Юлий
Юльевич Клевер

Юлия Клевера в энциклопедиях пренебрежительно величают художником салонно-академического толка. Между тем, к его пейзажам стоит присмотреться внимательнее и согласиться: а ведь хороши! Он прекрасно писал солнечный свет, его картины пронизаны светом заходящего солнца, в его снег веришь безоговорочно и любуешься им. Помимо художественного таланта Юлий Клевер обладал еще таким редким и счастливым качеством как умение занять своё место – где угодно, когда угодно, даже в эпоху художественных и общественных катаклизмов. Живописцы следовали новым художественным принципам, социум встраивался в новые общественные расклады. А Юлий Клевер продолжал писать свои пронизанные светом пейзажи. И их принимали, покупали и желали, вот что удивительно.

Отношения с Академией художеств: «всё сложно»

Юлий Клевер родился в эстонском Тарту, который в то время именовался Дерптом. Отец его был химиком, преподавал в университете. Увлечение мальчика живописью в семье приняли благосклонно, но в Академию художеств отправили на архитектурное отделение, сочтя его более перспективным. Впрочем, через год юноша перевелся в класс живописи. Учился успешно, но с преподавателями Сократом Воробевым и Михаилом Клодтом у него случилось полное несовпадение, и Императорскую Академию он вскоре оставил по собственному желанию. Впрочем, есть и версия, что в 1870 году его попросту исключили. Если вы думаете, что на этом отношения Клевера со святая святых русских живописцев закончились, то ошибаетесь.

Клевер нацелился покорить Императорское общество поощрения художеств, решив, что собственными силами отыщет свой путь. И дело пошло неплохо. Уже в следующем году его картину приобрел Павел Строганов, влиятельный член сообщества. Еще через год Клевер оказался удостоен внимания великой княгини Марии Николаевны, кстати, возглавлявшей Академию художеств.

Первую персональную выставку Юлий Клевер умудрился организовать в 24-летнем возрасте. Не сказать, чтобы в то время это было делом обычным. Такие мэтры как Айвазовский позволяли себе персональные выставки, но начинающий художник, то ли выставленный из Академии, то ли покинувший её? Нонсенс! Тем не менее, выставка на стендах Петербургского Общества поощрения художеств имела огромный успех, который стал лишь началом в череде успехов. Так, вторую выставку художник устроил уже через два года, представив на ней 40 новых работ. Не обошлось без императорского внимания, одна из его картин приглянулась самому Александру II. И тут снова дала о себе знать Академия художеств. Не окончивший академический курс живописец за «Вид запущенного парка в Мариенбурге» («Старый парк») получил звание академика. Следующей ступенью стало звание профессора и по иронии судьбы – выделенные Академией квартира и мастерская, ранее принадлежавшие его преподавателю Сократу Воробьеву.

Оглушительный успех и «фабрика» Юлия Клевера

Переезжал он уже семейным человеком. Тесть его, заведующий дворцовой аптекой Карл Феро, человек образованный, питал слабость к театру, живописи, музыке, и дочерей воспитывал соответственно. У Юлия Клевера родилось четверо детей, трое из которых стали художниками. Самый известный – полный тезка своего отца.

В те годы в силу входило Общество передвижников. Клевер никогда не приближался к этому направлению. Писал он в основном пейзажи, с особой «клеверовской» интонацией. Как правило, это природа прибалтийского края, в основном зима или осень, непременно солнечные лучи, солнечный свет, чаще всего закатный. Клевера любили, ценили, восхищались. Выставки проходили по всей России и во многих странах Европы. И его картины покупали, что не всегда следует из предыдущих пунктов. Члены царской фамилии и коллекционер Павел Третьяков считали необходимым иметь его работы, что уж говорить о простых (но весьма обеспеченных) смертных. Отсутствие картин Клевера в доме стало дурным тоном.

Художник зарабатывал легко и много (в среднем 25 тысяч в год, что было весьма существенной суммой), тратил – тоже легко. Он был тем, что называют «человек широкой души». Способностей к накоплению и преумножению богатств за ним не водилось. Когда деньги заканчивались (а заканчивались они часто), ему проще было написать и продать новую картину, чем экономить. Юлий Клевер отличался беспечностью, жизнерадостностью и легким характером. Многие его ученики с благодарностью вспоминали, что Клевер мог скупить у ученика все имевшиеся на тот момент эскизы – чтобы просто помочь прочно осевшему на мели студенту, не ставя того в неловкое положение.

Популярность вынудила его организовать в своей мастерской «живописную фабрику», по поводу которой злопыхатели немало судачили. Поскольку заказов было много, упускать их не хотелось, а воплотить все самому оказалось физически невозможно, появились так называемые «клеверки» – картины, созданные в его мастерской. Известно, что Клевер использовал услуги помощников при написании фигур людей, лошадей. Случалось и так, что «подмастерья» писали подмалевки, по которым Юлий Клевер лишь проходил кистью. Кстати, неверно предполагать, будто это такое уж из ряда вон выходящее явление. Подобным делом не брезговал еще Рубенс в свое время (см. вторую историю в этой подборке).

Благодаря своей мастерской Юлий Клевер мог заниматься не только станковыми картинами. К примеру, в конце 1880-х годов он разработал устройство парка и оформил особняк мецената Александра Кузнецова в Форосе (Крым). Имена художников, «подрабатывавших» у Клевера, не все известны. В его мастерской точно трудились Писемский, Ризниченко, Оболенский. В 1900-е годы с этим было покончено. «Теперь я на пистолетный выстрел не подпускаю никого к своим картинам», – утверждал он. Этому решению предшествовали кое-какие неприятности.

Скользкая история

Неприятность нагрянула внезапно и имела дурной вкус. Клевер оказался втянутым в финансовую аферу: нет-нет, не сам участвовал, всего лишь привлекался в качестве свидетеля по делу о крупных финансовых растратах, связанных с карточными долгами его знакомого, конференц-секретаря Академии художеств Петра Исеева. Для человека, вращающегося в высшем свете, среди почитателей которого имелись члены императорской семьи, такой скандал был существенным ударом по репутации. Клевер не находил себе места, очень нервничал, не мог писать, срывался на домашних. В конце концов, посовещавшись с семьей, принял решение временно уехать. Выбор пал на Германию, и задержались они там надолго. Юлий Клевер снова активно работал. В Германии он быстро приобрел известность, картины его любили, регулярно проходили выставки, отбою от заказчиков не было. Но его тянуло на родину.

Всегда на своём месте

В 1915 году поезд прибыл к московскому вокзалу. Оказалось, что и Россия его не забыла. Толпа почитателей таланта, друзья и коллеги встречали Юлия Клевера с цветами и объятьями. Несмотря на сложную ситуацию в стране: шла война, и близка была революция, Клевер снова оказался на своем месте. Он много путешествовал: Беларусь, Финляндия, Прибалтика. Новые картины, новые выставки, новые публикации. И в ситуации, когда художественные сферы трясло от общественных и художественных трансформаций, он сохранял верность своему стилю, за который и был любим.

Удивительно, что и после революции его счастливая способность быть на своем месте сохранилась. Как и многие собратья по кисти, Юлий Клевер пользовался поддержкой Общества художников имени Архипа Куинджи. К общественным катаклизмам относился философски, вместо тоски по ушедшим временам с улыбкой вспоминал молодость.

Петербург стал называться Петроградом, а «академический живописец» Юлий Клевер продолжал преподавать в Академии художеств и заведовал кафедрой монументальной живописи в Высшем Художественно-промышленном училище имени Мухиной. Даже успел стать Заслуженным деятелем искусств РСФСР. Впрочем, его имя не входило в список «обязательных для изучения». Но, право, всегда успешный и востребованный художник Юлий Клевер находил своё место в любой обстановке не случайно. Стоит внимательно рассмотреть его пейзажи, чтобы убедиться в этом.

Автор: Алена Эсаулова