаниях которых, казалось, можно было бы прочесть характер и настроение прошедших времён. Не буквальное точное отражение зафиксированных летописями событий стало темой творческого поиска Всеволода Андреевича. Филиппов набрасывал карандашом, углём, пастелью, гуашью, акварелью бесконечные видения прошлого, возникавшие в его воображении. Эти фантазии были исторически верны, но художественно преобразованы. Документально обоснованные, «выстроенные» в соответствии со старинными планами, образы древней архитектуры присутствуют у Филиппова на некоторых картинах, но большинство исторических интерпретаций Филиппова посвящено «неизвестным», но вполне «узнаваемым» и по облику, и по «русскому духу» городам и посадам. Строительство стен и башен, городская будничная жизнь, постоянное ожидание набегов врага, осады, пожары и разорения, тревога и мужество, и возрождение – это темы В. А. Филиппова. Наиболее яркой, и грозной, и героической, и трагической, и основополагающей для русских - была, по мнению Филиппова, эпоха княжеских междоусобиц, борьбы с кочевниками, и татарским и монгольским игом, предшествующая образованию русского государства. Творческое отражение этой эпохи мы видим в исторических произведениях Филиппова. Многие из этих работ посвящены нашей древней столице Москве.

Свои исторические композиции Филиппов экспонировал на выставках в Училище живописи, ваяния и зодчества, на последней, 48-й выставке передвижников (1923), затем на выставках АХРР, «Всекохудожника», МОСХа.

Методы и приёмы живописи в композициях Всеволода Андреевича отличаются от тех средств, которыми пользовались художники К. Ф. Юон, Н. М. Чернышов, Ф. Д. Константинов и другие, создававшие архитектурно-исторические пейзажи. Как правило, Филиппов не пользовался натурой, не воспроизводил конкретные памятники старины. Художник изучил конструкции древнего зодчества, назначение и роль сооружений, культуру и быт русского народа, и путём художественного обобщения создавал убедительные исторические образы. Древние здания живут на небольших картинах, акварелях и рисунках своей особой, суровой напряжённой жизнью, и в реальность их нельзя не верить, как невозможно не поверить в окружающий архитектуру чудесный поэтичный русский пейзаж.

Одним из излюбленных композиционных приёмов Филиппова является высокая, иногда с высоты птичьего полёта, точка зрения. Она даёт возможность показать одновременно и широкую панораму города, окружённого лесами, и уходящие вдаль реки, и заглянуть за крепостные стены, в самую гущу узеньких улочек, наполненных движением и жизнью.
В произведениях Филиппова поражает суровая простота древней жизни, где всё говорит о тяжёлой борьбе за существование с непокорённой природой, с врагами, осаждающими русские города. В них – русская земля, такая, как она выглядела в давно прошедшие времена, когда объединялись силы русского народа, складывался русский национальный характер.

Из нескольких сотен рисунков и акварелей на исторические темы значительную часть графических и декоративно-графических произведений Филиппов включил в альбом «Древнерусское зодчество», подготовленный художником для издания. Этот альбом явился результатом всего разностороннего опыта Филиппова как художника-декоратора, полиграфиста-оформителя, живописца и графика, мастера исторической картины и проникновенного пейзажиста.

В лучших пейзажах и исторических композициях Филиппов создал подлинно эпические образы русской природы и древних русских городов, близкие русскому фольклору. Эти произведения живописи и графики напоминают сказочных посланников из давно минувших времён. Художником-сказочником был и Всеволод Андреевич Филиппов. Его воображением, знанием, мастерством, любовью к родной земле воспроизведены для нас картины ушедшей России.

После окончания первой персональной выставки В. А. Филиппова была издана его монография издательством «Советский художник» в 1957 году. Всё оформление, «дизайн» книги выполнил сам Филиппов. Автор вступительной статьи искусствовед Александра Михайловна Амшинская хорошо знала Всеволода Андреевича, записывала с его слов воспоминания о событиях жизни и творческого пути, давала и свои оценки его произведениям. Это издание (помимо статей о В. А. Филиппове в газетах и журналах: «Московский художник», «Искусство», «Советская культура», «Московская правда» и др.) – единственная до настоящего времени публикация художественного наследия Всеволода Андреевича. После первой выставки руководством МОСХа было принято решение напечатать альбом «Древнерусское зодчество», и он даже был принят в одно из художественных издательств, но пролежал там несколько лет, и лишь по счастливой случайности не погиб вовсе – дочь художника М. В. Константинова разыскала его в архиве и «вызволила» обратно, домой. Та же судьба, по-видимому, ожидала альбом «По местам боёв за Наро-Фоминск», поэтому его просто не отдали. «Выдвинули» В. А. Филиппова и на получение звания «Заслуженный деятель искусств РСФСР» в 1957 г., и в члены-корреспонденты Академии Художеств СССР в 1958 г. Собирали множество справок, документов, рекомендаций, отзывов, перепечатывали в большом количестве экземпляров. Всё кануло в вечную бездну бюрократической процедуры.

Вторая персональная выставка готовилась в спешке – художник был уже тяжело болен, и уходил из жизни. Никакого результата, кроме официальной «помощи» - закупки Художественным фондом РСФСР нескольких картин (исчезнувших в запасниках, и никогда больше не увидевших свет), эта выставка не произвела.

Всеволод Андреевич не получил званий, должностей, и наград, и не добивался их. Он был мечтателем, и промечтал с карандашом и кистью в руках всю свою жизнь.