В потоке интересных арт-событий Москвы заявленная организаторами уникальность выставки Анатолия Зверева интригует. Культовая фигура, нонконформист, шестидесятник, «новый Ван Гог» по мнению коллекционера Георгия Костаки, работы из коллекции которого и представлены в Новом Манеже… О нем говорил Кокто, сам Пикассо называл Зверева «великим русским рисовальщиком». «В общем, хотя я не фанат авангарда, но пропустить такое событие не хотелось» — автор АРТХИВа Любовь Гуськова делится впечатлениями о выставке.
О его работах говорят, спорят, пытаются классифицировать: Зверев — авангардист, экспрес-сионист, супрематист? Внушительное наследие (около 30 тыс. работ) дает богатую пищу искусствоведам, я же по дороге на выставку размышляю о «мифологии» в искусстве: по большому счету, картина либо нравится — либо нет. На бегу вспоминаю и ранее прочитанное о художнике.
Анатолий Тимофеевич Зверев (3 ноября 1931 — 9 декабря 1986, Москва) не имел профессио-нального «художественного» образования, окончил художественное ремесленное училище по специальности маляр-альфрейщик (это человек, который делает на стенах имитации лепнины, дорогих материалов и пр.). Из знаменитого «Московского художественного училища памяти 1905 года» был отчислен «за неподобающий вид» на первом же курсе.
Однако это не помешало ему стать одной из самых значительных фигур искусства ХХ века. Первая выставка — в Париже, сейчас работы Зверева — в коллекциях по всему миру от Германии до Греции, в Музее современного искусства (Нью-Йорк)… Сам автор себя какой-либо «величиной» не считал. Он бы очень удивился, узнав о том, что ему посвятят целый музей в Москве! Это — серьезные планы 2014-го, а пока — выставка «Анатолий Зверев. На пороге нового музея» в Новом Манеже. Уже в дверях старого кирпичного здания меня поджидал сюрприз.
Я думала, что в будний день буду бродить по залам в лучшем случае в компании смотрителей, но передо мной в стеклянные двери один за другим заходили люди. Под выставку отдано всё пространство Нового Манежа. Оно разделено на три зала. Поворачиваю в первый зал направо… И первое что вижу — большую фотографию добродушного, немного неряшливого бородача с грустными глазами, который смотрит на входящих.
…Cразу возникает ощущение чего-то очень близкого, знакомого. Словно сказал тебе только что это самый бородач — «Заходи», и улыбнулся. Кадр проекции меняется, и на экране этот же бородач переходит дорогу, неся в руках неизменную символичную авоську с трёхлитровой банкой внутри.
В полутёмном зале висят портреты, городские зарисовки, автопортреты, ню , нечто, что в каталоге обозначено общим названием «супрематика». Но это нечто большее, чем хаос цветовых пятен, линий графики — скорее, реальное физическое воплощение не просто желания художника «нарисовать», а жизненной необходимости выплеснуть нечто своё. Необходимости такой же, как вдох после погружения в воду.
В полутёмном зале висят портреты, городские зарисовки, автопортреты, ню , нечто, что в каталоге обозначено общим названием «супрематика». Но это нечто большее, чем хаос цветовых пятен, линий графики — скорее, реальное физическое воплощение не просто желания художника «нарисовать», а жизненной необходимости выплеснуть нечто своё. Необходимости такой же, как вдох после погружения в воду.
На красном фоне стендов выставлены графические листы с резкими росчерками… Эскизы? Завершённые работы? Неважно! Многие листы обуглены по краям. Это подчёркивает напряжённость линий, но не является намеренной задумкой художника. Вряд ли он размышлял: «Как бы сделать рисунок поэффектнее»! Судьба распорядилась с ними по-своему: в 70-е годы на даче Георгия Костаки, где хранилась коллекция собирателя, был пожар. Многие работы пострадали, но в основном, полотна только обожгло огнём по краям. Рассказывают, что когда коллекционер переживал из-за утраченных картин, Зверев сказал «Главное, что никто не пострадал, а картинки — ерунда, я ещё нарисую»…
Далее попадаю в следующий светлый зал, где на лёгких столах разложены книги. Это первое детище издательского проекта Музея АЗ (Анатолия Зверева) — потрясающие иллюстрации художника к сказкам Андерсена, «Метаморфозам» Апулея и Гоголю. Всего к выставке и к последующему открытию музея изданы несколько книг: «Анатолий Зверев. 100 автопротретов». «Анатолий Зверев рисует сказки Андерсена». Гоголиада (Вий, Пропавшая грамота, Тарас Бульба), «Зверев. Любовь». Луций Апулей «Метаморфозы или Золотой осёл».
В этом зале можно долго и подробно рассматривать книги. И это истинное наслаждение! Вязь линий стремительная, она завораживает, затягивает… Нежный Андерсен. Очень экспрессивный, с сумасшедшинкой Гоголь, полный эротики Апулей… На одной из стен проецируются те же иллюстрации.
А вдоль другой стены в витрине выложены книги отзывов с ранних выставок Зверева, и красные тетрадки в клеточку, заполненные печатными буквами — дневники художника, его записи, стихи… Надеюсь, в музее им будет предоставлено больше места, они того стоят!
Посетители их не очень-то замечают, а мне читать эти записи было не менее интересно, чем смотреть на сами работы АЗ.
Вот надпись на одной из страниц: «Ты видишь каково значение линии карандашной и линии чернильной, одинаково по красоте сделанных; - но одна сделана шопотом, а другая гласом, подобно оратору, который с трибуны начал бы говорить шопотом — его никто бы не услышал.» (правописание и орфография сохранены — прим. авт.), и на соседней странице «Погода. Целый день дождь. Кот. Яйца. Аминь»…
В третьем зале вывешены знаменитые женские портреты Зверева, натюрморты, анималистические зарисовки, пейзажи. Здесь же за углом в небольшом «кинозале» подряд идут два фильма о Звереве. Вообще, в наши дни ни одна современная выставка не обходится сейчас без того, что носит название «мультимедийная инсталляция». В данном случае она включает несколько частей — кинозал и экраны в каждом из залов, на которых демонстрируется очень хорошо составленный видеоряд, сопровождающийся подборкой музыки Губайдулиной, Шнитке, Гласа… Замечательное настроение!
Возвращаюсь в тот зал, с которого начала… На одной из стен проецируется видеоряд наплывающих друг на друга кадров: цветовые пятна (палитра?) сменяются женскими портретами, ритмичной россыпью графических набросков, потом возникает щемящий автопортрет… Затем цвет исчезает и на чёрном экране появляется текст
«Мы уходим в вечность…
так пропадает корабль нашей жизни
и всегда в неизвестном направлении…
а живопись придумана для того, чтобы
как-то сгладить нашу беспомощность»
И наконец, остаётся только лаконичный небрежный росчерк — АЗ…
Краткая справка
В январе 2014 г. МВО «Манеж» начинает новую серию выставочных проектов, знакомящих зрителей с новыми музеями. Она открывается собранием работ Анатолия Зверева, что является важным шагом на пути к открытию в Москве уникального Музея Анатолия Зверева. Основу выставки составляет произведения из собрания коллекционера Георгия Костаки, которые передала в дар музею Алики, дочь Георгия Дионисовича. (Всего передано около 600 работ художника). В Новом Манеже представлены около 300 работ 1957−1960 годов, одного из самых плодотворных периодов в творчестве художника. Большая часть работ была ранее неизвестна широкой публике.
История коллекции
В январе 2014 г. МВО «Манеж» начинает новую серию выставочных проектов, знакомящих зрителей с новыми музеями. Она открывается собранием работ Анатолия Зверева, что является важным шагом на пути к открытию в Москве уникального Музея Анатолия Зверева. Основу выставки составляет произведения из собрания коллекционера Георгия Костаки, которые передала в дар музею Алики, дочь Георгия Дионисовича. (Всего передано около 600 работ художника). В Новом Манеже представлены около 300 работ 1957−1960 годов, одного из самых плодотворных периодов в творчестве художника. Большая часть работ была ранее неизвестна широкой публике.
История коллекции
Когда коллекционер Григорий Костаки покидал СССР в 1979 году, большую часть своей кол-лекции русского авангарда он вынужденно отдал Третьяковской галерее. Работы Анатолия Зверева в ней шли без счета, папками, и были записаны как «7 папок Зверева». Как рассказа-ла дочь Костаки, Алика Георгиевна (греческий галерист, искусствовед, Член совета директо-ров Музея современного искусства в Салониках), впоследствии работы были попросту отда-ны как «не имеющие художественной ценности». Наконец, сейчас они подарены ею для будущего музея Анатолия Зверева.
Любовь Гуськова.
