История любви в картинах: Михаил Нестеров. Боязнь жениться

Против воли родителей

Страх перед женитьбой появился в Нестерове не сразу. Напротив, желание взять в жены любимую Машеньку Мартыновскую было таким сильным, что его не обуздал даже запрет родителей. Михаил Нестеров вырос в богобоязненной купеческой семье, и отсутствие родительского благословения было не просто словами, а настоящими цепями, которые должны были бы сковать влюбленного молодого человека по рукам и ногам. Должны были бы. Но не сковали. Двадцатитрехлетний Нестеров обвенчался с любимой.

Именно с Марией Мартыновской в творчестве Нестерова появились женские образы. Сам же художник говорил, что в Машеньке встретил девушку «очень близкую к идеалу».

На следующий год после свадьбы в семействе Нестеровых появился ребенок — дочь Оля. Михаил Васильевич был настолько счастлив, что даже не сразу понял, что хочет донести до него акушерка. А она сообщала, что с ребеночком-то все в порядке, а вот с матерью — беда. Мария лежала в сильном жару и вскоре умерла.

«Любовь к Маше и потеря ее сделали меня художником, вложили в мое художество недостающее содержание, и чувство, и живую душу, словом, все то, что позднее ценили и ценят люди в моем искусстве», — позже напишет Михаил Нестеров и добавит: «Под впечатлением этого сладостно-горького чувства я много рисовал тогда, и образ покойной не оставлял меня: везде те черты, те особенности ее лица, выражения просились на память, выходили в рисунках, в набросках. <…> И она как бы была тогда со мной».

Ее облик художник запечатлел на посмертном портрете. На картине «Христова невеста» покойная изображена в венчальном наряде — Нестеров его позже уничтожил.

Знаки судьбы

Михаил Васильевич и по его собственным признаниям, и по отзывам окружающих был чрезвычайно впечатлительным человеком, а такие люди всегда стараются считывать знаки судьбы — улавливать символы в, казалось бы, ничем не связанных событиях. Так, смерть жены Нестеров позже увяжет со случаем на их свадьбе, когда один из гостей — доктор — уезжал к роженице, да не успел, женщина умерла. А сам Нестеров, может, и не годится вовсе для семейной жизни? Вот и покойная любила говорить: «Мишенька, ты не мой, ты — картинкин».

Много позже, когда у художника возник бурный роман с одной певицей, та тоже, по словам живописца, ему говорила о том, что его единственная подлинная страсть — искусство. Так стоит ли рисковать и пытаться снова пойти под венец? С одной стороны, семья, уют, были Нестерову необходимы, а с другой стороны — это страшно: а вдруг снова что-то пойдет не так?

Вторая семья

«Две страсти всю жизнь господствовали надо мной: страсть любовная и страсть к художеству, — признавался Нестеров. — Если бы не было этих страстей, я был бы самый ординарный человек, быть может, вредный самодур, пьяница, неудачник».

Страсть любовная привела к тому, что в жизни Михаила Васильевича появилась Юлия Урусман. Об этой женщине известно немного — биографы стараются не вдаваться в подробности этих отношений. Нестеров и Урусман не были официально женаты, но прижили троих детей: самый младший — Федор — прожил всего несколько месяцев. Все дети получили фамилию отца.

Образ Урусман запечатлен на картинах «Думы» и «За Волгой». И на первом, и на втором полотне женщина печально и немного обреченно склонила голову. Скорее всего, именно такой и была в жизни Юлия — кроткой и всепрощающей. Она умерла в 1962 году, на 20 лет пережив Нестерова, но не оставила скандальных воспоминаний и подробностей их совместной жизни. А ведь ей было на что обижаться: живя с ней, Нестеров дважды пытался обустроить свою жизнь с другими женщинами. Причем вторая попытка удалась.

Останемся друзьями

В Киеве, где Нестеров работал над росписью Владимирского собора, он познакомился с Лёлей Праховой — дочерью известного в те годы археолога и историка искусств Адриана Прахова.

В своих воспоминаниях художник так описал их первую встречу: «За самоваром сидела, разливая чай, девушка лет шестнадцати-семнадцати, некрасивая, худенькая, на редкость привлекательная. Это была старшая дочь Праховых Леля. Она как-то просто, как давно-давно знакомая, усадила меня около себя, предложила чаю, и я сразу и навсегда в этом шалом доме стал чувствовать себя легко и приятно. Леля, благодаря своему милому такту или особому уменью и навыку обращаться в большом обществе с людьми разными, всех покоряла своей доброй воле и была общей любимицей».

Позже Михаил Васильевич признавался, что даже «некоторым образом влюбился» в девушку. Это была не головокружительная страсть, но тем не менее Леля покорила Нестерова настолько, что он образ святой Варвары в соборе принялся писать с нее. Позже ему запретят такое «святотатство». Жена губернатора так прямо и заявила: «Не желаю я молиться на Лёльку Прахову!».

Так что Нестеров образ переписал. Но свое отношение к девушке не изменил. Более того, однажды признался, что из всех встреченных им женщин, только Леля Прахова, как когда-то его мать, по-настоящему его понимала.

Думы о том, а не жениться ли, в конце концов, на такой понимающей девушке, не оставляли художника. В 1897 году в письме другу он замечает: «…эта прекрасная девушка, с которой я взял когда-то тип своей великомученицы Варвары и был недалек от того, чтобы влюбиться в нее и связать ее судьбу со своей. Теперь, к сожалению, это поздно, все хорошо в свое время… Но что мечтать о том, что несбыточно». На следующий год: «Если бы мне было суждено когда-либо жениться вторично, то никого бы я не желал иметь своей женой, кроме этой талантливой и необычайно доброй и чистой душой девушки. Но… увы и ах!». Тем не менее, в 1899 году, после десятилетней дружбы, он все-таки сделал ей предложение. Помолвка не состоялась, скорее всего, потому, что Праховы знали, что у Нестерова есть вторая, пусть и незаконная, семья.

Женюсь! Если не выпрыгну в окно…

В 1902 году Михаил Васильевич восторженно писал своему близкому другу Александру Турыгину: «…я влюбился, как мальчишка. Она действительно прекрасна, высока, изящна, очень умна и по общим отзывам дивный, надежный, самоотверженный человек. И если по дурной привычке своей я не выпрыгну в окно, то через месяц наша свадьба».

Нестерову не пришлось «прыгать в окно»: его свадьба с Екатериной Васильевой состоялась. В этом же году его незаконная супруга Юлия Урусман родила третьего ребенка, который прожил всего несколько месяцев. Что чувствовала и пережила Юлия Урусман, у которой умер сын и которую оставил отец ее детей, мы уже не узнаем: мемуаров она не оставила.

Записи Нестерова по этому поводу сохранились: «И такой мой поступок, что я, оставив одну семью, решил обзавестись другой, был самым тяжким грехом в моей жизни… я чувствую и по сей день, что безнаказанно для меня этот поступок не прошел».

Михаил Нестеров и Екатерина Васильева прожили в счастливом браке 40 лет, вырастив двоих детей. Жена пережила художника на 13 лет.

Что касается Лели Праховой, то она так и не вышла замуж. В 1913 году Нестеров писал о ней своей дочери Ольге: «…Как часто (и все чаще и чаще) я вспоминаю Лёлю — этот источник поэзии и истинного художественного вдохновения. Она старенькая, с обручиком на немногих седеньких оставшихся волосах (помнишь, какие были пышные?) сидит себе посейчас, а около нее идет жизнь, и догорающие лучи былой Лели еще греют тех, на кого они упадут…». Кстати, Леле на тот момент было 42 года. Художника его бывшая модель и несостоявшаяся невеста пережила на шесть лет.