Однако Мартин Бэйли по-прежнему убеждён: распространённое мнение о том, что Ван Гог застрелился — правильное, и Секретан не убивал его. «История убийства — это ещё один миф из тех, что окружают художника», — заявляет эксперт. Он приводит десять аргументов, подтверждающих суицид.
Через несколько часов после выстрела доктор Поль Гаше, лечивший Винсента, написал его брату Тео Ван Гогу, что художник «ранил себя». Перед этим врач осмотрел рану и поговорил с Винсентом. Если бы что-то вызвало его сомнения, но не оставил бы это без внимания. Через две недели после смерти живописца Гаше снова написал Тео, недвусмысленно используя слово «самоубийство».
2. Тео считал это самоубийством
Тео, который примчался к постели умирающего и разговаривал с братом последние 12 часов, был убеждён, что тот совершил самоубийство. Через три дня после смерти Винсента он написал эмоциональное письмо своей жене Джо: «Одной из его последних фраз было „вот так я хотел уйти“. Прошло лишь несколько мгновений, и всё закончилось — он обрёл покой, которого не смог найти на земле». Если бы Тео мог полагать, что его любимого брата застрелил кто-то другой, он наверняка сообщил бы в полицию.
Эмиль Бернар, самый близкий друг Ван Гога, присутствовал на похоронах и говорил с доктором Гаше и Тео. Первый сказал Бернару, что надеялся спасти жизнь своего пациента, но Винсент предупредил: «тогда мне придётся сделать это снова». Через два дня после похорон Бернар написал подробное письмо критику Альберу Орье: «Он покончил с собой. В воскресенье вечером он отправился в поле, установил мольберт против стога сена […] и выстрелил в себя из револьвера». Винсент «сделал это в ясном сознании» с «желанием умереть».
4. Поль Гоген считал это самоубийством
В своих мемуарах «До и после» Поль Гоген написал, что «Ван Гог выстрелил себе в живот». Хотя в тот момент Гоген был в Бретани, он поддерживал связь с друзьями Винсента. Гоген хорошо знал Ван Гога с тех пор, как они вместе жили и работали в Жёлтом доме в Арле. Их сотрудничество внезапно прекратилось после инцидента с ухом, но Гоген был хорошо осведомлён о хрупком психическом состоянии своего друга.
Никаких полицейских записей о выстреле не сохранилось, но Бернар также написал Орье, что трактирщик Артур Раву рассказал ему о «жандармах, которые пришли к постели художника, чтобы упрекнуть в деянии, за которое он несёт ответственность». Дочь хозяина гостиницы Аделина Раву, которой на тот момент было 13 лет, позже рассказала, что отец часто говорил о Ван Гоге. Художник, якобы, сказал полиции: «То, что я сделал, не должно никого интересовать. Со своим телом я свободен делать то, что хочу».
Конечно, полиция провела бы расследование, будь у неё какие-либо подозрения. Аделина даже сказала, что одного из жандармов звали Ригомон. Хотя её свидетельство датируется 1950-ми годами, то есть спустя более шестидесяти лет после событий, последующие исследования показали, что некий Эмиль Ригомон действительно в своё время служил полицейским в соседней деревне Мери-сюр-Уаз.
6. Церковь считала это самоубийством
Анри Тессье, католический священник в Овере, не разрешил проводить похоронную службу в своей церкви и отказался предоставить приходской катафалк, чтобы перевезти тело Ван Гога на кладбище. Тессье, по-видимому, беспокоило то, что художник-протестант согрешил, совершив суицид. Из-за этого Тео пришлось перепечатывать приглашения на похороны.
В апреле 1889 года, через четыре месяца после инцидента с ухом, Винсент написал Тео: «Если бы не твоя дружба, я без угрызений совести совершил бы самоубийство, и как бы я ни был труслив, в итоге я бы это сделал». Несколькими месяцами позже он попытался отравиться, наевшись скипидара и красок, но врач, к счастью, спас его. Через несколько дней после выздоровления доктор Теофиль Пейрон сказал Тео, что «Винсент оставил мысли о самоубийстве». Сам художник писал: «сейчас я пытаюсь поправиться, как человек, который, желая покончить жизнь самоубийством, обнаружил, что вода слишком холодная и хочет снова выплыть на берег». Он, несомненно, был очень ранимым человеком.
В мае 1890 года, после года, проведённого в приюте неподалёку от Сен-Реми-де-Прованс, Винсент переехал на север, в деревню Овер. На протяжении всей карьеры его ближайшим другом и доверенным лицом был Тео, который регулярно посылал брату деньги. Но парижский арт-дилер Тео недавно женился, а в январе 1890 года у него родился сын. Поэтому Винсент волновался, что из-за жены и младенца он может потерять значительную часть эмоциональной и финансовой поддержки брата. Его также тревожили недавние проблемы Тео с владельцами галереи. И хотя большую часть времени художник справлялся с трудностями, он был расстроен. Что-то толкнуло его через край во второй половине дня 27 июля — возможно, рецидив того самого психического состояния, которое внезапно заставило его отрезать часть левого уха в Жёлтом доме.
9. Рене Секретан не признался в убийстве и вообще утверждал, что уехал из Овера до выстрела
Рене Серкетан в возрасте 80 лет. Репродукция из журнала Aesculape
Единственный раз, когда предполагаемый убийца Секретан публично говорил о Ван Гоге, было интервью, опубликованное в журнале Aesculape в 1957 году. Разговор состоялся всего за несколько месяцев до смерти этого человека, которому на тот момент было 82 года. Секретан никогда не говорил, что сделал выстрел, напротив, он утверждал, что Винсент стащил у него пистолет. Кроме того, он заявил, что покинул Овер за несколько дней до трагического случая. И хотя нет никакой возможности проверить его показания, Мартин Бэйли указывает, что в интервью нет ничего, что предполагало бы его вину в умышленном или непредумышленном убийстве. «В любом случае, крайне редко жертва, получившая смертельные ранения в результате стрельбы, заявляет, что на самом деле это была попытка самоубийства», — замечает учёный. Он также считает неправдоподобным, что Секретан — будь он виновен — добровольно дал бы интервью о Ван Гоге почти 70 лет спустя, находясь вне подозрений.
Разъеденный ржавчиной остов револьвера, предположительно оборвавшего жизнь Ван Гога, в июне был продан на торгах в Париже за 162,5 тысяч евро. Его обнаружил примерно в 1965 году фермер — среди поля, как раз в том районе, где, как считается, художник и получил смертельную рану. Если это «пистолет Ван Гога» (что весьма вероятно, хотя и не точно), то его нахождение близ поверхности земли предполагает, что он был брошен, а не спрятан. И если бы фатальный выстрел сделал Секретан, он наверняка скрыл бы оружие более тщательно — закопал поглубже или же выбросил в реку Уаз неподалёку. Но если на курок нажал Ван Гог, он бы просто выронил пистолет.
Что было бы полезным в этом случае, так это данные судебной экспертизы о природе раны, но такой информации мало. Доктор Гаше, умерший в 1909 году, никогда не говорил о ней. А описания, сделанные после его смерти его сыном, очень краткие (о цвете кожи, прилегающей к ране, её расположении и угле выстрела) — и эти детали в последнее время интерпретируются по-разному.
«Поэтому стоит вынести суждение в пользу того, что кажется наиболее вероятным. Стоит ли принимать в расчёт слова Ван Гога, что он решил покончить с собой, — или предположить по интервью Секретана, что именно он нажал на курок? Для меня ответ очевиден. Как точно выразился Тео, Винсент тогда „обрёл покой, которого не смог найти на земле“», — заключает Мартин Бэйли.