Интересная книга за 5 минут. Барбара Эрлих-Уайт «Ренуар. Частная жизнь»

Барбара Эрлих-Уайт — историк искусства, преподаватель и ученый. Материалы для книги о Ренуаре она собирала в течение 56 лет, а между делом издавала (и несколько раз переиздавала) книги об импрессионистах, читала лекции и собирала уникальную коллекцию копий писем художника. Ей удалось стать настолько авторитетным исследователем жизни Ренуара, что наследники самого художника, его агентов и друзей считали честью передать ей новое найденное письмо или страницу дневника. А в любом спорном вопросе о каком-то этапе жизни своего знаменитого предка обращались к Барбаре как к непререкаемому авторитету и надежному источнику информации. За время работы над книгой Эрлих-Уайт собрала копии 3 тысяч писем: написанных Ренуаром, адресованных ему и писем, в которых Ренуар упоминается. Многие из этих писем ни разу до сих пор не издавались.

Дочь Ренуара

У Огюста Ренуара и его жены Алины родились три сына: каждый из них стал успешной на выбранном поприще, известной и заметной фигурой. Только после смерти отца и только из его завещания Пьер, Жан и Клод Ренуары узнали, что у них была сводная сестра. Но и выяснив этот факт, они посчитали правильным не предавать его огласке. Даже внуки Ренуара долгое время не подозревали о том, что у них есть тетка.

То, что наследники самой Жанны Ренуар и законные наследники сыновей художника доверили Эрлих-Уайт обнародовать историю тайных отцовских отношений, совсем не удивительно — вы же помните, что исследовательница была для них непререкаемым авторитетом. Удивительно другое: как она смогла неприглядную (казалось бы) историю большой лжи длиной в целую жизнь рассказать так, что она открывает совсем другого Ренуара — и этот новый Ренуар вызывает восхищение.

История незаконнорожденной Жанны Ренуар совсем не уникальна. Она была ребенком совсем юной Лизы Трео и нищего, непризнанного молодого художника Огюста Ренуара. Причем, вторым ребенком. Сначала у влюбленных родился сын Пьер, которого после рождения отдали в приют — в середине XIX века женщина, родившая и признавшая внебрачного ребенка, могла забыть о замужестве и семейном счастье в будущем. И Лиза в столь юном возрасте, конечно, была не готова распрощаться с мечтами о нормальной жизни. А Огюст не мог взять на себя заботу о семье, потому что не всегда был уверен, что сможет завтра найти денег на обед. Но судьба Пьера его мучила и не давала покоя — большинство детей в приютах умирали, не дожив до года. Жанну, родившуюся год спустя, отдавать в приют не стали — для нее подыскали приемную семью. И с этого дня началась долгая, изматывающая, трогательная и прекрасная история тайного отцовства Ренуара. В отличие от Лизы, которая ни разу с дочерью не связывалась, Огюст участвовал в ее жизни: дал свою фамилию, перечислял деньги, приезжал на праздники, давал советы и был искренне к ней привязан, восхищался ее человеческими качествами, благословил на брак и за собственные деньги купил пекарню для Жанны и ее будущего мужа, потом утешал в горе, когда муж Жанны умер, встречался с дочерью на морских курортах и даже в Париже, когда семья его бывала далеко.

Агенты Ренуара

В свете этого нового, весьма значительного, эпизода жизни художника Эрлих-Уайт пересматривает некоторые дружеские истории Ренуара. Не так уж сложно поддерживать связь с тайной дочерью, когда ты легок на подъем, разъезжаешь по Франции в поисках мотивов и заказов на портреты — и иногда сворачиваешь на несколько дней в городок Сен-Маргерит-де-Карруж, где Жанна живет в приемной семье, а много лет спустя — уже в городок Ферте-Масе, где Жанна живет с мужем.

Зная о важной роли каждого из этих людей для художника, автор книги смогла расшифровать несколько событий, о которых первый биограф Ренуара, его сын Жан, вообще предпочел не рассказывать, а другие биографы только строили догадки. К примеру, в доме Ренуаров однажды случился скандал — Алин уволила Габриэль, которая не только приходилась ей родственницей, но буквально посвятила ее семье и детям всю жизнь, а для больного Ренуара была и вовсе незаменимым человеком: ежедневно вкладывала в его искалеченные болезнью руки кисти и палитру, позировала, сопровождала во всех поездках, кормила и ухаживала. Приревновала — единогласно сошлись биографы в поисках причины для такого спонтанного и нелогичного поступка Алин. Эрлих-Уайт почти уверена, что причина в другом: Алин каким-то образом узнала о незаконнорожденной дочери мужа и о той роли, которую Габриэль втайне от нее играла в этой истории. Алин была цельной и властной, прямой и бескомпромиссной — она восприняла безусловную верность Габриэль Ренуару как предательство.

Жена Ренуара

Если есть в этом тщательном, почти 500-страничном, исследовании личность, которая способна восхитить читателя больше, чем сам Ренуар, — это, конечно, его жена Алин. Выросшая в полной нищете, брошенная отцом в младенчестве, а матерью оставленная в возрасте 8 лет на попечение суровых родственников, это девочка цеплялась за жизнь и всегда делала то, чего хотела. У нее не было друзей, но она спокойно переносила одиночество, ее не любили, унижали и иногда обворовывали опекуны, она была своенравной и непослушной, но в школе оказалась лучшей ученицей и неизменно получала первые места по правописанию и математике.

Ренуар был ровесником ее матери, завоевывал славу модного портретиста и вел себя весьма амбициозно — и Алин, обстирывавшая и обшивавшая всех соседей, подрабатывающая подавальщицей в молочном кафе, была сражена. Она сохранила все его первые письма: сначала официальные и уважительные, потом игривые и флиртующие, потом нежные и полные страсти. Несмотря на покровительственный тон его писем, в этих отношениях Ренуар быстро оценил восхитительную своенравность и силу воли возлюбленной — и во всем, буквально во всем, оставлял ей свободу выбора. «Делай, как считаешь нужным! Только сообщи мне, какое решение примешь» — пишет он практически на каждое ее желание: хочешь — уволь служанку и найми новую, хочешь — езжай к непутевому отцу в Америку, только сообщи дату отъезда, хочешь — бери уроки английского и фортепиано, это прекрасно. Похоже, Алин стала одной из самых счастливых и свободных жен Франции своего времени. Женой, конечно, неофициальной.

Большинство поездок, которые раньше считались одинокими поездками Ренуара, — в Италию, Англию, Алжир — он, оказывается, совершал вместе с Алин, не желая расставаться с ней ни на минуту. Об этом мало кто знал, потому что Ренуар тщательно оберегал частную жизнь от сплетен, а собственную репутацию от штампа богемности — в течение нескольких лет только брат Ренуара Эдмон знал о том, что он живет не один. И даже когда у Алин и Огюста родился первенец Пьер, богатые заказчики и даже друзья художника не подозревали о его существовании.

Дети Ренуара

В книге Эрлих-Уайт Ренуар — фигура вовсе не однозначная. Автор честно собирает неловкие упоминания знакомых о его нервозности и странной манере поведения: некоторых заказчиков раздражали и даже пугали нервные, беспокойные жесты художника до такой степени, что его не хотели принимать в доме к обеду и оставлять гостить надолго. Он не был красавцем и импозантным денди, постоянно ощущал собственную принадлежность к низшему классу, помнил, что его предки были простыми работягами — и в обществе друзей, художников и писателей, часто высказывал удобные и своевременные мысли, которых на самом деле не придерживался со всей искренностью. Он подстраивался под ситуации и добивался своих целей, обходя конфликты, часто хитростью и целой системой интриг, делал антисемитские заявления в кругу друзей-антисемитов, но продолжал поддерживать тесные дружеские связи с евреями. Он мечтал о масштабных жанровых картинах (таких как «Завтрак гребцов» или «Бал в Мулен де ла Галетт«), но большую часть времени вынужден был посвящать заказным портретам богачей, чтоб пробиться благодаря их влиянию в Салон и заработать денег.

Но есть одна сфера жизни Ренуара, в которой он без сомнений приближается к идеалу — это отношения с детьми, причем, своими и чужими. Он был тревожным отцом, возможно, даже слишком, но в критических ситуациях эта тревожность оказывалась спасительной: он без раздумий тратил деньги на докторов, когда мальчики заболевали, приглашал знакомых врачей для консультаций и расплачивался картинами, когда денег не хватало. Он побыстрее возвращался из творческих путешествий, чтобы сменить Алин у кровати заболевшего Пьера, а пока был далеко, рисовал для него в письмах приятные мелочи и писал, например: «рисую тебе маленькую железную дорогу, до встречи».

Когда сыновья начали выбирать профессии, Ренуар не особо обрадовался их выбору: старший мечтает стать актером, а средний — военным. Но поддерживал и помогал деньгами во время обучения. Чтобы устроить среднего Жана на военную службу в достойное место, подключал всех знакомых и друзей: писал письма, просил рекомендаций. У каждого арт-дилера, с которым работал Ренуар, на его имя был открыл счет, на который поступали деньги от проданных картин. Каждый из сыновей мог в отсутствие отца в Париже (а Ренуар все больше жил в Ницце из-за болезни) прийти к Воллару или Дюран-Рюэлю — и взять денег с этих счетов. Только младший сын Клод исполнил мечту отца и стал художником-керамистом — и, конечно, получил в свое распоряжение оборудованную мастерскую с печью для обжига.

Нечастная жизнь

Может сложиться впечатление, что Барбара Эрлих-Уайт посвятила книгу только подробностям личной жизни Ренуара (даже название об этом предупреждает). Но она все же историк искусства — и достаточно подробно пишет о творческих исканиях художника, о нескольких кардинальных сменах стиля, к которым Ренуар шел сознательно и мучительно. Но и в этом вопросе вы не найдете собственных искусствоведческих оценок писательницы — даже о тех картинах и циклах, которые вызывают сейчас неоднозначную оценку критиков, она предпочитает говорить голосами современников Ренуара: Моризо, Пикассо, Сезанна, Матисса, Кассат. До последней точки в тексте — ничего личного, только Ренуар.