Кацусика
Хокусай

Кацусика Хокусай (21 октября 1760, Эдо (сейчас Токио) – 10 мая 1849, там же) – самый распространенный псевдоним одного из наиболее известных японских художников направления укиё-э. Мастер ксилографии, автор циклов «36 видов Фудзи», «100 видов Фудзи», «100 историй о привидениях» и других. Сыграл немалую роль в популяризации гравюр в жанре суриномо – своего рода поздравительных открыток, которые преподносили друг другу представители японской знати по различным поводам. Прожив почти 90 лет, лучшие свои работы создал по достижении 70-летнего рубежа.

Особенности творчества художника Кацусики Хокусая: будучи знаменитым автором традиционной японской гравюры укиё-э, парадоксальным образом Хокусай не являлся художником-традиционалистом в полной мере. Он привнес в классические устои японской гравюры веяния западного искусства, такие как применение линейной перспективы, изображение сцен из жизни низших сословий, реализм и другие. Гравюры Хокусая отличаются философским взглядом на мир в целом и пристальным вниманием к деталям в частности.

Известные гравюры Кацусики Хокусая: «Большая волна в Канагаве», «Южный ветер. Ясный день (Красная Фудзи)», «Призрак Оивы», «В ванной», «Вид Эдо из храма Ракан-дзи в Хондзё», «Водопад в провинции Мино».

Настоящее имя Кацусики Хокусая неизвестно: художник менял псевдоним практически с началом каждого нового цикла работ. Известно лишь, что при рождении его нарекли именем Токитаро, но не оно прославило мастера японской ксилографии на весь мир.

Что в имени тебе моем?

Сведения о детстве Токитаро разнятся. По одной из версий он был сыном мастера зеркальных дел Накадзима Исэ. Но другие исследователи жизни и творчества Хокусая считают, что мальчик был отдан на воспитание в приемную семью зеркальщика в возрасте 4 – 5 лет, поскольку родился в настолько бедной крестьянской семье, что родители были не в состоянии прокормить всех детей. Первенцев в Японии традиционно оставляли расти дома, поэтому считается, что Токитаро не был старшим ребенком.

Так или иначе, первые навыки ремесла он получил, помогая своему приемному (либо настоящему – смотря какой из версий верить) отцу изготавливать зеркала для сегуна (должность правителя в японском государстве). Но задержался на этом поприще недолго: уже в десятилетнем возрасте Тэцудзо (новое имя будущего художника) становится разносчиком в книжной лавке. Достоверно неизвестно, почему мальчик покинул своего первого наставника. Но если учесть, что в будущем он не раз проявит характер и упрямство, то можно представить себе приблизительные причины его ухода.

Спустя 4 года Хокусаю удается поступить в подмастерья к граверу, у которого он осваивает азы ремесла: учится готовиться доски, вырезать гравюры согласно рисункам художника, наносить краску и так далее. Благодаря таланту и исключительному трудолюбию, 19-летнего юношу принимают в мастерскую известного в тот момент художника Кацукава Сюнсё. В это время наш герой берет свой первый артистический псевдоним Сюнро. По традиции, он был образован из частей имен учителя (иероглиф «ро» достался «по наследству» из его старого псевдонима – Кёкуро).

К моменту смерти наставника Хокусаю исполнилось 33 года. Он не стал оставаться в мастерской и продолжил поиски своего собственного стиля. Изучив художественные школы кано (основывалась на китайских традициях) и ямато-э (почиталась как истинно японская), будущий мастер проявляет интерес к европейской живописи. Благодаря сплаву из всех доступных знаний Хокусаю удалось разработать неповторимую манеру, принесшему ему популярность и заказы.

Одержимый живописью

В 90-х годах 18 века Хокусай работает много и плодотворно, используя при этом столько псевдонимов, что не запутаться в них было под силу только истовому фанату. Именем, данным при рождении – Токитару – он подписывал книжные иллюстрации. Другие работы выходили в свет под псевдонимом Тацумаса. Гравюры, отпечатанные большими тиражами, носили авторство Како или Соробэку.

В 1796 году мастер впервые применяет свой главный псевдоним, который станет его именем на века вперед. А на рубеже столетий он прибавит к нему небольшую ремарку, и станет называться Гакедзин Хокусай – «одержимый живописью» Хокусай. В чем проявлялась его одержимость? Во-первых, он работал с невероятной скоростью. Рука его была тверда, и художник не переделывал своих рисунков.

Во-вторых, достигнув пика своего мастерства, Хокусай выпускает серию за серией, штампуя новые гравюры как безупречный печатный механизм. Один за другим появляются циклы «36 видов Фудзи», «Путешествия по водопадам провинций», «100 видов Фудзи», принесшие ему невероятную славу и пережившие столько перевыпусков, что оригинальные доски, вырезанные самим мастером, потеряли первоначальный вид. Отпечатки с них хранятся в лучших музейных собраниях и частных коллекциях по всему миру.

Нет предела совершенству

Без сомнения, такого успеха Хокусаю удалось достичь благодаря исключительному перфекционизму, который не позволял ему почивать на лаврах и заставлял все время находиться в поиске совершенных линий и композиционных решений.

Известны его слова: «Начиная с шестилетнего возраста, я страстно любил копировать форму вещей, и с тех пор, как мне исполнилось 50, я опубликовал множество рисунков. Но ничего, из того что я нарисовал до моего семидесятилетия, не стоит внимания. В возрасте 73 лет я частично постиг строение животных, птиц, насекомых и рыб, жизнь растений и трав. Так что в 86 лет я достигну дальнейшего прогресса, и в 90 я даже проникну в тайный смысл вещей. В 100 лет мне, возможно, действительно удастся достичь уровня божественных сфер. Когда мне исполнится 110, каждая моя точка, каждая линия будет жить сама по себе».

Но жизнь спутала карты, и этот план Хокусаю не удалось выполнить до конца. В 1839 году огонь уничтожил мастерскую художника и большую часть его работ. В это же время его популярность начала идти на убыль, и в Японии начали восходить новые звезды ксилографии, сместившие пожилого мэтра с его пьедестала – Утагава Хиросигэ, например.

Но Хокусай не оставлял своих чаяний и продолжал трудиться до самой своей смерти, которая настигла его в весьма почтенном возрасте. На смертном одре почти 90-летний старик сожалел лишь о том, что небеса не накинули ему еще хотя бы десяток лет: «Или хотя бы еще пять... Тогда я бы мог стать настоящим художником».

Автор: Наталья Азаренко