“Молодой художник Петр Дмитриевич Мягков приехал в Тамбов в 1904 году уже семейным человеком — с женой и двумя детьми. Он только что окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества по классу замечательного мастера Исаака Левитана. Окончил с серебряной медалью. За что его поощрили поездкой за казенный счет на стажировку в Италию. Но судьба рассудила иначе. Незадолго до того, приехав в Тамбов на этюды, он влюбился в неброскую, но милую природу этих мест. И когда спустя время ему предложили на выбор три места — Тамбов, Воронеж или Москву, где молодому художнику прочили должность главного декоратора Большого театра, он, несмотря на соблазнительную перспективу, выбрал Тамбов.
Супруга его — Елизавета Александровна была пианисткой и могла преподавать по классу фортепиано. Сам художник любил петь, от природы наделен был красивым баритоном. Еще в годы учебы в Москве он часто пел на студенческих вечерах, вводя окружающих в заблуждение: живописец это или подающий надежды талантливый вокалист? На одном из таких вечеров его услышала жена известного в те годы композитора Ипполитова-Иванова, преподававшая в Московской консерватории. Ей так понравился голос исполнителя, что она предложила ему брать у нее бесплатно уроки пения. Но, несмотря на страстное влечение его к музыке, этому не суждено было сбыться. Хотя многие годы Петр Дмитриевич пел и дома, и среди друзей, а аккомпанировала ему на рояле, конечно, его супруга.
Елизавета Александровна была очень интересным и одаренным человеком. А сколько всего она видела и знала! В Тамбове несколько лет преподавала по классу фортепиано в Институте благородных девиц, но растущая семья — детей было уже четверо — и Октябрьская революция в конце концов вынудили ее сменить профессию. Однако дома она не расставалась с музыкальным инструментом, аккомпанируя мужу, который, однако, не мог полностью отдаться творчеству. Чтобы содержать большую семью, Петр Дмитриевич работал учителем рисования и чистописания сначала в Министерской женской гимназии. А после революции местом его работы стали 1-я и 9-я школы Тамбова.
Бывший директор Тамбовской картинной галереи Михайлов в книге “Художники тамбовского края” описывает один эпизод. Узнав, что уроки рисования в 9-й школе преподает настоящий художник — ученик Левитана, он захотел познакомиться с ним и пришел в школу. Петр Дмитриевич радушно встретил гостя и повел на второй этаж, в свой кабинет. Проходя по коридору, Михайлов увидел на стене четыре картины “Времена года”, сразу связавшиеся в его памяти с одноименными полотнами Левитана. Михайлов удивился и спросил моего деда: “Откуда в школе Левитан?” На что дедушка, улыбнувшись, ответил: “Это картины не Левитана, а мои”.
Он был тихим, вежливым и воспитанным человеком, но умел пробивать себе дорогу, прислушиваясь к собственному таланту. Картины его нравились многим и покупались. Большинство из них посвящались тамбовской природе: чудесной, тихой, спокойной Цне с ее многочисленными заводями. Лесам с разнообразием деревьев. Разнотравью лугов и полей... Две его картины приобрел известный в Тамбове купец Асеев.
Может, у кого-то и сейчас еще хранятся картины моего деда? Может, кто-то знает о судьбе полотен “Времена года”, висевших в 9-й школе Тамбова? Пожалуйста, отзовитесь все, кто что-то знает или помнит о моем замечательном дедушке, у кого есть его картины!
... Страшный, жестокий 43-й год. Он был бедственным для страны, а для нашей семьи оказался попросту гибельным. От брюшного тифа умерла старшая дочь художника, Наталья. В огне Сталинградской битвы погибает сын Борис, младшая дочь Нина (моя мама) попадает в больницу с дифтерией... Принимавший все близко к сердцу, сочувствующий Петр Дмитриевич не выдержал этих испытаний и умер от сердечного приступа. Ему было 73 года.
Из-за боязни заразиться тифом, от которого умерла Наталья, мы боялись взять в дом вещи деда. Но забрали все-таки мольберт, кисть и зонтик, подаренные дедушке его учителем Левитаном. Судьба вещей оказалась, однако, печальной: мы спрятали их в сарае, но кто-то проломил доски в стене и украл многие из вещей, в том числе дорогие для нас сувениры — кисть, зонтик и мольберт.
Много лет спустя к моей маме, Нине Петровне, пришел директор Тамбовской картинной галереи: он хотел сделать в экспозиции уголок памяти художника, надеясь, что у нас сохранились дедушкины вещи и картины. К сожалению, нам нечего было ему дать.
Но в отличие от вещей фамильный дар нельзя украсть, потерять, он не тускнеет от времени: я закончила Саратовскую консерваторию, став профессиональным музыкантом. Моя дочь унаследовала обе страсти своих прадедушки и прабабушки, — она музыкант по образованию и художник по жизни...
Давайте не будем забывать тех, кто внес свою лепту в развитие и процветание нашей прирастающей провинциальными творцами богатой культуры. Сколько таких скромных и тихих мастеров жили и творили в российской глубинке, помним ли их?
(Ольга Трофимова, внучка художника, еженедельная тамбовская газета "Город на Цне")
