«Начнешь изучать фамильные портреты — уверуешь в переселение душ» — помнится, говорил Холмс у портрета Хьюго Баскервиля. Артхив составил десятку портретов, вызывающих похожие мысли.
Видите на фреске Рафаэля Сильвестра Сталлоне? А он есть!
Слева: Бартоломей Стробель. Портрет
Иоганна Вогта (1628). Справа: Роберт Де Ниро.
Роберт Де Ниро
Уроженец Силезии Бартоломей Стробель был придворным портретистом при Карле Австрийском, Сигизмунде III и Фердинанде II. Время от времени он подрабатывал «на стороне», рисуя персонажей попроще: портрет вроцлавского помещика Иоганна Вогта — как раз такой случай.Говорят, когда художник потребовал плату за свою работу, Вогт, прищурившись, переспросил: «Ты это мне говоришь?», и платить отказался. Впрочем, доподлинно это нам не известно.
Мистическое сходство (вплоть до знаменитой родинки) жившего в XVII веке польского землевладельца, и Роберта Де Ниро, стало в определенных кругах сенсацией. Историки раскопали у Вогта итальянские корни, а дирекция вроцлавского музея (где хранится портрет) приглашала актера в гости. Но, видимо, у Бобби нашлись дела поважнее, чем вопросы генеалогии и самоидентификации.
Слева: Эминем. Справа: Голова императора Александра Севера (226−235 г.)
Эминем
Некоторые посетители Лувра, наверняка, бывают приятно удивлены: среди античных шедевров демократично расположился скульптурный портрет Эминема. Увы, это не вполне так: скульптура из коллекции понтифика Пия VI изображает Римского императора Александра Севера.Герои эти похожи не только внешне. Эминем (не самый типичный случай для рэп-сцены) признавался, что по-настоящему верит в бога и часто молится. И правление Александра Севера считается периодом нехарактерной терпимости к христианству. Как и Эминем, Север участвовал в дружеских рэп-баттлах. Известный мастер слова с подходящим именем Африкан посвящал императору свои тексты. Тот парировал цитатами из раннехристианских текстов — он тоже не брезговал сэмплами и каверами. Персы — вечные оппоненты Александра с северного побережья (Индийского океана) тоже, наверняка, дразнили его «снежком». В 235 году легионеры объявили Александру Северу дисреспект и убили его. Три года спустя он был официально «обожествлен» — пожалуй, это не хуже, чем записать мультиплатиновый альбом.
Владимир Жириновский
Иероним Босх известен не только как великий художник, но и как автор удивительных прозрений. К примеру, на картине «Несение креста» он пугающе точно изобразил Жириновского — почти за 500 лет до его рождения. Провидческий гений Босха заключается не только в том, что Владимир Вольфович получился как живой, но и в том, что изображен он в образе фарисея (читай, извечного как-бы-оппозиционера). Единственная промашка, допущенная художником, состоит в том, что Жириновский у него молчит — в такую невидаль поверить труднее, чем во все чудеса «Сада земных наслаждений» вместе взятые.
Слева: Луи-Морис Буте де Монвель. Портрет
Поля Муне (1875 г.). Справа: Киану Ривз
Киану Ривз
Должно быть, Матрица начала шалить уже в XIX веке, иначе не объяснить, как на написанной в 1875-м году картине оказался Киану Ривз.Ее автор — Луи-Морис Буте де Монвель — думал, что пишет портрет Поля Муне, известного, к слову, актера.
Муне исполнил роль Макбета в одноименной экранизации Шекспира, Ривз — Дона Хуана в ленте «Много шума из ничего». Ривз играет на бас-гитаре, Муне — преподавал в Парижской консерватории. Муне имел орден Почетного легиона, у Ривза есть звезда на голливудской Аллее славы. Словом, это удивительное сходство: сам Киану, который увидел портрет на шоу Джимми Фэллона, признал, что это практически он.
Кому-то, наверняка, покажется, что не Киану Ривз перенесся в XIX век, а Поль Муне — в XXI. Но это зависит от того, какие таблетки вам больше нравятся — синие или красные.
Слева: Диего Веласкес. Себастьян де Морра (1644 г.). Справа: Питер Динклейдж в роли Тириона Ланнистера
Питер Динклэйдж
Изображенный Веласкесом Себастьян де Морра был профессиональным шутом — он служил в этом качестве Фердинанду Австрийскому, Филиппу IV и Бальтазару Карлосу Габсбургу. Шуты-карлики были непременным придворным атрибутом испанских правителей, только у Филиппа IV их было не меньше сотни. Впрочем, Себастьян де Морра выходил из этого ряда вон. Ироничный, острый на язык, обладающий живым умом, он не робел перед монархами, имел изрядный сексуальный аппетит и, несмотря на свою конституцию, слыл при дворе настоящим плейбоем — как тут не вспомнить, если не Питера Динклэйджа, то хотя бы Тириона Ланнистера?
Слева: Рафаэль Санти. Добродетели и закон (фрагмент, 1511 г.). Справа: Сильвестр Сталлоне в роли Рокки Бальбоа
Сильвестр Сталлоне
Если бросить беглый взгляд на фреску «Добродетели и закон» (выполненную Рафаэлем для Станца делла Сеньятура в Папском дворце Ватикана), можно увидеть папу Григория IX, утверждающего декреты. А если приглядеться внимательнее, можно заметить, что за процессом утверждения пристально наблюдает сам Сильвестр Сталлоне.Какие именно декреты принесли на подпись понтифику на этот раз, нам не известно. Но, вообще, Григорий IX известен как основатель инквизиции. Кроме того, это он объявил черную кошку — воплощением сатаны (что привело к истреблению кошек и вспышке эпидемии чумы, которую распространяли крысы). По взгляду Слая ясно, что он этого не одобряет. И для того, чтобы кому-то стало очень больно, 12 раундов не понадобится.
Арнольд Шварценеггер
Глядя на портреты Лоренцо Медичи, трудно отделаться от мысли, что сейчас он скажет: «мне нужна твоя одежда, твои ботинки и твой мотоцикл». Помимо портретного сходства с Арнольдом Шварценеггером его роднит и род деятельности. Лоренцо тоже был деятелем искусства (роль в «Терминаторе» он не получил, но зато обильно сочинял стихи). Он тоже был ярым республиканцем, «губернатором» Флоренции и всеобщим любимцем.Лоренцо жил на широкую ногу. Деньги на красивых женщин, вино, дворцы, предметы искусства и прочий «кокаинум», он не стесняясь, заимствовал из республиканского бюджета («I'll be back» — говорил он, покидая казначейство). Это ничуть не влияло на интенсивность народной любви и доверие электората — Лоренцо Медичи был не только бонвиваном, но и покровителем наук и искусства, толковым правителем, грамотным хозяйственником. Кроме прочего, он обожал организовывать помпезные рыцарские турниры. Только подагра помешала ему стать четырехкратным «Рыцарем Вселенной» и семикратным мистером «Рыцарская Олимпия».
Слева: Диего Веласкес. Портрет
Филипа IV (1623 г.). Справа: Марк Цукерберг.
Марк Цукерберг
Бывает, посмотришь на чей-нибудь профиль в фейсбуке — натурально царь. А встретишься с этим человеком в офф-лайне — ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Чем-то в этом роде был Филипп IV. На официальной «картинке» — король Испании, на деле — беспечный повеса, не имевший к государственным делам ни охоты, ни способностей. Взойдя на престол в 16 лет, Филипп передал полномочия своему фавориту — графу Оливаресу, а сам принялся самоотверженно кутить. Реформы Оливареса не вызывали энтузиазма у соотечественников (он, к примеру, организовал что-то вроде полиции нравов и запретил проституцию). Что касается внешней политики, тут дела у Филиппа IV и графа Оливареса шли совсем скверно. Во время их правления Испанию отфрендили каталонцы и португальцы, попытки забанить их были предприняты в Андалусии и в Палермо, свои дислайки испанскому двору поставили Неаполь и Милан. Именно в этот период испанская корона растеряла большую часть своего влияния в Европе и фактически обанкротилась. В общем, на создателя Facebook Марка Цукерберга Филипп IV был похож только внешне. Первый сумел в юном возрасте сосредоточить в своих руках огромную финансовую мощь. Второй — сумел ее столь же быстро растратить.
Майкл Сера
Испанский художник Игнасио Сулоага был приверженцем традиций и, можно сказать, ретроградом. Добившись успеха, он купил себе средневековый замок в Старой Кастилии, во время гражданской войны поддерживал режим Франко, словом, как мог, сопротивлялся переменам. Творчество его так же пропитано ностальгией по «прежней Испании». И на родине, и в Париже, Суолага был предан этой «уходящей натуре», писал женщин в старомодных национальных платьях, аутентичных крестьян, корриду (некоторое время, живя в Севилье, он сам выступал в качестве тореро). От милой сердцу архаики он отступил лишь однажды, когда в 1940 году зачем-то нарисовал актера Майкла Сера в женском платье — должно быть, это была, минутная слабость.
