Портрет поэта Василия Ивановича Майкова

«Портрет поэта Василия Майкова» кисти Федора Рокотова по праву считается одним из крупнейших шедевров русского портретного искусства. В советское время его охотно помещали в школьные хрестоматии и даже на почтовые марки. Но дело здесь не в поэтических достижениях самого Василия Ивановича – его стихи были своеобразны, местами скабрёзны, изредка нравоучительны, чаще веселы и по-своему правдивы, но всё-таки не перешагнули порога XVIII века, и ныне представляют интерес для историков литературы, но вряд ли – для читателей.

Ценность портрета в нашем случае определяется не моделью, а художником. Не Майковым, а Рокотовым. Тем, как замечательно точно Рокотов сумел запечатлеть неординарность человеческого характера. А уж для русского XVIII века подобная психологическая глубина была и вовсе в диковинку. Рокотова в смысле свободы выражения в его эпоху даже не с кем сравнить.

С небольшого камерного портрета заинтересованно и иронично глядит на нас несколько самодовольный господин. Его пухлое лицо, отягощенное вторым подбородком, лоснится, а губы и нос – полнокровны и красны. Нет сомнений, это он сибарит, любит жизнь и знает толк в застольях. Но также ясно и то, что у него есть свой кодекс чести, свои незыблемые представления о должном и праведном. Он был однокашник и друг Суворова, какое-то время работал прокурором Военной коллегии и на этой должности ничем себя не запятнал.

Вращаясь среди лучших людей своего времени, среди просветителей и масонов, Майков, разумеется, участвовал в знаменитых дискуссиях века Просвещения о совершенствовании законов и улучшении нравов. Да только смотрел на всё это с изрядной долей иронии и здравого скепсиса. Именно это и читаем мы в его выражении лица на рокотовском портрете. «Врите, да не завирайтесь!» – как будто хочет насмешливо произнести Майков в ответ на чей-то идеалистический порыв.

В свое время поэма Майкова «Елисей, или Рассерженный Вакх», где он натуралистично и со знанием дела живописал кабаки, полицейские околотки и злачные места петербургского дна, наделала много шума. Современные читатели из всех скабрезников знают только Баркова. Но Майков тоже не брезговал нецензурной речью, и делал это со смаком. Салонные неженки, конечно, морщились. Но и позднее у творчества Майкова находился горячий защитник – Пушкин. Мало кому известно, что хрестоматийная строчка из «Евгения Онегина» «читал охотно Апулея, а Цицерона не читал» в черновике выглядела иначе: «читал охотно Елисея, а Цицерона проклинал». «Елисей» – это как раз весёлая поэма поэта Василия Майкова.

Искусствоведы утверждают, что для передачи эпикурейской натуры Майкова Рокотов использовал все возможности колорита, выбрав жизнерадостное сочетание ярчайших оттенков красного и зелёного для его камзола. Нам, к сожалению, не дано в полной мере оценить яркость цвета: виной всему рокотовские грунты и лаки, которые не выдержали испытания временем и значительно потускнели. Но сохранилось главное – обаятельнейшая, умная, ироничная и жизнерадостная физиономия. Живое лицо человека, с которым так и тянет свести приятное знакомство.

Если и можем мы в чем-то упрекнуть Василия Ивановича Майкова – так это в том, что, как и прочие литераторы, он не оставил никаких воспоминаний о Рокотове. И это действительно парадоксальная и редчайшая в истории искусства ситуация, когда о самом художнике мы знаем гораздо меньше, чем о его моделях.

Автор: Анна Вчерашняя