Пять художников, с творчеством которых вы столкнетесь в фильме «Ной»

Гюстав Доре (1832 – 1883)

Выдающийся французский иллюстратор и гравер, среди работ которого есть и серия иллюстраций к Библии.
Даррен Аронофски признался в интервью, что в одной из самых впечатляющих сцен своего фильма воспроизвел работу Доре под названием «Потоп»: на ней изображены грешники, отчаянно цепляющиеся за жизнь и единственную скалу, еще не поглощенную водой.
Доре прославился затейливой игрой света и тени на своих гравюрах. Похоже, оператор фильма «Ной» Мэттью Либатик и создатели спецэффектов тоже воспользовались его наследием, нагнетая в кадре драму с помощью пятидесяти оттенков серого.

Вот постер и кадр из фильма, сработанные не без подсказки Гюстава Доре:

Фрэнсис Дэнби (1793 - 1861)

Ирландский художник-романтик, пейзажист и маринист. В своем творчестве уделил внимание и ветхозаветному апокалипсису. На одном из его полотен, посвященных потопу, тоже присутствует скала, усеянная жаждущими спасения грешниками.
Авторы фильма лично не признавались в том, что позаимствовали мизансцену и у этого художника тоже, однако зрители с мощным арт-бэкграундом сходятся во мнении, что Даррен Аронофски, как всякий талантливый человек, заимствует охотно и отовсюду, сводя в одном кадре Гюстава Доре, Фрэнсиса Дэнби и собственные фантазии насчет знаменитого библейского сюжета. А фантазии эти, к слову сказать, очень долгоиграющие. История Ноя захватила ум и воображение Аронофски, когда ему 13-ленему учительница литературы задала сочинить какое-то жизненное стихотворение, а он, сам не понимая почему, взял да и зарифмовал сюжет о потопе. Думается, с тех пор в альбомы с работами Дэнби и Доре режиссер заглянул не раз.

Ансельм Кифер (род. в 1945-м году)

Один из самых знаменитых современных художников Германии, где он родился, и Франции, где давно живет и работает. Магистральная тема в его творчестве — природа нацизма в частности и разрушительное влияние прошлого на настоящее, если брать вопрос крупным планом.
Прошлое, угрожающее настоящему, — это как раз сюжет потопа. И у Кифера даже есть полотна, осмысливающие этот сюжет. Но художника-постановщика фильма «Ной» Марка Фридберга заинтересовали не конкретно они, а скорее синтетическая, «мусорная» техника Кифера, который, кроме масла, наносит на холст землю и пепел, свинец и траву, соль и кислоту.

Самые эффектные сцены «Ноя» созданы специалистами по компьютерной графике. Представьте себе, в фильме не задействовано ни одно настоящее животное — движущихся нарисовали кудесники спецэффектов, а спящих заменили бутафорией. При этом ковчег был построен — аж в двух экземплярах: один, чтобы снимать его снаружи, а второй — для интерьерных сцен. Режиссер решил, что актеры должны иметь возможность передвигаться по ковчегу, касаться руками его стен.
Так вот, чтобы новенький чистенький ковчег не выглядел продукцией магазина IKEA, его мазали смолой, а потом посыпали травой, соломой, вулканическим пеплом. Пепел привезли из Исландии, где снимали часть натуры, а ковчег возводили в окрестностях Нью-Йорка (в процессе на город и построенный для съемок ковчег обрушился ураган Сэнди — и стало совсем мрачно и многозначительно).

Вот Ной в исполнении Рассела Кроу строит ковчег в стиле Ансельма Кифера:

А теперь взгляните, как это похоже на картины Ансельма Кифера из серии «Парсифаль», посвященной герою совсем другого мифа — о короле Артуре и его рыцарях. Марк Фридберг заимствует с умом! Ему нужно совпадение не букв, но духа.

Что же касается внешнего вида ковчега, посоветовавшись с Кифером и вдохновившись его картинами и инсталляциями, Фридберг решил, что культовое плавсредство будет выглядеть грубым и сделанным наскоро: Ной строит не красоту на века, а надежное, но быстрое и простое в исполнении укрытие, в котором можно переждать стихию и не утонуть.

Американские художники-близнецы, чьи гигантские инсталляции «Большой Бамбук» выставлялись в Метрополитен-музее в Нью-Йорке и на Венецианское биеннале. Как и ковчег Ноя, их скульптуры из бамбука (для каждой связывают более двух тысяч стеблей растения!) рассчитаны на то, чтобы внутри них можно было прогуливаться.

Братья Стерны понадобились Марку Фридбергу не только в качестве технических консультантов на строительстве надежной конструкции из природного материала. Их бамбуковые лабиринты и выглядят вполне вдохновляющее: в фильме Даррена Аронофски практически точные копии бамбуковых сооружений братьев Стернов исполняют роль строительных лесов. Когда начинается потоп и прибывающая вода отрывает ковчег от земли, леса живописно рассыпаются, метафорически обозначая крах всего «допотопного».

Сравниваем современную скульптуру Стернов и «рукоделье» Ноя из фильма:

Бог велел Ною строить ковчег из дерева гофер. На Лонг-Айленде оно точно не растет. Да и современные ботаники могут разве что высказывать предположения о том, что бы могло скрываться за словом «гофер». Возможно, кипарис. Материал для кино-ковчега взяли какой придется — кроме натуральной древесины, при строительстве были использованы крашеный пластик и пенопласт, а также металлический каркас.
А вот размеров пытались добиться аутентичных, поэтому-то и пришлось приглядеться к творчеству скульпторов-гигантоманов Стернов. Аронофски перевел упомянутые в Библии «локти» в метры и выяснил, что ковчег должен быть 18 метров в высоту (шестиэтажный дом) и 150 метров в длину. В длину отстроили только треть, а остальные 100 метров дорисовали уже в компьютере.
Надо отметить, что творчество художников, которые изображали ковчег остроносой лодкой, создатели фильма проигнорировали. Их киношный ковчег — они считают его самым правильным на свете — похож скорее на плавучий прямоугольный склад. Говорят, киль ему не нужен, потому что Ной не собирается управлять кораблем и куда-то плыть. Ему надо просто какое-то время, пока вода не отступит, удержаться на плаву. Плюс капитан на ковчеге явно не Ной, а тот, кто затеял потоп.

Африканский художник, известный похожими на занавески арт-объектами, в «ткань» которых вплетены сплющенные металлические крышки от бутылок и банок. Своим вдохновителем — наряду с уже упоминавшимся Ансельмом Кифером — его назвал художник по костюмам фильма «Ной» Майкл Уилкинсон. Работа на фото вверху, чтобы вы не сомневались в величии замысла, называется In the World But Don’t Know the World («В мире, но не зная мира»).

«Даррен и я хотели создать уникальный образ для фильма, который сможет объединить множество разных направлений, начиная с древней истории и заканчивая современной высокой модой, — говорит Уилкинсон. — Главной идеей было создание мира, в котором можно увидеть многочисленные ассоциации, но который при этом не будет привязан к определенному периоду времени или месту. Так что помимо исследования одежды библейских времен, я также был вдохновлен работами современных модных дизайнеров, например, Рика Оуэнса, Рафа Симонса и Хельмута Ланга, традиционными нарядами народов Африки и Среднего Востока, персонажами видеоигр и современными художниками, такими как Ансельм Кифер и Эль Анацуи».

Художник по костюмам уверяет, что вместе с Анацуи на стиль ветхозаветных героев фильма повлиял и Раф Симонс, который сейчас возглавляет Модный дом Dior.

Скажу честно, пышных юбок и тонких талий в стиле new look в «Ное» Даррена Аронофски я не обнаружила. По-моему, влияние Кифера и Анацуи помощнее и позаметнее будет. Впрочем, судите сами.