Он придумывал странные механические металлические конструкции, которые двигались, шумели, горели, гоняли воду и рисовали. Она лепила фигурки крупных танцующих витальных женщин и раскрашивала их яркими красками. Жан Тэнгли и Ники де Сен-Фалль — пример творческого тандема, в котором оба проявили себя равноценными и равновеликими участниками, дополняя и вдохновляя друг друга, в котором никто не подавлял и не подчинял своей художественной и личной харизме другого. Уникальный случай.
Принцесса на горошине
Ники де Сен-Фалль была дочкой французского аристократа и богатой американки. Ее детство проходило в родовых замках бабушки и дедушки, а позже — в роскошной квартире в Нью-Йорке. И с самых ранних лет Ники бунтовала против родителей, их образа жизни, лицемерия, буржуазных привычек и пуританских взглядов. Глядя в огромный шкаф с бельем матери, она заявляла, что никогда не будет так жить. За обедом кривлялась и дурачилась, чтоб ее отправили есть на кухню со слугами — там было куда интересней. В католической школе выкрасила гениталии на статуях в красный цвет — из школы Ники исключили. Она возмущалась, когда ей запрещали приближаться к темнокожим в магазинах и на улицах. Ей все время казалось, что она живет самой скучной и невыносимой жизнью. Уже во взрослом возрасте Ники написала книгу, в которой призналась, что в детстве стала жертвой сексуальных домогательств отца, а матери боялась до оторопи — та была жесткой и деспотичной. Признайся она в этом раньше, ей бы никто не поверил — родителей Ники в свете считали очень обаятельными, приятными и порядочными людьми.
Неудивительно, что Сен-Фалль жаждала самостоятельности: в 16 она уже была фотомоделью в журналах Life Magazine и Vogue, а в 18 вышла замуж за будущего писателя Гарри Мэтьюса. Но тогда он собирался стать дирижером, а она — актрисой. Оба оказались непонятыми богемными артистами-мятежниками для своих респектабельных зажиточных семей, а потому, неожиданно получив наследство, сбежали от родителей подальше, за океан, во Францию. За 10 лет, что Гарри и Ники были вместе, они пережили по-настоящему счастливые моменты — рождение детей, путешествия и походы по музеям и соборам, наслаждение французскими улочками, кафе, кинотеатрами, атмосферой города, такой близкой и вдохновляющей по сравнению с Нью-Йорком. Но пришлось им пройти и через тяжелые испытания. Позже, в интервью галерее Тейт Гарри назовет несколько лет их совместной жизни абсолютным кошмаром.
Ники было всего 23, когда у нее случился серьезный нервный срыв и тяжелая депрессия. Ее лечили электрошоком, а она каждый день изобретала все новые способы самоубийства и прятала под подушкой ножи и ножницы. После варварского курса лечения ей посчастливилось встретить доктора, который обходился без электрошока — и именно тогда, находясь в клинике, она впервые взялась за художественное творчество.
Ники собирала камешки, ветки, цветы и семена в больничном саду — и делала из них коллажи. Тогда к ней впервые приходит осознание, что творчество способно трансформировать самые черные мысли и, в буквальном смысле, спасать от страданий и безнадежности. Тогда впервые Ники чувствует, что занимается тем, чем должна.
Ники собирала камешки, ветки, цветы и семена в больничном саду — и делала из них коллажи. Тогда к ней впервые приходит осознание, что творчество способно трансформировать самые черные мысли и, в буквальном смысле, спасать от страданий и безнадежности. Тогда впервые Ники чувствует, что занимается тем, чем должна.
В одном из путешествий в Испанию — ей тогда было 25, и болезнь осталась позади — Сен-Фалль увидела работы Антонио Гауди и пообещала себе во что бы то ни стало, когда-нибудь однажды создать удивительный сад с необычными скульптурами, который будет приносить людям радость. В отличие от большинства юных романтиков, которые борются с буржуазным укладом жизни родителей ровно до того времени, когда незаметно занимают их же места в кожаных креслах у полных сейфов, Ники осталась верна своим мечтам. Из родительского состояния она не получила ни копейки, но с наслаждением лепила фигурки крупных танцующих женщин и раскрашивала их яркими цветами, стреляла по объемным выкрашенным в белое коллажам, разбивая выстрелами мешочками с краской. Однажды она услышала, как знакомая остроумно шутила о ней: «Ники — одна из тех писательских жен, которые немного рисуют». И ради жизни художника отказалась от всего: от мужа, детей, дома. Честно говоря, ей это решение не принесло больших страданий. Она ощутила скорее свободу и облегчение, чем мучительное раскаянье.
Всю жизнь она будет стремиться изменить этот мир, бороться за права женщин, за права черных, всю жизнь будет бояться повторения психического расстройства и в течение долгих десятилетий возводить свой фантастический сад за собственные деньги. Встреча с швейцарским скульптором Жаном Тэнгли значительно приблизила осуществление мечты Ники: они питали друг друга мощной энергией несходства, они работали как одержимые, ссорились, поддерживали, помогали друг другу деньгами, целыми днями не снимали рабочих комбинезонов, готовы были к любому безумию.
Рыцарь в ржавых доспехах
Жан Тэнгли вырос совсем в другом мире: его отец был кладовщиком, а мать — домашней прислугой в Базеле. Но для того, чтоб бунтовать против семьи и несправедливого мироустройства, вовсе необязательно быть сыном аристократов. Например, 14-летнего Тэнгли полиция снимала с поезда, на котором тот собирался уехать в Албанию и воевать против фашистской Испании. Он был единственным ребенком в семье и не очень любил учиться. Все время, свободное от штудирования правил грамматики и математических формул, он проводил в лесах, где из металлолома и прочего мусора собирал непонятные механизмы, которые управлялись течением лесного ручья или ветром, гремели и скрипели. Конечно, он не думал об этом как об искусстве — он чувствовал себя изобретателем, инженером, механиком, но уж точно не художником.
В 16 лет Тэнгли берется за дело — оформляет витрины магазинов. Делает это так изобретательно, что горожане приходят просто посмотреть на его проволочных манекенов. С другой стороны, работником он оказался безответственным и совершенно не способным к дисциплине, поэтому не продержался на работе и двух лет. Однако сумел зарекомендовать себя виртуозным мастером с нестандартными идеями — и знаменитый базельский декоратор берет его в свою мастерскую и содействует поступлению Жана в Базельскую школу искусств и ремесел.
Тэнгли было 27 лет, когда он прибыл в Париж вместе с женой, скульптором Евой Эппли. К тому времени у них не было ни копейки денег, но была двухлетняя дочь, которую перед отъездом они предусмотрительно оставили у бабушки и дедушки, и кое-какие знания о самых интересных безумцах в искусстве: дадаистах, сюрреалистах. И им срочно нужно было туда же, в этот прекрасный город, в эти богемные кварталы и дешевые, тесные мастерские, где рождалось новое искусство.
Жан Тэнгли и Ева Эппли, 1959, Париж
Уже через два года Жан Тэнгли участвовал в первой выставке вместе с Ивом Кляйном — представлял свои кинетические скульптуры. А еще через пять стал главной звездой Первой парижской биеннале: его огромная машина скрипела шестеренками, гремела тросами и сама создавала абстрактные картинки. Тогда эти рисунки просто раздавали посетителям, а критики посчитали это насмешкой и сатирой, направленной против абстрактного экспрессионизма, который как раз был на пике популярности. На Тэнгли обвалилась слава — голодные годы позади.
Жан Тэнгли. Метамеханическая скульптура, 1959, Галерея Тейт
Жан Тэнгли. Фрагмент саморазрушившейся скульптуры "Посвящение Нью-Йорку", 1960, МоМА, Нью-Йорк
Жан Тэнгли. Скульптура "Эврика", 1964, Цюрих (механизм до сих пор функционирует)
Жан Тэнгли. Скульптура "Нарва", 1961, Метрополитен-музей, Нью-Йорк
Жан Тэнгли. Мета-Кандинский, 1956, Музей Тэнгли, Базель
Следующий, 1960, год стал для швейцарца Тэнгли временем грандиозных проектов и перемен. Он устроил перформанс с огромным самоуничтожающимся механизмом, который назывался «Посвящение Нью-Йорку» (в Нью-Йорке, конечно), участвовал в выставках и составлении манифеста художественной группы «Новый реализм», его эксперимент в пустыне в Неваде снимал телеканал NBC, его бросила жена. Наконец, в этом же году начинается история любви, которая продлится до конца его жизни. Ники де Сен-Фалль переезжает к Жану в его дом-мастерскую в тупике Ронсан на Монпарнасе.
Жан Тэнгли и Ники де Сен-Фалль в саду своего дома в тупике Ронсан, 1962. Фото: Вера Мерсер
Дом с садом
Начиная с середины XIX века любому прибывающему издалека в Париж художнику нужен был свой переулок. Тесное жилье без удобств здесь должно стоить копейки, нужен небольшой сад для творческих экспериментов, на улице должны бродить бездомные коты и полуголодные коллеги с этюдниками, здесь дурно пахнет и неподалеку найдется несколько кафе и баров, где наливают в долг, а уголь можно красть в больнице неподалеку. В 60-е годы XX века таким переулком был тупик Ронсан. Здесь жили и работали Константин Бранкузи, Ив Кляйн, Марсель Дюшан и многие другие.Первым важным подарком, который Жан сделал Ники, было ружье. Она палила по огромным объемным коллажам в саду их общего дома, мешочки с краской, прикрепленные к поверхности коллажей, лопались от выстрелов — краска разливалась по белой поверхности, по фигурам святых, по куклам, клеткам, старой обуви, обломкам мебели, которые вперемешку располагались на подготовленной поверхности. «Расстрелянные картины» сделают Ники знаменитой — критик Пьер Рестани, автор манифеста группы «Новый реализм» приглашает Ники присоединиться к ее участникам и покупает несколько «Расстрелянных картин».
Ники де Сен-Фалль с одной из "Расстрелянных картин", 1961
Жан Тэнгли и Ники де Сен-Фалль во время работы над скульптурой из серии "Nana", 1966
Ники де Сен-Фалль во время работы на рельефом, 1963. Фото: Дэнис Хоппер
Жан Тэнгли и Ники де Сен-Фалль палят по картине, 1961
Жан Тэнгли, 1960
Ники де Сен-Фалль в мастерской, 1971. Фотограф: Джек Нисберг
Одна из "Расстрелянных картин" Ники де Сен-Фалль в Музее современного искусства (Moderna museet) в Стокгольме
У Ники появляется специальный белый костюм и черные сапоги, в которые она одевается для очередного расстрельного перформанса. За ее артистической стрельбой теперь наблюдают высокопоставленные зрители, богема и аристократы. В середине 60-х и Жан, и Ники становятся звездами, у них появляются постоянные заказчики-коллекционеры, они зарабатывают немало денег. Но остаются бунтарями и романтиками, которым мало быть успешными в узком кругу ценителей и приносить удовольствие избранным. «Некоторые люди говорят, что мои работы — это не искусство. Потому что они слишком радостные. А мне плевать. Для меня гораздо важнее приносить людям радость, чем заниматься искусством», — говорит Ники в одном из интервью.
Эксперименты с ружьем увлекают Ники совсем ненадолго, и вскоре она находит нужные образы для того, чтоб говорить о самом важном — начинает создавать фигурки женщин-богинь, которые называет «Nana» (самый близкий перевод — «цыпочки», во французском сленге, как и в русском, слово для неформального разговора о женщинах). Теперь во дворе дома в тупике Ронсан Жан собирает свои железки в головоломные механизмы, а Ники разрисовывает груди и необъятные зады своих Нан яркими узорами. Он готов помогать ей с опорой, каркасом, надежным масштабом, она убеждает его добавить в работы красок и радости. Его скульптуры — чистая мальчишеская радость, мужская изобретательность, восторг от того, что «все вертится», ее скульптуры — женская витальность, объемность, покой и равновесие. Очень скоро они поймут, что просто созданы для совместной работы.
«Фонтан Стравинского» в Париже перед Центром Жоржа Помпиду Ники де Сен-Фалль и Жан Тэнгли создали в 1987−88 годах. Он исправно работает до сих пор
Любовная битва
Первую совместную работу Жану Тэнгли и Ники де Сен-Фалль предложил директор Музея современного искусства в Стокгольме. В течение 6 недель по 16 часов в сутки за огромным экраном, скрывающим работу от посетителей музея, они вдвоем и шведский художник Пер Олоф Ультвед строили огромную скульптуру, которую назвали «Hon en Katedral» (Она — собор). Это была 28-метровая фигура лежащей женщины с согнутыми ногами, в которую можно было войти. Через влагалище, конечно. Директор музея Понтус Хультен серьезно рисковал и шутил, что после этого проекта его, скорее всего, уволят, поэтому нужно выложиться на полную. А потому добровольно взял на себя роль подмастерья: орудовал на площадке то молотком, то пилой.Каркас сварили Тэнгли и Ультвед, Ники пропитывала куски ткани вонючим клеем и в несколько слоев покрывала ими металлический каркас, красила белым, потом разрисовывала своими фирменными яркими узорами в стиле «Нана». Внутри фигуры разместились кинотеатр, бар, механические скульптуры Тэнгли. На выставку приходили взрослые и дети, это был абсолютный восторг, это был первый общий успех.
Понятно, что уже в следующем году для Всемирной выставки в Монреале Тэнгли и Сен-Фалль попросили сделать общий проект для французского павильона. Парк скульптур «Фантастический рай» сейчас установлен в Стокгольме, но впервые был представлен публике на крыше французского павильона в Монреале: 9 скульптур Ники и 6 машин Жана. «Это была любовная битва между моими Нанами, моими животными и его машинами», — вспоминала Ники.
Понятно, что уже в следующем году для Всемирной выставки в Монреале Тэнгли и Сен-Фалль попросили сделать общий проект для французского павильона. Парк скульптур «Фантастический рай» сейчас установлен в Стокгольме, но впервые был представлен публике на крыше французского павильона в Монреале: 9 скульптур Ники и 6 машин Жана. «Это была любовная битва между моими Нанами, моими животными и его машинами», — вспоминала Ники.
Фото: Ольга Потехина
Постоянно пересекаясь в совместных проектах, Тэнгли и Сен-Фалль словно набираются сил и уверенности для личных проектов. Ей заказывают декорации для спектаклей, маленькие летние жилые домики, украшенные птицами, драконами и фантастическими существами, выложенные мозаикой, муранским стеклом и кусочками зеркал. Она создает скульптуру чудовища с тремя языками-горками для детского сада в Израиле. А он включает в свои огромные механизмы детали гоночных болидов «Формулы-1» и впервые создает скульптуру из высококачественных металлических деталей, которые не успели побывать начинкой какой-то бытовой утвари — это была самая большая его скульптура «Эврика».
В это время Тэнгли и Сен-Фалль редко остаются вместе надолго. Работая над какими-то личными проектами, они часто не видятся месяцами. Их отношения были крепкими, сильными, завязанными на редком взаимном творческом восторге и глубокой привязанности, но и на безумных ссорах и истериках. Энергию для своего искусства они черпали в любом личном столкновении — будь то оскорбления, насилие или страстные признания и работа бок о бок. Их отношения совершенно не исключали увлечений на стороне. Все эти годы оба поддерживали дружеские отношения и с первой женой Тэнгли Евой Эппли, а первый муж Сен-Фалль Гарри подбрасывал немалые деньги для реализации их грандиозных проектов. В 1969 году у Тэнгли родился ребенок от другой женщины, и вдруг в 1971 они с Ники поженились, а уже в 1973 решили жить раздельно. Но даже разъезжаясь по разным домам, эти двое вовсе не собирались прекращать совместной работы — никакие новые пассии и дети не станут для них помехой.
В это время Тэнгли и Сен-Фалль редко остаются вместе надолго. Работая над какими-то личными проектами, они часто не видятся месяцами. Их отношения были крепкими, сильными, завязанными на редком взаимном творческом восторге и глубокой привязанности, но и на безумных ссорах и истериках. Энергию для своего искусства они черпали в любом личном столкновении — будь то оскорбления, насилие или страстные признания и работа бок о бок. Их отношения совершенно не исключали увлечений на стороне. Все эти годы оба поддерживали дружеские отношения и с первой женой Тэнгли Евой Эппли, а первый муж Сен-Фалль Гарри подбрасывал немалые деньги для реализации их грандиозных проектов. В 1969 году у Тэнгли родился ребенок от другой женщины, и вдруг в 1971 они с Ники поженились, а уже в 1973 решили жить раздельно. Но даже разъезжаясь по разным домам, эти двое вовсе не собирались прекращать совместной работы — никакие новые пассии и дети не станут для них помехой.
Ники де Сен-Фалль, Жан Тэнгли и двое их коллег в начале работы над скульптурой «Циклоп», 1971. Фото: Леонардо Беззола.
Циклоп и Императрица
Левацкие взгляды были достаточно распространенным настроением богемных обитателей парижского Монпарнаса в 1960-х. Тэнгли и Сен-Фалль настолько одержимы доступностью искусства, что все полученные от богатых коллекционеров деньги вкладывают в общественные проекты, масштабируют свои скульптурные эксперименты до уровня архитектуры: его монстроватый дом-механизм-скульптуру «Циклоп» в предместье Парижа, а позднее — ее грандиозный парковый комплекс «Парк Таро» в Италии.
Для 22-метрового «Циклопа», внутри которого можно ходить и запускать механизмы, Ники делает внешнюю часть, лицо, облицовывает поверхность кусочками зеркал. Работа ведется средневековыми методами: веревки, усилия нескольких человек, чтоб поднять тяжелые куски металла вверх. Изо рта циклопа по языку течет вода, зелень окружающих деревьев отражается в зеркальной поверхности лица, он практически сливается с лесом, но прячет в себе мощный механизм и лабиринты лестниц. Над этим проектом Тэнгли, Сен-Фалль и их помощники работают 15 лет.
Циклоп еще не был закончен — и Ники берется за исполнение собственной мечты: покупает в Италии участок холмистой земли и строит здесь крошечный домик, который назовет «Императрица», выложит внутри такой же зеркальной мозаикой, как и лицо циклопа, и в котором поселится на ближайшие 20 лет. Рядом с этим домиком все это время она будет строить свой сад жизни, сад мечты — сад Таро.
Жан Тэнгли варит каркасы будущих фигур из металлических прутьев, ругается, что ему надоело быть рабом-чернорабочим для Ники, но все равно приезжает, а когда у нее заканчиваются деньги, покупает одну из ее работ. Конечно, Сен-Фалль работает не одна — у нее теперь целый штат учеников и специалистов: керамисты, мозаичники, сварщики. Жители Тосканы с ужасом наблюдают, как по соседству с их домами сначала вырастают металлические монстры, потом их покрывают сетками, заливают бетоном. И, наконец, 20 лет спустя на тосканских холмах вырастает сад с 22 фигурами, разрисованными яркими узорами. Он станет любимым местом отдыха для местных и объектом паломничества для туристов.
Жан Тэнгли варит каркасы будущих фигур из металлических прутьев, ругается, что ему надоело быть рабом-чернорабочим для Ники, но все равно приезжает, а когда у нее заканчиваются деньги, покупает одну из ее работ. Конечно, Сен-Фалль работает не одна — у нее теперь целый штат учеников и специалистов: керамисты, мозаичники, сварщики. Жители Тосканы с ужасом наблюдают, как по соседству с их домами сначала вырастают металлические монстры, потом их покрывают сетками, заливают бетоном. И, наконец, 20 лет спустя на тосканских холмах вырастает сад с 22 фигурами, разрисованными яркими узорами. Он станет любимым местом отдыха для местных и объектом паломничества для туристов.
Ники де Сен-Фалль и Жан Тэнгли прожили вместе чуть больше 10 лет, не сильно заботились о детях от первых браков и о репутации добропорядочной супружеской пары, работали часто круглые сутки и обзавелись целым букетом профессиональных болезней, вызванных токсичными красками и физическими нагрузками. Когда в 1991 году Жан умер от сердечного приступа, Ники сделала в память о нем работу «Мета-Тэнгли». В самых поздних интервью она говорила, что была счастлива. Потому что мужчина, которого она любила всю жизнь, помогал ей даже в те годы, когда они были не вместе.
Фото: www.tate.org.uk, www.dailyartmagazine.com, jacquesmariemage.com, www.tinguely.ch, www.vogue.com, www.themilanese.com, glamourandglitter.typepad.com, www.tate.org.uk, nuagedemagellan.blogspot.com, elephant. art, arttrip. it, civitavecchia.portmobility.it, www.flickr.com
