Портрет А. С. Пушкина

Портрет Пушкина написан Орестом Кипренским почти одновременно с работой другого выдающегося русского портретиста, Василия Тропинина, и отличается большей торжественностью и тщательностью проработки деталей.

Именно портрет Пушкина авторства Кипренского и снятая с него гравюра Уткина стали своего рода «каноническим» изображением поэта: по этому портрету Пушкина узнавали современники на улицах, его счёл наиболее похожим из существующих отец поэта Сергей Львович. Наконец, сам Пушкин признавал высокий уровень сходства («Себя как в зеркале я вижу…»), однако отмечал и некоторую степень художественной идеализации («…но это зеркало мне льстит»).

Обстоятельства написания «Портрета А.С.Пушкина»

Портрет Пушкина заказал вернувшемуся из Италии Кипренскому близкий друг поэта Антон Дельвиг. Работа была выполнена весной 1827-го года в Москве, в доме общего знакомого Кипренского и Пушкина, графа Дмитрия Шереметева. В 1831 году, после скоропостижной кончины Дельвига от «гнилой горячки» (тифа), Пушкин, несмотря на значительную стеснённость в средствах, выкупил портрет, чтобы поместить в своем кабинете.

Очевидно, для Пушкина портрет Кипренского имел двойную мемориальную ценность: во-первых, напоминал о рано ушедшем друге («Никто на свете не был мне ближе Дельвига»), а во-вторых, позволял надеяться и на собственное бессмертие, вполне однозначно формулируя свою надежду в стихотворном послании Кипренскому: «И я смеюся над могилой, ушед навек от смертных уз…»

Особенности колорита «Портрета А.С.Пушкина» работы Кипренского

Современники поэта нередко при описании его внешности упоминают «желтое лицо». Подобное впечатление оставлял смуглый «арапский» тон кожи, помноженный на бледность от переутомления и бессонных ночей. Чтобы гармонизировать колорит, Кипренский пишет Пушкина на желто-зеленом фоне и дополнительно высветляет область вокруг головы поэта, превращая её в подобие нимба. Золотистые блики на правой стороне лица напоминают отсветы свечей и усиливают ощущение торжественности.

Перекинутый через плечо плед или плащ из красно-зелёной шотландки не только делает общий колорит динамичнее, но и считается живописной отсылкой к лорду Байрону, поэту-романтику шотландского происхождения, который на определённых отрезках биографий являлся кумиром как для Пушкина, так и для Кипренского (художник ужасно сожалел, что немного разминулся с Байроном в Риме).

Известен отклик Карла Брюллова (пересказанный со слов Тараса Шевченко) о том, что Кипренский изобразил не поэта, а «какого-то денди».

Замечания о композиции и позе

Композиция поясного портрета с фигуркой Гения на заднем плане оставляет впечатление удивительной гармонической завершённости, однако поза, в которой изображён Пушкин, вызывала споры. Те, кто знал поэта лично, признавали: для его оживлённой и нервной пластики не характерно монументальное и статичное положение со скрещенными на уровне груди руками. Писатель Нестор Кукольник, в целом высоко оценивая работу Кипренского, отмечал всё же, что подобный «оборот тела и глаз» Пушкину не присущи.

Интерпретировалась пушкинская поза на портрете по-разному: кто-то видел в ней образец уравновешенности и безмятежного спокойствия, момент достигнутой гармонии между поэтом и миром; кто-то, напротив, усматривал в положении тела поэта и его широко открытых глазах напряженность, сильное, но скрытое волнение, вызванное трудными размышлениями и мрачными предчувствиями; большинство сходится во мнении, что «наполеоновская» поза достойно передаёт подлинное величие Пушкина («Прекрасное должно быть величаво!») и является удачной композиционной находкой Кипренского.

Автор: Анна Вчерашняя