С 21 апреля по 29 июля 2018 года в Эрмитаже пройдет масштабная ретроспектива художника, с 1988 года работающего в соавторстве с женой: «Илья и Эмилия Кабаковы. В будущее возьмут не всех». Эрмитаж принял эстафету у лондонского музея современного искусства Tate Modern, где выставка завершилась в конце января, а передаст Третьяковке — в Москву работы Кабаковых привезут осенью. В преддверии открытия в Санкт-Петербурге одной из самых ожидаемых выставок года рассказываем о художнике и его самых известных проектах.
Иллюстратор в поисках «неискусства»
Если бы в 1960-х годах Илье Кабакову сказали, что в 2000-х его картины будут стоить миллионы долларов, что получить его работы будут стремиться лучшие музеи и галереи мира, он бы ни за что не поверил. Такого будущего он не мог представить себе в самых смелых мечтах.Илья Иосифович Кабаков родился 30 сентября 1933 года в Днепропетровске. В 1941-м с матерью попал в эвакуацию в Самарканд, где в 1943-м поступил на учебу в отправленную туда же Художественную школу при Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина. В 1944-м институт и школа выехали в Загорск, а в 1945-м — вернулись в Ленинград.
Прописку там Кабаковым не дали, мать, с которой у Ильи на всю жизнь сохранились теплые отношения, осталась в Загорске, а Илью перевели в Московскую художественную школу. Им обоим предстоят тяжелые испытания. Ей — вечная бытовая неустроенность, так явно контрастирующая с лозунгами советского государства о всеобщем равенстве и счастье; впоследствии сын посвятит матери пронзительную работу «Лабиринт (Альбом моей матери)». Ему — годы в общежитии при школе вплоть до поступления в 1951 году в Суриковский институт.
Фото: deti.libfl.ru
Эскиз инсталляции «Лабиринт (Альбом моей матери)», 1990. Фото: © Ilya & Emilia Kabakov.
Источник: www.theguardian.com
Источник: www.theguardian.com
Отсутствие личного пространства, невозможность вздохнуть полной грудью, страх перед теми, кто сильнее — и более сильными физически одноклассниками, и диктующими свои правила взрослыми, — всё это отразится на мировосприятии художника, сформирует образ замкнутого в своем убогом окружении героя работ Кабакова — дрожащего от страха «маленького человека», который мечтает о свободе. На него, беззащитного перед грубой силой, запертого в клетку, давят со всех сторон партия, работа, семья… Трагедия тотальной несвободы человека и в то же время осознание неограниченных возможностей своего «я» — ключевые для Кабакова темы. Страх, как признавался Илья Иосифович годы спустя, был сопутствующим явлением советской жизни, чертой поколения рожденных в 1930-е. Окончив отделение графики в 1957 году, он получает хорошо оплачиваемую по советским меркам работу иллюстратора детских книг — сотрудничает с издательством «Детгиз», журналами «Малыш», «Мурзилка», «Веселые картинки».
Иллюстрации Ильи Кабакова из книги-сборника «Спящее яблоко. Стихи немецких поэтов» и книги М. Либина «Про гонцов-молодцов».
Заяц на рисунке Кабакова 2011 года - напоминание о детских книгах, которые художник иллюстрировал для издательства «Детгиз». «Я не любил делать детские иллюстрации, но знал, как имитировать детскую иллюстрацию, чтобы мне заплатили за нее деньги, — признавался впоследствии художник. — Если бы художественный редактор видел, что я не искренне рисую зайца, а подражаю его изображению в других книгах, конечно, он бы меня выгнал из издательства. Но в советские времена было безразлично: верю ли я или копирую каких-то чужих зайцев». Художник наконец-то свободен: он может не дорисовать зайцу туловище — и ему ничего за это не будет: ну разве что нарисованный наполовину заяц возмутится.
Илья Кабаков. «Художник! Ты почему не нарисовал мою заднюю часть?», 2011
Как видим, благонадежный, благополучный иллюстратор Кабаков — это лишь внешняя оболочка, которая в 60-е скрывает его настоящую личность: рефлексирующего художника, занятого поисками своего «я» и пути в искусстве. То, что Кабаков делает «для себя» в полуподвальных мастерских, — нарочито нехудожественное, «неискусство» в привычном смысле, его личный протест против «красивого», «правильного», «реалистичного».
Форма воды
Поиски своего языка обретают воплощение в серии «Душ»: на картинках изображен голый человек в душе, но, вопреки ожиданиям, вода не попадает на него, а обтекает с разных сторон, принимая самые нелепые формы.
Илья Кабаков. Работы из серии «Душ», 1974. Бумага, смешанная техника.
Источник изображений: www.artpoisk.info
Источник изображений: www.artpoisk.info
Серия «Душ» становится для Кабакова точкой отсчета: «Внезапно, как будто озарение, появилась, нарисовалась серия с душем, листиков 15−20 (на паршивой бумажке, 20/13, карандашом). Как-то во всем эта серия меня устраивала: и внезапно, „без моего участия“, и „оригинально“ (нигде такого я не видел), а главное — уверенное, ликующее чувство, что „мое!“, не чье-то, а мое, и я действительно изнутри связан с результатом, какая-то неразрывная нить идет к этим рисуночкам из глубины меня, и такое чувство, что связь эта не прервется, а будет дальше и дальше разматываться, надо только без устали вытягивать и вытягивать», — расскажет он в «Записках о неофициальной жизни в Москве».
Илья Кабаков. Автопортрет
, 1962. Частная коллекция. Источник фото: www.tate.org.uk
«Автопортрет» 1962 года, демонстрирующий влияние творчества Роберта Фалька, у которого Кабаков брал уроки, становится последней живописной работой Кабакова, написанной в ХХ веке. К живописи он вернется много лет спустя, но совершенно в другом ключе.
«Мальчик» — первая инсталляция Кабакова: изображение стремится «выйти» за пределы холста, порвать с живописной традицией, стать самостоятельным объектом. Это пародия на геометрическую ясность ренессансного идеала и ответ на попытку государства скроить человека по навязываемым меркам. Первая версия работы была создана в 1961 году.
Иллюстрация слева: Илья Кабаков. «Мальчик», 1965. Масло, эмаль на мазоните. Источник фото: www.moscowart.net
Московский романтический концептуализм 70-х: начало
Семидесятые - это время невероятно насыщенной жизни неофициальной художественной Москвы: жизни, конечно, подпольной, скрытой от официальной власти. Попытка в 1974 г. художников Лианозовской школы заявить о себе закончилась печально — выставка, организованная Оскаром Рабиным, вошла в историю под названием «Бульдозерная». Кабаков в ней не участвовал — страх перед возможными последствиями был слишком велик. Но всех ее художников он знал лично, многие были его близкими товарищами. Вообще, общение с друзьями, среди которых были Эрик Булатов, Олег Васильев, Борис Гройс, Владимир Янкилевский, Эдуард Штейнберг, Андрей Монастырский, Дмитрий Пригов, было для Кабакова невероятно важным, в буквальном смысле слова живительным. «Возникает какое-то склонное к космизму сознание, особый интерес к высоким, неземным, сверхчувственным флюидам, — напишет Кабаков в воспоминаниях о 60−70-х. — Возвышенные вопросы… были тем, вокруг чего вертелись все наши внутренние, казавшиеся единственно значимыми, серьезными проблемы, а у художников — визуальная демонстрация, выражение их». Это направление в неофициальном искусстве в 1979 г. искусствовед и философ Борис Гройс назовет «московским романтическим концептуализмом».
В мастерской Ильи Кабакова, 1981. Фото: Игорь Макаревич. Источник фото: aroundart.ru
Ответы экспериментальной группы
1971, 375×140 см
Работа Кабакова «Ответы экспериментальной группы» считается одним из ранних произведений российского концептуализма: фразы персонажей занимают место их изображений. Художник иронически показывает обезличенность человека в СССР, жизнь которого — всего лишь графа в таблице, строчка в расписании, составленном «официальными лицами». Эти расписания, таблицы, директивы и объявления на оргалите — ненавистные художнику приметы бюрократического советского мира.
Светлое и белое
«Русское искусство от иконы до наших дней хочет говорить о мире ином, — писал Гройс. — И в России невозможно написать порядочную абстрактную картину, не сославшись на Фаворский свет». Как раз исследование нематериального света, который содержит в себе белый лист бумаги, чрезвычайно занимает в эти годы Кабакова. Его завораживает триада «белое» — «пустота» — «свет»: пустота белого листа понимается им как эквивалент молчания, в котором содержится превышающая любое высказывание полнота. Белая, светящаяся ярчайшим светом пустота ослепляет зрителя, и все изображения теряют свое значение, растворяются в этом лучащемся свете. Материальное воплощение эти философские представления получают в альбомах, которые он создает с 1970 по 1978 годы: «10 персонажей» и «На серой и белой бумаге». Перекладывание неподшитых страниц альбома из одной стопки в другую видится автором метафорой человеческой жизни, «психофизической моделью текущего времени». «Особое значение в большинстве альбомов имеет рамка, — поясняет художник в „Записках о неофициальной жизни в Москве“. — Она не просто акцентирует край листа, а очерчивает край этой пустоты, край пространства, одновременно бесконечно глубокого и одновременно льющего свет из-за этого края сюда, на меня, на зрителя».
Илья Кабаков. «На кромке», 1974. Масло, эмаль на мазоните
Тотальная инсталляция
В 1980 году Илья Кабаков начинает создавать инсталляции, которые со временем становятся все более масштабными. Художник назовет их «тотальными»: по сложности исполнения они представляют собой Gesamkunstwerk — универсальные произведения, объединяющие в себе различные виды искусства. Зритель в буквальном смысле может войти в сотворенный художником мир, увидеть его изнутри, прочувствовать — и стать его частью.
Илья Кабаков. «Человек, улетевший в космос из своей комнаты», 1985. Центр Жоржа Помпиду, Париж. Фото: Andrew Dunkley (c)Tate © Ilya & Emilia Kabakov, www.theguardian.com
Все дети в СССР мечтали стать космонавтами. Герой инсталляции Кабакова решил не дожидаться, когда полеты в космос станут доступны всем. Он сконструировал похожий на катапульту механизм, чертежи которого вместе с утопическими агитплакатами развешаны на стенах его крошечной комнаты, пробил дыру в потолке — и исчез. Достиг ли он желанной цели, улетел ли в космос? Вопрос остается открытым. Главное — он вырвался за пределы душащей советской действительности, о чем с детства мечтал сам художник.
Илья Кабаков. «Инцидент в коридоре возле кухни», 1989. Фото: Guy Bell/Rex/Shutterstock на www.theguardian.com
Несмотря на то что сам Кабаков никогда не жил в коммунальной квартире, она представлялась ему квинтэссенцией нелепости и унизительности советского быта. В этом царстве абсурда могло произойти все, что угодно: например, ожить кухонная утварь. Тазы, сковородки, кастрюли, крышки летают, как мухи, и садятся на китчевые картины художника-дилетанта — возможно, жильца этой коммуналки. Локация выбрана художником не случайно: ведущий на общую кухню коридор — место самое отвратительное.
Илья Кабаков. «Анна Марковна Зуева: Чей это ковшик?», 1994.
Государственный центр современного искусства, Москва
Государственный центр современного искусства, Москва
На темно-зеленом фоне в центре на железном гвозде висит металлический ковшик с закопченным дном. В левом верхнем углу на прямоугольнике светло-зеленого цвета надпись: «Анна Марковна Зуева: Чей это ковшик?», в правом верхнем углу на идентичном прямоугольнике — надпись: «Ефим Львович Суханов: Не знаю». Это голоса соседей по коммуналке, которые беспрестанно ведут диалоги на общей кухне: вербальные и невербальные — с помощью записок. Превращая голос в текст, Кабаков заставляет его умолкнуть.
Эмиграция, Илья и Эмилия Кабаковы
В 1989 году немецкий фонд DAAD дает Кабакову стипендию и приглашает поработать в Берлине. Кабаков уезжает в Германию, но на родину не возвращается.
В этом же году Илья Иосифович встречает свою родственницу Эмилию Леках, эмигрировавшую на Запад в конце 70-х, и они начинают работать вместе. Творческий союз перерос в семейный — супруги уезжают в США и с 1989-го все произведения создают в соавторстве, подписывая их не иначе как «Илья и Эмилия Кабаковы».
Слева: Илья и Эмилия Кабаковы. Источник фото: www. ilya-emilia-kabakov.com
То, о чем Кабаков в СССР не смел и мечтать, во многом благодаря энергии и связям в арт-мире Эмилии становится реальностью: выставки следуют одна за другой, к художнику приходит мировое признание. В 2007 г. на лондонском аукционе Philips de Pury работа Кабакова «Номер люкс» (1981) продана за 4,1 млн долларов, в 2008-м картина «Жук» (1982) там же — за 5,84 млн долларов. Кабаков становится самым дорогим современным российским художником.
Номер люкс
1981
Фотографически точное, в духе соцарта, изображение номера люкс в сочинском санатории с маршрутом автобусных экскурсий похоже на рекламный проспект из советского журнала. Если коммуналка — это унылая повседневность, то ежегодный отпуск на черноморском побережье — это побег из нее, курортный рай. Пускают в него не всех — рядовой гражданин такой роскоши недостоин, и тем большее желание вызывает у него картинка «из другой жизни». Пародия Кабакова на представления о советской роскоши в 2007 г. была продана на лондонском аукционе Philips de Pury за 4,1 млн долларов, обеспечив автору репутацию самого дорогого современного российского художника.
Под изображением жука, напоминающим фото из журнала «Юный натуралист», Кабаков поместил стихотворение, взятое им из детской книжки, которую когда-то иллюстрировал — характерный для него прием совмещения картинки и текстового комментария к ней. Символично, что «блестящий» жук не хочет попадать в коллекцию: художник иронично дает понять, что отстаивает право оставаться свободным от любых рамок — в том числе налагаемых арт-рынком, падкому на эффектные сенсации. Забавно: именно эта картина, выполненная маслом на фанере, была продана в 2008 г. на лондонском аукционе Philips de Pury за рекордные 5,84 млн долларов, и Илья Кабаков стал самым дорогим российским современным художником.
Илья и Эмилия Кабаковы. Инсталляция «Красный вагон», 1991
В 1993 году инсталляция заняла весь российский павильон на Венецианской биеннале. В 2009 г. преподнесена Кабаковыми в дар Государственному Эрмитажу, установлена в Восточном крыле Главного штаба.
В 1993 году инсталляция заняла весь российский павильон на Венецианской биеннале. В 2009 г. преподнесена Кабаковыми в дар Государственному Эрмитажу, установлена в Восточном крыле Главного штаба.
«Красный вагон» — метафора истории СССР: от образования в 1922-м до развала в 1991-м. Инсталляция состоит из 3 частей: конструктивистской лестницы в небо, товарного вагона и груды мусора. Деревянная лестница символизирует утопические надежды 1920-х на светлое будущее. Вагон — образ стагнации и несоответствия лозунгам действительности: внутри звучит бравурная музыка 1930−1940-х годов, развешаны изображения счастливых советских граждан, план идеального города будущего, но вагон никуда не едет — вместо колес он поставлен на деревянные подпорки. Проломленные ступени ведут вниз, к куче строительного мусора: это обломки страны, которой не стало.
Скандальная инсталляция Кабакова «Туалет» (фото — www.smak.be), впервые представленная в 1992 году на выставке современного искусства Documenta (Кассель, Германия). Как пояснила изданию bbc.com Эмилия Кабакова, «…это не о русских, это не о трагической жизни мамы в туалете. Его мама не жила в туалете. Да, в какой-то момент ей приходилось ютиться в комнатке при школе, где хранили белье, скатерти, полотенца. Когда-то эта комната на самом деле была туалетом, но это не был настоящий туалет. Это метафора жизни в стране, но это наша страна, наш дом, и она остается нашим домом несмотря ни на что».
А это «Жизнь мух»: сконструированный Кабаковым некий типичный провинциальный музей, в котором, как говорится, «от скуки мухи дохнут». В то же время экспонаты раскрывают тему влияния цивилизации мух на все сферы деятельности человека, от политики до искусства (фото ниже: os.colta.ru).
В будущее возьмут не всех
На выставке в Эрмитаже можно будет увидеть тотальную инсталляцию «В будущее возьмут не всех» (2001) — важную для понимания творчества Ильи и Эмилии Кабаковых работу. Она представляет собой уходящий поезд, оставляющий на перроне холсты не успевшего запрыгнуть в вагон художника.
Илья и Эмилия Кабаковы. «В будущее возьмут не всех», 2001. Фото: MAK — Austrian Museum of Applied Arts / Contemporary Art © Ilya and Emilia Kabakov Photo © Tate (Andrew Dunkley).
В 1983 г. в № 5 журнала «А-Я» Илья Кабаков опубликовал текст «В будущее возьмут не всех», в котором задавал три вопроса: «Кто возьмет?», «Кого возьмут?», «Кого не возьмут?». Решают судьбу «маленького человека» начальники, к которым Кабаков относил и директора своей школы, и Пушкина, и Малевича, ставившего перед собой амбициозную задачу — своим искусством изменить мир и человечество.
«Меня не возьмут», — без жалости к себе, как, впрочем, и надежды констатировал Кабаков. К счастью, ошибся. Ретроспектива в Лондоне, Санкт-Петербурге и Москве — тому подтверждение.
Автор: Анна Пашина.
«Меня не возьмут», — без жалости к себе, как, впрочем, и надежды констатировал Кабаков. К счастью, ошибся. Ретроспектива в Лондоне, Санкт-Петербурге и Москве — тому подтверждение.
Выставка в Эрмитаже открывается 21 апреля и продлится до 29 июля 2018 года.
Автор: Анна Пашина.
Подготовлено по материалам книг и публикаций: Илья Кабаков «60−70-е. Записки о неофициальной жизни в Москве» (2008); Борис Гройс «Статьи об Илье Кабакове» (2016); Борис Гройс «Московский романтический концептуализм» (1979); «В будущее возьмут не всех» (док. фильм). Главная иллюстрация: Илья Кабаков. «Появление коллажа номер 10» Источник иллюстрации: www.theguardian.com
