Винсент
Ван Гог

О Винсенте Ван Гоге написаны десятки книг и сотни статей. Добавьте к этому семейные хроники, переведенные и не переведенные с голландского письма, свидетельства очевидцев и воспоминания современников – и получите лишь небольшую часть источников, которые Стивен Найфи и Грегори Уайт Смит использовали для написания двухтомника «Ван Гог. Жизнь». В 2016 году издательство «Азбука-Аттикус» выпустило русский перевод монументальной биографии художника, в которой открываются все двери, окна и шкафы со скелетами. Артхив предлагает заглянуть в некоторые. 

Грегори Уайт Смит (слева) и Стивен Найфи. Фото: nyt.com

На протяжении всех этих плодотворных лет писателям приходилось бороться с тяжелой болезнью Смита. В 1975 году ему диагностировали редкую опухоль мозга. Он перенес 13 операций и бессчетное количество сеансов химиотерапии и облучения. Но, несмотря на смертельный диагноз, Смит прожил до 2014 года. Книга «Ван Гог. Жизнь» стала последним совместным трудом Найфи и Смита.

Винсент и мать

Многочисленные биографии Винсента Ван Гога заложили традицию принимать во внимание лишь плохие отношения художника с отцом. Найфи и Смит же обратили пристальное внимание на мать Винсента Анну Ван Гог-Карбентус. Дети в пасторском доме росли под ее неусыпным присмотром, им строго-настрого запрещалось гулять на улице, чтобы не попасть под влияние людей из более низких слоев общества. В жизни Анны было три главных ценности – Долг, Благоразумие и Благопристойность, причем в случае с последней внешние проявления были гораздо важнее внутренних. Винсент, который не стремился всегда выглядеть «прилично» и опрятно, вечно витал в облаках, любил гулять в полном одиночестве и при любом удобном случае отлынивал от «визитов вежливости» многочисленной родне, огорчал и раздражал мать.

В ограниченной картине мира Анны Ван Гог не хватало места для понимания непохожего на других детей сына. Винсент, уже во взрослой жизни ввязывающийся в одну позорную историю за другой, бросал тень на тщательно оберегаемую честь семьи, каждый раз вызывая волну слухов и пересудов, которых Анна так страшилась. Мать Ван Гога не одобряла ни одно из его начинаний, она ни в грош не ставила его попытки стать священником, а позже безжалостно избавлялась от всех присланных им картин и рисунков. Анна часто навещала своих детей, живших в разных городах, но ни разу не приехала к Винсенту за все время его пребывания в психиатрической больнице в Сен-Реми. Она пережила сына на 17 лет, но даже после его смерти, когда картины Ван Гога наконец-то стали популярными, продолжала считать его пропащим человеком и никудышным художником.

Винсент и собирательство

Всю жизнь Ван Гог был одержимым коллекционером. Началось это еще в детстве, когда Винсент, рано почувствовавший себя изгоем в семье, одновременно прятался от людей и спасался от одиночества прогулками на природе. Он собирал и классифицировал полевые цветы, осенью находил в рощах опустевшие птичьи гнезда и яйца. Но главной страстью Винсента были жуки. Для их хранения он собственноручно мастерил деревянные коробочки, выложенные бумагой. Каждый экземпляр коллекции Винсента был подписан на латыни, и каждое название он помнил наизусть.

В возрасте 16 лет Ван Гог начал работать в гаагском филиале компании «Гупиль и Ко», и в его жизни появилась новая страсть – гравюры и репродукции картин. В то время в моду вошли альбомы для вырезок, и Винсент немедленно завел себе такой альбом. Его собрание гравюр и репродукций постоянно пополнялось, иногда Ван Гог тратил на них последние деньги. В Лондоне к картинам добавились фотопортреты членов семьи, в Брюсселе и Боринаже – гравюры с религиозными сюжетами, в Париже – десятки японских «крепонов». Некоторые экземпляры из своей коллекции Винсент рассылал в письмах друзьям и родным, часть из них терялась при переездах или оказывалась безвозвратно испорченной из-за плачевного состояния жилья художника. Но каждый раз, перемещаясь из города в город, Ван Гог обязательно перевозил свое собрание, которое он пополнял, редактировал и перекомпоновывал до самой смерти.

Взаимодействовать с предметами своей коллекции Винсенту было гораздо проще, чем с живыми людьми: гравюры говорили с ним на простом и понятном языке, они не разочаровывали и не разочаровывались, не осуждали и не требовали. А подчиняя их понятной лишь одному ему системе, Ван Гог, по всей видимости, пытался внести хоть какой-то элемент порядка в свою полную хаоса жизнь.

Винсент и импрессионизм

Весной 1875 года, спустя всего пару месяцев после скандальной выставки-продажи картин импрессионистов в Отеле Друо, Винсент приехал в Париж и начал работать в местном филиале компании Гупиля. Но почти через 10 лет в одном из писем Тео он пишет: «Из всего того, что ты рассказал мне об «импрессионизме», я так и не уяснил, что же это такое». И этот пассаж, скорее всего, не был кокетством: Винсент, в 1875 году одержимый религиозной горячкой, действительно мог не видеть картин импрессионистов и не слышать разговоров о них в кафе на Монмартре и на работе.

Снова поселившись в Париже в 1886 году (это год последней, восьмой, выставки импрессионистов), Винсент все же составил свое мнение об импрессионистах: их картины были ужасны. «Когда видишь их впервые, они оставляют тебя с ощущением горького, горького разочарования. Они кажутся небрежными, уродливыми, плохо написанными и плохо нарисованными, плохими по цвету – одним словом, просто убогими». Художник вел ожесточенные споры с братом, который пророчил импрессионистам большое будущее и считал, что Винсенту нужно попробовать работать именно в этом стиле. Ван Гог упорно не желал отказываться от своей «голландской» палитры, писал виды Монмартра исключительно в пасмурную погоду и то и дело возвращался к образам нюэненских крестьян.

Однако весной 1887 году все вдруг изменилось. Отношения между братьями оставляли желать лучшего, и Винсент, решив порадовать Тео, начал выходить на пленэр и наполнять свои полотна цветом. Перемена была разительной. Винсент писал такие сюжеты и использовал такие краски, которые еще несколько месяцев назад игнорировал или яростно отвергал. Спустя какое-то время непостоянный Ван Гог уже будет боготворить Моне, но довольно скоро под влиянием Эмиля Бернара «переключится» на клуазонизм.

Винсент и Тео

Братьев Ван Гог связывали две вещи – деньги и ностальгия. Образ пасторского дома в Зюндерте, где они делили мансарду, был для Винсента символом семейного тепла и братской любви. Страдая от вынужденной изоляции и одиночества вдали от Тео, он часто писал о Зюндерте в письмах и мечтал о воссоединении. Однако совместная жизнь Ван Гогов оказалась вовсе не такой радужной, как представлялось художнику. Когда эйфория от воссоединения прошла, выяснилось, что с Винсентом просто невозможно жить. Осознавая, какая пропасть лежит между ним и его успешным младшим братом, Ван Гог, словно наказывая Тео, превратил дом на улице Лепик в настоящий ад. Он отвадил многих друзей Тео, не пожелавших мириться с мрачным и агрессивным голландцем, и поставил крест на его выходах в свет. Братья ссорились из-за вечного беспорядка, нежелания Винсента соблюдать нормы приличия и, конечно же, из-за денег.

Почти всю свою взрослую жизнь Винсент был вынужден существовать на деньги Тео. С одной стороны, эта унизительная финансовая зависимость его очень удручала, а с другой – в какой-то момент он начал воспринимать материальную помощь, как нечто, само собой разумеющееся. «Я вынужден просить тебя, Тео, посылать мне время от времени столько, сколько ты сможешь, не стесняя себя», - смиренно писал Винсент из Гааги. Но уже через неделю тон его писем разительно менялся: «Что с тобой, Тео?.. Я ничего еще не получил от тебя… Пришли с ответным письмом хотя бы часть денег». Будучи еще не подающим надежд новичком в живописи, Винсент вдруг уверовал, что занятия искусством и благородная цель дают ему право на деньги брата. Он никогда не планировал расходы, не умел экономить и откладывать, а растущие долги с легкостью перекладывал на плечи брата с едва заметным сожалением: «Другого пути я не вижу». Но при этом за показной беспечностью и равнодушием скрывался тяжкий груз вины за необходимость существовать на деньги брата и невозможность заработать себе на хлеб.

Винсент и популярность

В январе 1890 года Винсент по-прежнему находился в психиатрической больнице и страдал от очередной серии припадков, не подозревая, что в Париже он стал сенсацией. Молодой и талантливый художественный критик Альбер Орье написал о нем статью в газету «Меркюр де Франс», представив Винсента изгнанником с севера, самым отверженным из отверженных, который покалечил себя из страсти к жизни и искусству. О Ван Гоге Орье по большей части узнал из рассказов Эмиля Бернара и Поля Гогена, в том числе и о причине отъезда последнего из Желтого дома (Гоген в этих рассказах пытался представить себя невинной жертвой безумца).

Статья Орье была полна восторгов и дифирамбов, благодаря ей имя Винсента было у всех на устах. Ван Гог разослал хвалебный текст всем родственникам, но эта радостная новость осталась почти незамеченной ими, поскольку по иронии судьбы совпала с другим важным событием – рождением сына Тео. Публика же была заинтригована новым «гением». На выставке «Двадцатки» в Брюсселе, где работы Ван Гога занимали место рядом с картинами Сезанна, Ренуара, Тулуз-Лотрека и Синьяка, его подсолнухи и кипарисы, пшеничные поля и виноградники лишили дара речи консервативных критиков и привели в полный восторг авангардистов. Тулуз-Лотрек, с трудом терпевший общество Винсента в Париже, даже пытался вызвать на дуэль наглеца, назвавшего Ван Гога «шарлатаном».

Винсент же испытывал то, что сейчас назвали бы «синдромом самозванца». Он попросту проигнорировал все похвалы, считая себя недостойным всех этих дифирамбов. «Мне следовало бы быть тем, кто описан в статье, - писал он, - а не тем печальным созданием, которым я себя ощущаю на самом деле». Похваставшись статьей родным и старым приятелям, он тут же испытал знакомое чувство вины: «Как только я прочитал эту статью, я сразу почувствовал, что за ней последует какое-то наказание».

Винсент и (само)убийство

В 2011 году версия Найфи и Смита о том, что смерть Винсента не была самоубийством, стала, пожалуй, главной причиной интереса к их книге. На самом деле биографы оставляют больше вопросов, чем ответов. Почему пистолет, из которого стрелял в себя Ван Гог, так и не был найден? Куда исчезли его мольберт и краски, с которыми он якобы вышел на пшеничное поле? Почему он стрелял в живот, а не в сердце или в голову?

По большей части сомнения биографов касаются именно пистолета. В то время в сельской местности огнестрельное оружие было большой редкостью. Вряд ли кто-то из местных жителей доверил бы револьвер безумному художнику. После случившегося с Винсентом был проверен каждый пистолет в Овере. Исчез только один – вместе с хозяином. Юный Рене Секретан был постоянным собутыльником Винсента, хотя и относился к нему пренебрежительно, не упуская случая поиздеваться. Рене носил ковбойский костюм, за что Ван Гог прозвал его «Буффало Биллом». Сразу после происшествия с художником отец Секретана на некоторое время увез мальчика и его брата из Овера. Спустя несколько десятилетий Рене признался, что Винсент украл у него револьвер.

Однако в 30-е годы ХХ века искусствовед Джон Ревалд приехал в Овер, чтобы опросить еще живых очевидцев, и те рассказали ему, что Винсента случайно подстрелили какие-то «мальчишки». Сами они в содеянном так и не признались, а Ван Гог, уберегая их от тюрьмы, заявил, что стрелял сам в себя.

Винсент и все-все-все

Семейные хроники Ван Гога, иногда отделывающиеся туманными формулировками, помогают проследить довольно печальную линию семейного безумия. Дед Винсента Виллем Карбентус умер в возрасте 53 лет от «душевной болезни», хотя в официальных документах причиной его смерти была названа «катаральная лихорадка». Дочь Виллема Клара страдала от «эпилепсии» - тогда этим словом называли все, что касалось психических расстройств. Сын Виллема Йоханус «не пошел в жизни по правильной дороге» и в итоге покончил с собой. Братья пастора Теодоруса – Ян и Сент – оба страдали от загадочных «припадков».

Не менее печальными оказались и судьбы самых близких родственников Винсента. Тео Ван Гог, как известно, умер в психиатрической больнице спустя всего полгода после гибели художника. Младший брат Винсента и Тео Кор уехал работать в Африку, вступил в войска буров, воевавших против британцев, в 1900 году заболел лихорадкой и застрелился в возрасте 32 лет. Сестра Вил попала в лечебницу для душевнобольных и провела в ней почти сорок лет. Анна Ван Гог-Карбентус пережила всех своих сыновей и стойко принимала все удары судьбы с непоколебимой верой в Бога.

Автор: Евгения Сидельникова