Ай да Вэйвэй! Самые яркие, громкие и важные работы китайского бунтаря

Когда имя Ай Вэйвэя громко зазвучало на международной арт-сцене, появилась шутка о том, что фраза «Сделано в Китае» больше никогда не будет восприниматься так, как раньше. Суперспособность китайского художника-концептуалиста заключается в умении смотреть на привычные вещи под неожиданным углом и помогать остальным увидеть то, что видит он. Идеи, которые преподносит Вэйвэй, не отличаются особой сложностью. Он говорит о ценности человеческой жизни, о борьбе с несправедливостью, о гуманитарных кризисах и политических преследованиях. Но то, в какую форму он облекает эти идеи, какие материалы использует, как безошибочно выбирает новые способы коммуникации со зрителем, — всё это делает его одной из самых ярких фигур в современном искусстве.

Откуда он такой взялся?

Детство и юность Ай Вэйвэя сложно назвать легкими и счастливыми. Ему было около года, когда его отец — знаменитый поэт Ай Цин — впал в немилость китайских властей. Почти 20 лет Ай Цин с женой и сыном прожили в изгнании, в небольших деревнях у северокорейской границы и в провинции Синьцзян, где вчерашний поэт был вынужден, в числе прочей работы, чистить общественные туалеты. Семье удалось сохранить только одну книгу — большую энциклопедию, которая стала едва ли не единственным источником образования для Вэйвэя. В те годы он научился изготавливать мебель и кирпичи, что пригодится ему в будущих проектах. Но тогда о творчестве речи не шло, это был вопрос выживания.

Ай Цин и его семья смогли вернуться в Пекин только после смерти Председателя Мао, в 1976 году. Вэйвэй почти сразу же поступил в Пекинскую киноакадемию и вскоре стал частью группы молодых художников-бунтовщиков, параллельно участвуя в демократических митингах и маршах. Через пять лет Ай Вэйвэй отправился в Штаты, где и начался его творческий путь, но в 1993 году ему пришлось вернуться на родину из-за болезни отца. Когда Ай Цин умер, художник остался в Пекине и несколько лет посвятил изготовлению мебели и строительству собственного дома-студии.

Уже тогда правительство увидело в мятежном художнике угрозу, потому что он имел определенный вес в мировом художественном сообществе и сделал видимыми проблемы, которые изо всех сил замалчивались. Но настоящее закручивание гаек началось после Сычуаньского землетрясения в 2008 году. Тогда под завалами некачественно построенных школ погибли тысячи детей, и чиновники не стали объявлять число жертв землетрясения, чтобы замять скандал. Вэйвэй провел собственное расследование, собрал и обнародовал реальные данные. Но из-за жестокого избиения полицией, после которого художник угодил в больницу, ему пришлось отказаться от дальнейших попыток докопаться до истины.

Но сломить бунтарский дух Вэйвэя властям так и не удалось. И на каждый их злобный выпад он отвечал новым скандальным художественным заявлением. Вспомним некоторые проекты Вэйвэя, в которых он покушался на святое, превращал съедобное в несъедобное и открыто говорил о политических репрессиях.

Сложно отнести этот эпатажный жест к какому-то определенному виду искусства. По сути это был перформанс, но без зрителей, и увидеть его можно только на фотографиях. Ай Вэйвэй «просто» разбил церемониальную урну рядом с домом своей матери в Пекине и снял это на пленку. Это если забыть о том, что урна была 2000-летним артефактом, который имел важную культурную и символическую ценность и за который художник выложил эквивалент нескольких тысяч долларов. Антиквары были возмущены таким вандализмом и назвали работу Вэйвэя актом осквернения. Он ответил: «Председатель Мао говорил, что мы можем построить новый мир, только если уничтожим старый». Этот провокационный акт разрушения символического предмета — отсылка к стиранию культурной памяти в коммунистическом Китае, антиэлитарном обществе, где тщательно контролировался доступ к информации, особенно к династической истории. После этого Вэйвэй «испортил» еще не один ценный сосуд, но в дальнейшем он их только красил.

Ворота на площади Тяньаньмэнь, известные также как «Врата небесного спокойствия», служили парадным входом в Запретный город. Но, кроме того, это еще и место жестокой бойни, произошедшей в 1989 году, когда солдаты правительства расстреляли мирных протестующих. Власти Пекина до сих пор отказываются обсуждать это событие и подвергают цензуре все его фотоснимки.

По правилам традиционной перспективы объекты, находящиеся ближе к зрителю, должны выглядеть больше, чем более отдаленные. На снимке Вэйвэя таким ближайшим объектом становится выставленный в оскорбительном жесте палец, который демонстрирует презрение художника к символу государственной власти. Одним Китаем, кстати, Вэйвэй не ограничился: фото с площади Тяньаньмэнь стало первым в серии, запечатлевшей средний палец художника на фоне Эйфелевой башни, здания Рейхстага и Белого дома.

Несложно догадаться, что Ай Вэйвэй — ценитель современного искусства. Вернувшись из США в Китай в середине 90-х, он выпустил три книги, основанные на интервью с некоторыми его любимыми западными художниками, в частности, с Марселем Дюшаном, Энди Уорхолом и Джеффом Кунсом. Неравнодушен он и к работам минималистов вроде Дональда Джадда и Роберта Морриса. Но Вэйвэй не был бы самим собой, если бы для своей минималистической скульптуры решил использовать традиционные материалы вроде камня, стекла или металла. Его творение — это тонна китайского чая пуэр, спрессованного до размеров одного кубического метра и распространяющего свой терпкий, пряный аромат на большое расстояние вокруг.

Исторически на Западе чаепитие (особенно из китайского фарфора) было своего рода статусным символом. А пуэр до сих пор является одним из самых дорогих видов чая. В то же время в Китае это очень распространенный, повседневный напиток. И чаще всего он производится в виде спрессованных кубиков, так что скульптура Вэйвэя — это еще и «памятник» обыденному предмету.

В 2010 году Ай Вэйвэй заполнил огромный Турбинный зал лондонской галереи Тейт Модерн

Модерн (фр. modern — новый) – художественный стиль в искусстве, который возник на излете XIX века и царил вплоть до начала Первой Мировой войны. Его характерные черты – декоративность, плавность линий и округлость форм, их гибкость и текучесть. Также в модерне вы найдете обилие орнаментов и украшений, внимание к растительным, природным мотивам, а фигуры будут плоскими, как на плакатах и витражах.

Читать дальше

сотней миллионов подсолнечных семечек, изготовленных в китайском городском округе Цзиндэчжень, «фарфоровой столице», в которой производят керамику на протяжении 1700 лет. Тысячи людей были наняты для ручного изготовления идеальных копий того, что было создано природой.

Смысл этой инсталляции строится на сложных ассоциациях, связанных с китайской историей и культурой. Как и «Тонна чая», она создана из материала, который изготавливается по большей части для экспорта, что долгое время служило серьезной поддержкой китайской экономике. Вэйвэй здесь затрагивает и проблему современной практики массового производства в Китае. Многое в стране по-прежнему делается вручную, машины дороги, а труд (и человеческая жизнь в целом) — дешев.

Кроме того, подсолнечник — важный китайский коммунистический символ. Председатель Мао сравнивал себя с солнцем, а свой народ — с подсолнухами. В Пекине семечки повсюду продают уличные торговцы, и для Вэйвэя они были еще и символом собственной юности с прогулками по городу с друзьями. Однако к 2010 году он стал узником в родном городе. В этом свете семена, брошенные на землю, символизируют притесняемое, угнетаемое общество, далекое от того идеала, который описывал Мао. Семена, которые не дадут всходов.

В 2010 году правительство Китая устроило за художником тотальную слежку. Пекинская полиция установила в доме и студии Вэйвэя камеры наблюдения, которые фиксировали буквально каждый его шаг. Постоянно отслеживались и его посты в Twitter и Instagram. Вэйвэй тогда сказал: «В Китае я постоянно под наблюдением. Любой мой малейший, даже самый безобидный шаг может — и часто подвергается — цензуре китайских властей». В ответ на действия правительства художник стал сам отслеживать камеры, фургоны и полицейских в штатском, следивших за его воротами.

«Камера наблюдения», строгая и довольно красивая мраморная скульптура, служит напоминанием о том, что художник следит за теми, кто следит за ним. И снова, как в случае с чаем и фарфором, выбор материала имеет значение. Камера, буквально высеченная в камне, стала символом вездесущности этого предмета в жизни художника. Со свойственным ему чувством юмора, Вэйвэй поместил камеру на уровне глаз зрителя и придал ей визуальное сходство с головой и плечами.

В 2012 году художник запустил Weiwei Cam, трансляцию в прямом эфире, пригласив своих поклонников посмотреть на то, как он работает и занимается повседневными делами, таким образом имитируя вторжение властей в его личную жизнь. Главное отличие заключалось в том, что здесь зрители наблюдали за ним по его приглашению. Власти закрыли проект буквально в течение пары дней, но он остался напоминанием об остроумии Вэйвэя и его убежденности в том, что правительство должно нести публичную ответственность за вторжение в жизнь своих граждан.

На первый взгляд в этой работе нет ничего сверхъестественного. Просто куча довольно красивых и мастерски изготовленных фигурок крабов, правда ведь? Но неужели вы до сих пор думаете, что Ай Вэйвэй способен создать что-то, не наделенное подтекстами и тайными смыслами? Инсталляция называется «He Xei», в переводе с китайского — «речной краб». Но в сложной системе омофонов, своего рода тайном языке, разработанном для обмена информацией под всевидящим оком властей, «He Xei» обозначает слово «цензура». И, наконец, это звучит как понятие «гармоничный», а один из знаменитых лозунгов Коммунистическом партии Китая провозглашал «построение гармоничного общества», что стало служить частым оправданием для ограничения доступа к информации.

Если задуматься, становится очевидным, что общество крабов/цензуры далеко не гармонично. Окрашенные в черный и красный (цвета партии) эти существа топчут друг друга. А те немногие, кто выбирается из этой кучи, оказываются особенно уязвимыми. В 2014 году посетитель выставки случайно наступил на одного из крабов и раздавил его, невольно визуализировав метафору последствий сопротивления.

Как и подсолнечные семечки, 3000 крабов были изготовлены и расписаны вручную. Есть в этой работе и автобиографический подтекст. В 2010 году Вэйвэю сообщили, что его недавно построенная студия подлежит сносу (власти утверждали, что у него не было разрешения на строительство). Тогда художник публично объявил о том, что устраивает праздник в честь разрушения своей мастерской. Он пригласил на торжество 800 человек и заказал 10000 крабов на ужин. Чиновники поняли скрытое послание и в отместку посадили художника под домашний арест. И хотя Вэйвэй не смог присутствовать на своем же празднике, он организовал видеотрансляцию этого события по всему миру. После сноса студии художник создал инсталляцию «Сувенир из Шанхая», заключив обломки бетона и кирпичей, оставшиеся от разрушенного здания, в богатую деревянную раму.

В 2011 году Ай Вэйвэй был арестован в международном аэропорту Пекина. Ему не предъявили никаких обвинений, но продержали в заключении 81 день. В 2013-м он представил на Венецианской биеннале проект «Священный» (S.A.C.R.E.D.) с реалистичным отображением жизни в тюрьме. Для него Вэйвэй создал шесть диорам, изображающих его в тюремной камере: вот он ест, спит, сидит на допросе, ходит, принимает душ, справляет нужду — и все это под постоянным наблюдением двух охранников в форме. Такой метод содержания заключенных был разработан с целью сломить дух человека, оказавшегося запертым в четырех стенах. Но Вэйвэя это лишь побудило рассказать о таком положении вещей широкой аудитории за пределами Китая. В следующем году на выставке в Берлине он воспроизвел это помещение в оригинальном размере. В камеру можно было зайти, осмотреть ее более чем скромное убранство, потрогать стены, обитые мягким пеноматериалом, постоять под лампами, которые были включены круглые сутки, и даже заглянуть в туалет.

В продолжение темы заключения следующий проект Вэйвэя был реализован в настоящей, но уже не действующей тюрьме — Алькатрасе. И вновь он был посвящен борьбе с нарушением прав человека и ограничением свободы самовыражения.

Инсталляция «След» представляет собой портреты 176 человек, которые оказались в тюрьме или были отправлены в ссылку из-за своих убеждений или политических взглядов (в том числе, Нельсон Мандела, Эдвард Сноуден и китайский диссидент и нобелевский лауреат Лю Сяобо). Большинство этих людей, которых Вэйвэй назвал «героями нашего времени», на момент создания инсталляции все еще находились в заключении. Примечательно то, что сам художник не смог приехать на выставку, где был представлен «След», поскольку китайские власти отобрали его паспорт.

Впечатление от такого количества героев инсталляции усиливается благодаря сложности проделанной работы: каждый портрет

Портрет – реалистичный жанр, изображающий существующего в действительности человека или группу людей. Портрет - во французском прочтении - portrait, от старофранцузского portraire — «воспроизводить что-либо черта в черту». Еще одна грань названия портрет кроется в устаревшем слове «парсуна» — от лат. persona — «личность; особа». Читать дальше

был собран вручную из деталей конструктора Lego. Некоторые части были собраны в студии художника, другие — непосредственно в Сан-Франциско по его указаниям руками 80 с лишним волонтеров.

В следующем году Вэйвэй планировал еще один проект из Lego и сделал крупный заказ деталей у производителя. Но датская компания прислала ему письмо с отказом, обосновав это тем, что Lego против использования их продукции в «политических» работах. Тогда Вэйвэй организовал через соцсети кампанию по сбору деталей Lego, и люди со всего мира прислали ему тысячи кубиков.

Что сейчас?

В последние годы и творчество, и политический активизм Вэйвэя сосредоточены на вопросах гуманитарных кризисов и катастроф. Большая часть его последних проектов посвящена беженцам. Иногда это масштабные работы вроде инсталляции из спасательных жилетов в пруду перед венским дворцом Бельведер или гигантской лодки с 300 человеческими фигурами, парящей над полом в Национальной галерее Праги. Но иногда это самые простые действия, на которые способны многие. К примеру, однажды Вэйвэй услышал историю сирийской беженки, живущей в греческом лагере, которая скучала по оставленному дома пианино. Художник привез женщине новый инструмент и записал на видео ее выступление. Ай Вэйвэй говорит, что «не существует кризиса беженцев, есть только кризис человечности».

Влияние Вэйвэя на Западе, пожалуй, даже сильнее, чем в Китае, где он по-прежнему остается спорной фигурой. Он вдохновляет многих людей, как в мире искусства, так и за его пределами. И неустанно напоминает о том, что искусство обладает силой изменять общество и способно пробудить как отдельного человека, так и целые нации.