Рептилии

Мауриц Эшер – бельгийский художник-график, который более всего прославился своими работами с «невозможными» построениями и необычными орнаментами. Импульсом для создания последних послужило путешествие художника в Испанию. Увидев мавританские мозаики Альгамбры в 1936 году, он не просто задался целью их «оживить».

Художник писал: «Как жаль, что запрет ислама изображать “идолов” ограничивал мастеров лишь многообразными узорами абстрактного геометрического типа… Сделать элементами декора конкретные , узнаваемые, натуралистические формы рыб, птиц, змей или людей». Именно это сделал Эшер, привнеся элементы игры в логические построения своей оригинальной галереи образов. Но лишь чисто художественным внедрением живого мира в мозаичную среду он не ограничился.

С помощью «игрушечных» методов бывший мальчик, некогда плотно состыковывавший мелкие кусочки сыра на бутерброде, ныне – серьезный муж, набирающий известность художник, решал конструкторские, геометрические, а также философские задачи. При этом Мауриц, эдакий «сухарь» и педант, с точностью и тщанием ювелира пестовавший каждую гравюру, не терял своего истинно детского запала, азарта и изобретательства.

Так, для создания гравюры «Рептилии» 45-летний мастер смастерил фигурку ящерицы из пластилина и передвигал ее по столу. При том в деле составления элементов он был уже отнюдь не неофитом: переплетения существ, переходы их друг в друга начали появляться в его творчестве уже с конца 30-х годов: в 1938 году Эшер создал гравюру с птицами, которая легла в основу его эпохальной работы «День и ночь». Заметим, идет 1943 год, Нидерланды оккупированы немецкими войсками. Эшер, который вскоре спасет художественное наследие учителя-еврея, погибшего в концлагере, а после войны примет участие в выставке художников, отказавшихся сотрудничать с нацистами, лепит пластилиновые фигурки и решает художественные задачи.

В этот раз идея такова: «…переход от плоскости к пространству и наоборот. С одной стороны, застывшее целое плоскостных элементов оживает; с другой стороны, независимые индивиды слабеют и растворяются в массе. Ряд идентичных трехмерных существ... часто возникает в качестве отдельно взятого индивида в движении. Это статический метод иллюстрации динамики движения».

Визуализировал замысел художник очень живо. Вот как описал Эшер одну из самых известных своих работ, считая ее одной из лучших среди сотен созданных сюжетов. «На столе, среди прочих предметов, лежит альбом для рисования; на раскрытой странице – мозаика из зооморфных форм трех контрастных оттенков. Как видно, одному земноводному надоело лежать распластавшись рядом с такими же сотоварищами, потому оно спускает переднюю, будто пластиковую ногу с края книги, с трудом высвобождается из второго измерения и вступает в реальную жизнь. Оно вползает на толстый переплет киники по зоологии и проделывает трудный путь наверх по скользкому склону угольника для черчения до высшей точки своего существования (площадки шестигранника). Коротко чихнув, усталое, но довольное, оно переползает через пепельницу, спускается на прежнее место – на плоский лист альбома для рисования, и безропотно присоединяется к своим друзьям, снова обретая свою функцию элемента деления поверхности».

Как видим, для мастера-мыслителя трехмерность – это бунт живого существа, плоскость – ограничения и рамки, покорность двухмерного образа. На этой возвышенной ноте можно было бы завершить рассказ о замечательной работе певца графических парадоксов, философа и оригинала, если бы не его собственная ремарка из описания гравюры. «Примечание. Книжечка, на которой написано «ЙОВ», не имеет ничего общего с Библией: «JOB” – марка бельгийской бумаги для сигарет». Вот такая проза жизни, и искусство – органичная составляющая мира вещей. Такого, каким видел его Эшер.

Автор: Ольга Потехина