Гюстав
Кайботт

Гюстав Кайботт (фр. Gustave Caillebotte, 19 августа 1848, Париж – 21 февраля 1894, Пети-Женвилье) – французский художник, меценат, коллекционер и один из главных основателей собрания парижского музея д’Орсэ.

Особенности творчества художника Гюстава Кайботта: используя техники и вдохновляясь идеями своих друзей-импрессионистов, Кайботт, тем не менее, работает в собственном, неповторимом стиле. Он исследует возможности сложно выстроенной перспективы, смотрит на мир сверху, снизу, расширяя пространство, как в видоискателе широкоугольного объектива, использует несколько точек зрения в одной картине.

Известные картины Гюстава Кайботта: «Париж. Дождливый день», «Мост Европы», «Паркетчики», «Мужчина на балконе. Бульвар Осман», «Гребец», «Маляры фасадов».

Гюстав Кайботт – гениальный аматор с отменным вкусом, доводивший каждое свое увлечение до уровня высочайшего мастерства и легко принимавшийся за новое. Вице-президент Парижского яхт-клуба, филателист, вошедший в список ста самых великих, кораблестроитель, разместивший на территории своего поместья небольшую верфь, увлеченный садовод, юрист и инженер, городской советник Пти-Женвилье и художник-импрессионист, которого считали одним из самых ярких живописцев среди «независимых», а потом забыли на 80 лет.

И вспомнили-то почти случайно. Имя Гюстава Кайботта появлялось в книгах и исследованиях об импрессионизме только в связи с его деятельностью как богатого покровителя и коллекционера. До того момента, когда наследники художника в 1960-х годах решили продать несколько картин деда-художника. И прежде всего огромную картину «Париж. Дождливый день», которой несложно было, конечно, найти подходящую стену в особняке Кайботта в Пти-Женвилье, но затруднительно разместить в современной квартире (размером полотно почти 2 на 3 метра). Картина попала в Чикагский институт искусств – и Кайботту вернули статус художника, к нему начали идти зрители, а главный куратор живописи и архитектуры МоМА Кирк Варнедо написал о нем книгу.

До живописи: юрист и инженер

Отец Гюстава Кайботта разбогател на поставках текстиля во французскую армию. Французы воевали – Кайботты богатели. В XIX веке это оказалось не таким уже сложным делом. У семьи было родовое поместье в Провансе, в городке Йер, дом на улице Миромениль, а новый, свежеотстроенный дом, с балкона которого Гюстав-художник позже напишет знаменитые картины (1, 2, 3), отец семейства купил позже, как только барон Осман (ненавистный парижанам и великий перекройщик Парижа) закончил возводить новые здания на месте старых, средневековых.

Прямо на глазах юного Гюстава (старшего из трех братьев) город менялся: узкие, путанные улочки превращались в широкие бульвары, здания выстраивались рядами вдоль ровных вымощенных дорог, мосты через Сену и новенькие железнодорожные пути потрясали мощью конструкций. Гюстав вдыхает новый парижский воздух: он пахнет краской, раскаленным на солнце металлом, свежеструганным деревом. Ему нравится этот запах.

У сына сказочно богатого буржуа Гюстава не было проблем с обучением: он занимается блестяще и в самом престижном колледже, а позже в Сорбонне. Но полученной лицензией на юридическую практику так ни разу и не воспользуется.

Вдыхавший полной грудью воздух меняющегося города мальчишка вырос и увлекся инженерным делом. Как раз перед войной. Кайботта призвали на франко-прусскую войну, с которой он вернулся с новой мечтой – учиться живописи.

Живопись: художник и коллекционер

Он был невероятно богат и мог бы вообще ничем не заниматься. Но Гюстав запрягал свою дорогую повозку, нагружал ее холстами, усаживал лакеев и ехал на пленэр. Проезжая всего несколько кварталов, останавливался и писал один из захватывающих, громких, современных городских пейзажей. До знакомства с молодыми художниками, будущими импрессионистами, которые встречались в кафе «Гербуа» и писали жизнь такой, как она есть, он успел отучиться в мастерской академика Леона Бонна, поступить в Академию изящных искусств и бросить ее.

Попав на первую выставку импрессионистов в ателье Надара в качестве зрителя, Кайботт понял, чему посвятит ближайшие несколько лет жизни. «У него была своя маленькая мечта, он был чем-то вроде Жанны д’Арк живописи», - усмехался Ренуар, вспоминая одного из самых близких своих друзей. Уже начиная со второй выставки, Кайботт становится не только равноправным участником экспозиции, а еще и щедрым меценатом-организатором. Он оплачивает аренду зала, развешивает картины, заказывает рамы и потихоньку скупает у бедствующих художников их картины, позволяя Моне и Ренуару не умереть с голода и создавая собственную коллекцию еще никем не признанной импрессионистской живописи. Когда-нибудь эта коллекция станет украшением Лувра – это была маленькая героическая мечта Кайботта.

Он писал страстно и нервно, сразу же оставляя в прошлом ошибки, избегая разочарований, не рассчитывая на особое признание и не помышляя получить за свои картины деньги, постоянно экспериментируя и не намереваясь выработать свой собственный, единственно верный стиль. Не следуя ничьим правилам, даже своим собственным, Кайботт оставляет за собой право на бесконечный любительский эксперимент, право быть непредсказуемым и свободным. «Я стараюсь писать честно и быть достойным того, чтобы мои картины повесили в прихожей гостиной, где будут висеть Сезанн и Ренуар!» - искренне оценивал себя Кайботт.

После живописи: кораблестроитель, филателист, городской советник

Пользуясь привилегией писать как угодно, Кайботт с таким же удовлетворением и честностью воспользуется привилегией перестать писать вообще. После ранней смерти младшего брата у Гюстава возникает отчетливое предчувствие, что он тоже умрет рано. Он составляет завещание, оставляя всю коллекцию картин французскому государству, покупает дом в городке Пти-Женвилье и уезжает туда с возлюбленной, актрисой Шарлот Бертье.

Кайботт перестает писать, его с головой захватывают другие сильные страсти. Рядом с домом он строит верфь и, будучи талантливым инженером, создает лодки по собственным проектам. Особая форма и ультрасовременная гладкость этих лодок приносит Кайботту известность среди французских яхтсменов. Он устраивает регаты на нормандском побережье и переписывает свод правил для проведений общенациональных соревнований. Увлеченно коллекционируя марки, Гюстав начинает писать книгу о филателии (его личная коллекция сейчас хранится в Британском музее). В должности городского советника Кайботт, не желая возиться с бюрократической документацией, просто оплачивает все из своего кармана: ремонт мостовых, уличные фонари и прочие мелочи.

Каждое утро, выходя из своего тихого отшельнического дома, художник, написавший несколько лет назад «Новый мост» и «Париж. Дождливый день», идет в сад, чтобы несколько часов рассматривать, поливать, высаживать свои любимые цветы: здесь растут бесчисленные орхидеи, хризантемы, ирисы, розы, георгины. Иногда, очень редко, ему снова хочется писать – он берет краски, холст и снова без правил, с абсолютной технической точностью и новым декоративным совершенством пишет свой сад (1, 2, 3). Тревожные предчувствия художника оправдались, он неожиданно умер в своем саду от кровоизлияния в мозг, когда ему было всего 46 лет. Слишком рано, чтобы его маленькая мечта сбылась и созданная им коллекция импрессионистской живописи была признана государством. Из 68 собранных им картин только 38 и только спустя несколько лет приняли в Люксембургский дворец. Остальные наследникам пришлось еще два раза предлагать французскому правительству, дважды получать отказ и наконец продать американцу Альберту Барнсу.

Практически забытый художник-Кайботт в 1960-е неожиданно раздвинул горизонты описанной и исследованной истории импрессионизма, из прихожей импрессионизма его картины торжественно внесли в гостиную и повесили рядом с Ренуаром и Сезанном.

Автор: Анна Сидельникова