Алексей
Георгиевич Явленский

Алексей Георгиевич Явленский (нем. Alexej von Jawlensky; 25 марта 1864, Тверская губерния – 15 марта 1941, Висбаден) – художник-экспрессионист, который родился и вырос в России, но известным художником стал в Германии, где прожил большую часть жизни.

Особенности творчества художника Алексея Явленского: художник прошел через страстное увлечение авангардными течениями - постимпрессионизмом, кубизмом, фовизмом. Никогда не подражая и не используя слепо приемы, Явленский примерял к своему взгляду на мир разные изобразительные языки. В составе Нового художественного объединения и «Синего всадника» Явленский – экспрессионист: яркие, контрастные цвета, упрощенные формы без объема, живописные плоскости, залитые чистым тоном, и стремление выразить внутренние переживания живописными средствами. Отыскивая весь космос и смыслы в человеческих лицах, Явленский все больше сосредотачивается на портрете, пишет несколько циклов «голов»: портреты знакомых, потом безличные «Мистические головы», «Абстрактные головы». В последнем портретном цикле «Медитации» Явленский приблизился к абстракции – но там, на границе, и остановился: горизонтали читаются еще как глаза и рот, вертикальная линия – как нос, при общем взгляде линии неизменно складываются в крест.

Известные картины Алексея Явленского: «Портрет танцовщика Александра Сахарова», «Абстрактная голова: Позднее лето (Полумесяц)», «Дама с пионами», «Шокко в широкополой шляпе», «Медитация».

Служба

В 1882 году в Москве открылась Всероссийская художественно-промышленная выставка. Ее откладывали 7 лет – сначала из-за участия России во Всемирных выставках во Франции и Америке, потом – из-за покушения на императора. Но теперь событие оказалось грандиозным: фарфоровые и водочные заводы, фонтан с одеколоном и электрическая железная дорога, оружейный и сталелитейный заводы, садовые и сельскохозяйственные достижения. Кадетов водят по залам с экскурсией. Ученик кадетского корпуса Алексей Явленский зевая рассматривает павильоны, устало переходит от дымящих машин к холодному оружию. И вдруг его взгляд скользит по стенам художественного павильона – он видит живописную выставку впервые в жизни. С этого дня искусство становится для кадета Явленского страстью и жизненной целью.

Отец Алексея, полковник, дворянин, готовил сына к военной службе и с огромной растерянностью выслушал от учителя рисования, что сыну нужно обязательно профессионально заниматься живописью. Потому что талант, способности и призвание. Полковник Явленский даже готов прислушаться к рекомендации, но времени устроить судьбу сына у него уже не будет – он умрет месяц спустя. И тогда Алексею пришлось стать отличным военным, чтобы иметь возможность стать художником. Он поступает в военное училище, усердно занимается, а по воскресеньям копирует картины Василия Верещагина в Третьяковской галерее.

Выпустившись из училища, лейтенант Явленский связями, обаянием, упорством добивается одной цели – перевода из Москвы в Петербург, потому что там офицеры могут посещать Академию художеств.

Женщины

Импозантный, страстный молчун с военной выправкой, Алексей Явленский до глубокой старости будет оказывать странное влияние на умных, темпераментных и талантливых женщин: в него будут безоглядно верить.

С Марианной Веревкиной, юной художницей, Явленский познакомился уже будучи студентом Академии художеств, лейтенантом Александро-Невского полка и завсегдатаем знаменитых собраний в доме Ильи Репина. Образованной, способной Марианне в рамках реалистичного искусства уже скучно, она ищет собственный язык, пробует писать по-новому, умеет увлечь и убедить. А Алексей, на 4 года младше, все еще копирует гипсовые бюсты и статуи в Академии. И она берется его учить, наставлять – они вместе работают в мастерской, уезжают в имение Веревкиных на летние этюды. Восхищенная успехами Явленского, Марианна готова для него на все. Уже влюбленный, восхищенный Алексей напрасно принимает благосклонность Марианны за любовь – она любит его искусство, готова называться гражданской женой, готова увезти его учиться в Мюнхен за свою «царскую» пенсию, положенную после смерти отца. Но ни выходить замуж, ни затевать настоящий роман не собирается – телесную близость она презирает.

Елена Незнакомова была воспитанницей, кухаркой и горничной Веревкиной еще в России – и уехала в Мюнхен вместе с ней, чтоб помогать по хозяйству. Пройдет несколько лет – и еще несовершеннолетняя Елена родит Явленскому сына. С одной стороны Марианна: она отказалась от собственной карьеры и занялась исключительно творчеством Алексея, устроила в доме «Розовый салон», где он может встречаться с писателями, художниками, танцорами и дипломатами, она пишет труды об искусстве и читает лекции. С другой стороны Елена: с ней так приятно поболтать на кухне о житейских делах, посмеяться и поиграть с любимым сыном. Эта странная семья проживет под одной крышей больше 20 лет: маленького Андрея учить живописи будут и Марианна, и Алексей, в путешествия будут ездить все вместе, вчетвером. Явленский порвет с Веревкиной и обвенчается с Незнакомовой когда ему будет уже 58 лет.

25-летняя Эмми Шайер, дочь богатого промышленника, юная импрессионистка, образованная и свободная, побывала на выставке работ Алексея Явленского в 1914 году. И была так потрясена, что разыскала художника, который укрывался тогда в Швейцарии от войны, бросила собственную живопись и посвятила жизнь одной цели – знакомить мир с картинами Явленского. С 1920 года она личный секретарь, но на деле гораздо больше: пишет письма, организовывает выставки, развешивает на них картины, читает лекции и водит экскурсии, возит картины из города в город и из страны в страну.

Были еще другие, необъяснимо преданные, увлеченные, близкие женщины. Художница и дизайнер Лиза Кюммель, которая просто приходит в мастерскую и помогает уже больному Алексею Георгиевичу систематизировать работы, составлять их каталог, записывает воспоминания, клеит, олифит и остальное по мелочи. Или, например, Ханна Беккер фон Рат, тоже художница, которая организовала целое общество поддержки Явленского, собирала с его членов взносы и помогала выжить художнику и его семье в нелегкое время. Внучка и хранительница фонда Явленского говорит: дед был исключительным другом, давал советы и мог слушать, был учтив и участлив, общался с женщинами на равных и абсолютно серьезно рассказывал, как сочетать цвета в наряде, будто это было не менее важным делом, чем новая картина.

Головы

Искусствоведы (в основном немецкие) утверждают, что Явленский уникален как художник и числится во втором ряду по каким-то необъективным причинам. Его «Головы» и «Медитации», серии небольших холстов с портретами, ни на что не похожи. Они поражали современников скульптурностью, глубиной, смелой живописью, духовным звучанием. Они появились вне традиции и ниоткуда не заимствованы. Они выросли из его собственного внутреннего поиска.

Когда Явленский и Веревкина оказались в Германии, Алексей пошел учиться в школу словака Антона Ашбе – и там познакомился с Василием Кандинским. Эта дружба продлится много лет: Веревкина, Явленский, Кандинский и его возлюбленная Габриэль Мюнтер будут жить в одном доме в Мурнау, вместе организуют Новое художественное объединение и позже – будут рядом в «Синем всаднике». Они вместе отправляют работы на выставки французских фовистов, на выставку русского искусства, которую организовывает Дягилев. Кандинский харизматичен, убедителен, настойчив – он пишет теоретические труды и зарабатывает награды. Явленский много лет преподает в собственной художественной школе и молча пишет, увлекается буддизмом и ездит на лекции эзотерика Штайнера. Живопись для него – очень личное дело, процесс поиска истины и верного языка.

Первая мировая война, изгнание, необходимость строить всю жизнь с нуля, потерянные во время переездов картины, известность и признание, годы конфискаций и запретов во время власти Гитлера, тяжелая болезнь и отчаянная бедность. Во всех этих потрясениях он находит единственную причину писать – чтобы найти бога и смысл собственного существования, гораздо более важный, чем слава. «Я понял, что настоящее искусство должно писаться только с религиозным чувством. И это я мог выразить только в человеческом лице. Я понял, что художник должен сказать посредством форм и красок то, что в нем есть Божественное. Поэтому произведение искусства — это видимый Бог, а искусство — это богоискательство. Я писал лица много лет, и природа как суфлер мне уже была не нужна».

На выставку «Дегенеративное искусство» Явленского привезут в инвалидном кресле. Он теперь работает двумя руками – одной не получается. Он пишет свои «Медитации», почти абстрактные, совершенные головы, избавленные от лишних деталей – чистый дух и чистый смысл. Но проезжая по залам с картинами знакомых ему, близких, талантливых художников, понимает, что никому кроме него это богоискательство теперь не нужно. На выставке 4 его работы.

Автор: Анна Сидельникова