Сассетта

Сассетта (итал. il Sassetta, настоящее имя Стефано ди Джованни, итал. Stefano di Giovanni; 1392, Сиена —1450/1451, там же) — итальянский художник сиенской школы, центральная фигура «серебряного века» сиенской живописи, с произведениями которого связан новый расцвет сиенской школы.
Особенности творчества художника Сассетты: не владея приемами перспективы, создает глубину изображения за счет ритмичного изображения ландшафта (горы, скалы); мистичность пространства, в котором разворачиваются его религиозные сцены; влияние Сассетты очевидно в творчестве большинства мастеров сиенской школы
Известные картины Сассетты: "Святой Антоний-отшельник, терзаемый демонами", "Поклонение волхвов". 

Стефано ди Джованни по прозвищу Сассетта называют последним из великих сиенских художников последнего великого времени Италии – Ренессанса.

Интересно вот что – официальная история искусства знает о Сассетте весьма мало, поэтому открыто самое широкое поле для сплетен и домыслов, чему способствует идеальное сочетание весьма экспрессивных работ и практически чистой биографии. Но прежде, чем приступить к разговору, стоит задать вопрос – насколько вообще можно верить «…стандартной истории искусства, которая утверждает, что знает, кем «в реальности» были художники, чего они хотели, как они работали и т.д.» (Борис Гройс, куратор, философ) ?

Известная формула «родился, учился, женился» - и та в ситуации Сассетты не работает. Потому что время и дата рождения весьма размыты: то ли родился Сассетта в Кортоне, в доме своего отца Джованни ди Консоло, то ли появился он на свет в Сиене в 1392 году (потому что сохранилась единственная запись о крещении некоего Стефано ди Джованни), а может быть – событие случилось в 1400-м году. И вот почему: первую свою работу - «Алтарь Евхаристии» (1, 2, 3), весьма выгодный заказ от почтенной гильдии торговцев шерстью, Сассетта получил, судя по цеховым записям, в 1423 – следовательно, художник уже должен был себя зарекомендовать среди собратьев по ремеслу, а также заказчиков. Еще известно, что Сассетта женился в 1440-м году на Габриэлле ди Буччо ди Бьянкардо, имел троих детей, и умер в 1450 году, и имя его было довольно скоро забыто. Все прочее, что известно, представляет собой CV, творческую биографию. Или, лучше будет сказать, перечень работ, в те времена заменявший собой список выставок, а также своего рода прейскурант: не будем забывать – в те времена изобразительное искусство не было никоим образом отделено от ремесла, а ценность изделия (изделием же был любой предмет, вышедший из мастерской) определялась стоимостью работы. Впрочем, как и в наше время. Умер Сассетта, работая над фресками Порта Романа (Римских ворот), из которых сохранилась лишь «Слава ангелов» на своде…

Но вот что доподлинно: Сассетта весь принадлежал Сиене – учился (предположительно) в мастерской Паоло ди Джованни Феи, жил и умер в этом «каменном мешке», своеобразной республике посреди феодальных земель, которая в славное время до рождения художника управлялась Советом девяти. Демократия! Словом, Сассетта, хоть и означает это прозвище имя маленького тосканского городка, истинный сиенец. Этому городу, с его уникальным положением в пространстве и пространстве идей, с богатой мифологией, дожившими до наших дней древними обычаями на фоне чудом сохранившихся фактов.

Итак, вопросов больше, чем ответов, и тем интереснее исследовать сохранившиеся работы Сассетты.

Прежде всего – почему нас заинтересовал Сассетта? Почему именно этот художник, именно один из ряда выдающихся, великих, знаменитых? Мы ведь говорим об Италии, Сиене, традиционно сопротивляющейся притяжению большой Флоренции – богатый выбор.

О сиенской живописной школе: сонм мастеров, кропотливо соединявших готику с духом Треченто, успешно прививших к местной оливе бледный саженец европейский, голландский, немецкий… Время, когда Средневековье медленно перетекало в Ренессанс, а темные века сменялись светлыми.

Для современного человека, который память о прошлом хранит в Google и в айфоне,  нужна причина, чтобы интересоваться автором, который жил в эпоху, когда Бог еще не умер, а в творчестве своем позволял себе свободу в рамках сложившегося уже вполне церковного канона.

Наш современник Иосиф Бродский в числе любимых художников называл Сассетту. На вопрос преданного биографа Валентины Полухиной, о том, повлияло ли изобразительное искусство на его творчество, Бродский ответил, что из художников эпохи Возрождения ему ближе всего Сассетта – сравнил его с Раулем Дюфи (1877- 1953): «Кстати, у него нечто общее с Дюфи. Та же легкость и в то же время глубина, сила. В этом их схожесть с Моцартом (1756-1791)».

Поэт с легкостью перепрыгивает века и континенты. Попробуем и мы.

Итак, среди фаворитов – современник и соучастник кубистов и фовистов Рауль Дюфи. Ему принадлежат слова: «Существует реальность и то, что видят. Это не одно и то же. Есть реальность, поддающаяся измерению, – в плане, проекции, вертикальном разрезе. Но мне принадлежит совсем не это, а мое собственное видение реальности. Я пытаюсь писать то, что я вижу, и то, что понимаю…» В отличие от Дюфи, вынужденного сражаться с канонами реализма, Сассетта не был скован рамками мимесиса, жизнеподражания: в его время живопись еще только переходила рамки книжной миниатюры, делая первые робкие шаги в сторону перспективы. Что тут сказать – некоторые достижения Сассетты, написавшего множество прекрасных мадонн, таковы, что как будто перешагивают века и века развития изобразительного искусства - классицизм, романтизм, реализм - отменяя достижения следующих веков.

В первую очередь тут нужно вспомнить одну из сохранившихся картин пределлы «Алтаря Евхаристии»: «Святой Антоний, мучимый бесами» (1423-26). Все поражает - невероятно динамичная, новаторская для того времени композиция, экспрессия события, выразительность лика святого Антония и бесовских рож, а главное – точка обзора, положение художника по отношению к событию. Если бы это ни было святотатством, можно было бы предположить, что событие снято не то что даже с натуры, а, скорее, по фотографии, как принято в практике современного искусства. Настолько живой выглядит сама сцена, настолько естественны позы, столько энергии, действия. И то, что Сассетта не был близко знаком с понятием перспективы, делает все происходящее еще более естественным – с той точки, с которой на событие смотрим мы, для ощущения глубины сцены, глубокая перспектива и не нужна, хватает ритма скал и холмов. Прием, впрочем, ставший привычным для сиенской школы живописи 15 века. Легенда гласит: после Сассеты уже никто не писал по-прежнему.

Как уже было сказано, сохранилось некоторое количество работ Сассетты, но ни одного полного алтаря. Живопись была религиозной, церковной, подчинялась не только канонам, но и назначению. Продемонстрировать свои возможности – со всей верой и почтением – художники могли в картинах пределлы (итал. Predella, исп. Predela - «ступенька»), то есть нижней части многостворчатых алтарей, как бы пьедестала, основания главного изображения. Тут могли быть, скажем, сцены из жития святого, «этапы большого пути» главного героя алтаря. Таким образом, формат диктовал художественные решения: вписать ту или иную сцену в квадрат или прямоугольник.

Поэтому у картины пределлы «Святой Антоний, мучимый бесами» такая интересная, срезанная композиция, создающая в рамках картины динамику и жизнь. Как будто автор, стремясь успеть запечатлеть действие, пренебрег симметрией. Было не до этого.

Поэтому другая знаменитая работа Сассетты, получившая имя «Снежной Мадонны», соединяет попытки пространственной перспективы с готическими приемами, и многофигурная композиция вновь воспринимается как абсолютно современная – как будто художник связан с тем, что находится чуть выше уровня земли.
Вот история работы. Заказ на картину для алтаря Св. Бонифация в Сиенском соборе Сассетта получил в 1430 году. Работа длилась с 1430 по 1432 год. Разумеется, в центральной части было изображение Мадонны с младенцем и ангелами, в окружении святого Франциска, Иоанна Крестителя, апостолов Петра и Павла. Но самой интересной частью алтарной картины стала пределла с историей основания римского храма Санта Мария Маджоре: согласно летописям, в день, когда закладывался фундамент Санта Мария Маджоре и освящалось место закладки (5 августа 356 года), в Риме неожиданно выпал снег. Вот этот момент Сассетта и изобразил. Сам алтарь сохранился мало, многие картины пределлы были переписаны значительно позже, в изображении Мадонны с младенцем угадывают влияние Мазаччо, века шли, менялись вкусы… Но ощущение чуда, пойманное художником спустя много веков, сохранилось до наших дней.

Кстати, если уж говорить о чуде… Сассета, если верить источникам, прожил 50 (ну, или 58 лет). В средневековой Европе, на которую убийственными волнами накатывалась чума, это был немалый срок. В своей работе "Живопись во Флоренции и Сиене после Черной смерти", опубликованной в 1951 году, искусствовед Миллард Мейсс рассуждает о той роли, которую играла Черная чума не только в искусстве, но и в жизни: «…повторяющиеся в течение продолжительного времени эпидемии чумы существенным образом определяли облик европейского общества, вызывая фундаментальные изменения во многих сферах социальной и религиозной жизни». Это тема отдельного разговора. Вспоминая же о том, что Сассетту предпочитал другим художникам один из крупнейших поэтов нашего времени Иосиф Бродский, позволим себе предположить, что, возможно, дело в силе проявления творческого духа посреди моря черной чумы.
«Есть упоение в бою
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы», - сказано другим поэтом.
Чума – метафора. А святой Антоний продолжает сражение с бесами.

Автор: Инга Эстеркин