Как дочь Шагала вывозила отцовские картины из оккупированной нацистами Европы

Уловку придумал Альфред Барр, тогдашний директор нью-йоркского Музея современного искусства. Он пригласил Шагала организовать персональную выставку — чтобы тот как можно скорее получил визу в США. Барра поддержали еврейско-американские организации и коллекционеры, оплатившие проезд. Художник и его жена Белла ухватились за эту возможность и покинули Францию в большой спешке. Они взяли что могли, но вынуждены были оставить две самые заветные ценности.

Одной из них была Ида — их единственный ребёнок, которая не могла получить визу по приглашению Барра. Другой стали основные картины художника.

Перед отъездом из Европы Шагал сделал попытку отправить в Соединённые Штаты свои красочные полотна с изображением коров, скрипачей и русских крестьян. «Главным капиталом художника были его картины», — поясняет Сьюзен Тумаркин Гудман, почётный куратор Еврейского музея в Нью-Йорке. Там в 2013 году прошла выставка «Шагал. Любовь, война и изгнание». Однако мастер не смог организовать безопасное путешествие через Атлантику для 25-летней Иды и её мужа Мишеля Горди.

«Всё происходило слишком быстро, чтобы строить ещё какие-то планы», — отмечает Галя Димент, профессор русской литературы, изучавшая отношения Шагала с Идой и тех хаотических обстоятельств, которые сопровождали отъезд художника из Франции. Перед этим его ненадолго арестовал в Марселе лояльный Гитлеру режим Виши. «Они определённо беспокоились о благополучии Иды, но понимали, что Шагал из-за своей известности находится под дамокловым мечом повторного ареста и отправки в лагеря», — продолжает Димент. Он был не только евреем — нацисты заклеймили его как «дегенеративного» художника.

Итак, Шагал и Белла быстро уехали, завершив два года бегства от Третьего рейха. Ещё в 1939 году супруги покинули Париж, скрываясь всё дальше на юг по мере приближения немецких войск к северным границам Франции. На каждое новое место они перевозили ящик с картинами. Однако отправлять его в США пришлось отдельным рейсом.

Сойдя на берег в Америке, пара выяснила, что ещё в Европе драгоценную коробку конфисковали испанские таможенники. Взволнованный Шагал написал Иде, которая застряла на юге Франции, и дочь предприняла героическую попытку спасти работы отца. Она в одиночку отправилась в Испанию вызволять ящик.

Всё усложнилось, когда её муж Мишель, который поехал за женой несколькими днями позже, был арестован на испанской границе. Иде пришлось приложить усилия сразу для двух освобождений — отцовского наследия со складов таможни и собственного супруга из тюрьмы. Ей гениально удалось и то, и другое. «Ида умело и настойчиво играла на бюрократической арфе, натягивая все необходимые струны», — пишет Сидней Александр, биограф Шагала.

Но вскоре возникло ещё одно непредвиденное препятствие: из Европы почти не уходили суда.

К концу лета 1941 года осталось мало таких кораблей, как «Моузинью», который доставлял в США беженцев — таких, как чета Шагалов. При толике удаче и за деньги родителей (Марк и Белла не смогли внести свою лепту) Мишель купил два дорогущих билета на борт парохода для спасающихся евреев. Эти «пропуска на волю» обошлись по 600 долларов — примерно по 11 тысяч за каждый по нынешним ценам. Молодые люди решили самоотверженно рискнуть и собственными жизнями, и драгоценными работами отца Иды.

Вывозить картины из Европы в начале Второй мировой войны было безумием даже при наличии денег. Американская галеристка еврейского происхождения Пегги Гуггенхайм перед немецкой оккупацией отчаянно скупала работы ведущих художников в Париже. В 1941 году она отправила холсты из Европы, спрятав их свёрнутыми в партии постельного белья и одеял.

«Навемар» вышел из Лиссабона 17 августа. Марк Шагал и Белла с тревогой следили по газетным статьям за его передвижением. «Сегодня мы прочли, что „Навемар“ — это плавучий концлагерь», — в панике писал художник Моррису и Этель Тропер, европейским директорам организации «Американского еврейского объединённого комитета». В другом послании Троперу он сетует: «Они больны, температура 40, без лекарств, без воды и еды. Мы не спим ночами, не можем есть, думая, что дети живут как животные».

Ида и Мишель действительно жили как животные среди животных. Они решили взять места на палубе — там же, где находилось импровизированное стойло для быков — чтобы картины не повредила влага. Неизвестно, сколько работ Ида пронесла на корабль, каждый сантиметр которого был отведён для спасения человеческих жизней.

Тем не менее, и Ида, и Мишель, и холсты пережили путешествие. Интуитивное решение дочери Шагала путешествовать на палубе в конечном итоге оказалось мудрым, потому что весь багаж в трюме корабля сгнил и был выброшен в Нью-Йорке.

В 1945 году Ида организовала ещё одну операцию по спасению работ отца из Европы. Есть легенда, что однажды в парижском кафе она подсела к американскому разведчику Конраду Келлену и спросила, не собирается ли он на родину. Когда тот ответил утвердительно, она уговорила его прихватить с собой множество полотен Шагала, оставив себе одно в качестве платы. Келлен неохотно согласился, и более месяца вёз картины, оберегая их от всех опасностей. Свой «премиальный» холст он продал в 1950-х.

Музей современного искусства в Нью-Йорке всё же организовал персональную выставку Шагала — ту, которую Альфред Барр придумал, чтобы вытащить художника из Европы в начале войны. Она состоялась в 1946 году, и это было — назовём так — долгожданное возвращение мастера к нормальной карьере после долгих лет глобального хаоса и личной неустроенности. Преуспевающий художник еврейского происхождения был показан сразу после Холокоста — и его чарующие картины с парящими любовниками, огромными петухами и задумчивыми раввинами вряд ли смогли бы выжить, если бы не храбрость и решительность его дочери Иды.

По материалам Artsy