В Булонском лесу

Образцовая работа Де Ниттиса - не случайно она относится к одному из самых счастливых моментов его творчества - это небольшое полотно, хорошо известное благодаря многочисленным репродукциям и многочисленным выставкам, на которых оно появлялось, чудесным образом объединяет те особенности темы, атмосферы, стиля, которые делают художника из Барлетты художником международного уровня. Де Ниттис фактически создал очень личный живописный мир, избегая любого определения удобства, утверждая себя вне любого течения и проходя "через неаполитанскую академию, старую и новую, через академизм Жерома и Мейссонье, через маккиаилизм и импрессионизм, оставаясь, в конце концов, всегда верным себе". (E. Piceni, Giuseppe De Nittis e i Pittori della "Scuola di Resina", Naples, 1963).
Рассматривая картину, помимо очарования и предположений, которые она вызывает, сразу же поражаешься искусной композиции различных элементов, которые вместе создают баланс и гармонию целого. Прежде всего, маленький мир, созданный женской фигурой Леонтины, жены де Ниттиса, и ребенком, Жаком, сыном художника: захваченные и неподвижные в своем спонтанном отношении, они подчеркивают изысканность одежды, элегантность и вкус эпохи, придавая картине тот тон большой приятности, который ее отличает, не превращая ее по этой причине в "жанровую сцену". Последующий осмотр, более тщательный и скрупулезный, выявляет другие, не менее важные компоненты картины: косой срез забора вдоль типично денисовской дороги, который ограничивает передний план картины; элегантное шествие карет - опора всей сцены - за негустой зеленой лужайкой, которая подчеркивает темное пятно "фиакра"; проворное и быстрое движение лошадей рысью; и, наконец, на заднем плане "Буа" под типично парижским небом с низкими и нежными тонами, характерными для зарождающейся осени.
Разнообразие фигуративных элементов и богатство хроматической ткани, которые делают эту картину подлинным шедевром, проистекают не из счастливой интуиции момента, а являются результатом постоянного и тщательного исследования, подтвержденного большим количеством "деталей", "исследований" и "заметок", которые позволили художнику создать совершенные произведения, часто связанные общими мотивами. Например, аналогия между "силуэтом" Леонтины на нашей картине и двумя женщинами, которые решительно выходят из толпы в Le corse a Longchamps (M. Pittaluga-E. Piceni, Bramante, Milan, 1963, № 609), или тремя женскими фигурами в очень известном Che freddo! (указ. соч., № 263, табл. XVII), которая, выставленная в Салоне в 1874 году, освятила славу де Ниттиса и привела его на путь к богатству. Обратите внимание, как в "Амазонках в Лонгшампе" (op. cit., n. 267, табл. XX) косой срез забора, который здесь также служит опорой для контура трех женских фигур, является решающим в равновесии композиции. Мы могли бы привести множество других примеров и вспомнить, как часто мотив кареты вдали возвращается у Де Ниттиса, или как часто его картины погружены в нежный перламутровый свет, окутывающий персонажей и фигуры.
Если упомянутые выше картины связаны с миром и вкусом Аль Буа, то в частной коллекции есть небольшой этюд этой картины маслом, который представляет бюст Леонтины в том же отношении, что и окончательная работа. Техника - подвижная, нервная акварель - и цвета - череда нежных коричневых тонов, переходящих в тауновую массу волос - делают этот этюд самостоятельной работой, действительной как таковой. Он не просто изображает женскую спину, а интерпретирует целую женскую вселенную, представленную женой де Ниттиса, Леонтиной, которую художник называл "моя товарищ, моя уверенность, моя модель и моя женщина"