Григорий
Иванович Угрюмов

Художник, неразрывно связанный с Академией художеств, ее верный сын и честный слуга. С 1770 года, в шестилетнем возрасте, Угрюмов попадает в Воспитательное училище при Академии в числе воспитанников третьего, со дня основания, приема. В начале 1780-х годов он - среди самых способных учеников Академии. В 1785 году за программу "Изгнанная Агарь с малолетним сыном Измаилом в пустыне" молодой художник получает малую золотую медаль (большая в том году не присуждалась) и право на пенсионерскую поездку в Рим, где копирует античные статуи, Веронезе и Гвидо Рени - "колориста" и "пластика", чтобы усвоить и то, и другое качество. Осенью 1790 года Угрюмов возвращается в Петербург и уже в следующем году занимает вакантное место преподавателя в классе исторической живописи, а с 1795 года он руководит уже всеми живописными классами. В 1797 году он получает звание академика за картину "Испытание силы Яна Усмаря", в 1800 - должность профессора. Ровное, уверенное продвижение по службе. Умер Угрюмов на высшем посту, доступном художнику, - ректора Академии.

Угрюмов пользовался у современников неограниченным авторитетом. В их глазах он был "отцом исторической живописи", едва ли не создателем этого жанра, и слава его затмила славу Лосенко. "Какое выражение силы в Печенежском единоборце! Какое достоинство в Победителе Казани! Какая торжественность в Священном избрании младого Михаила! Живописец, наполненный любви Отечества, он достоин предавать бессмертию славу Российских героев", - писал о нем почетный любитель Академии М. Н. Муравьев. Фигура Угрюмова, действительно, отвечала общественной потребности в художнике, который воплотил бы идеалы гражданственности в духе эпохи Просвещения, - и на материале русской истории. Приверженность русским сюжетам составляет отличительную особенность творчества Угрюмова, хотя он и не был здесь первооткрывателем. Другое качество исторической живописи Угрюмова, также оказывавшее большое воздействие на современников, - стремление к правдивости исторической обстановки, костюма и вообще к некоей естественности изображаемого, разумеется, в рамках академической системы XVIII века. В картине "Торжественный въезд Александра Невского в город Псков после одержанной им победы над немецкими рыцарями" (1793) сами неточности и даже странности в изображении, скажем, псковского кремля свидетельствуют о том, что художник прилежно пользовался источниками, которые в то время считались достоверными. Более того, он помещает слева совсем уж "неканоническую" группу персонажей: старуху с ребенком на руках, девушку и женщину в венце. В традиционной в целом академической картине, где все строго выверено и каждый жест значим, эта группа вносит диссонанс, поскольку смысл ее неясен. Но смысла, по-видимому, и не следует искать: появление этих персонажей - результат несколько наивной попытки сделать изображение более "жизненным".

Угрюмов был выдающимся педагогом. Многие русские художники занимались преподаванием, в том числе и в Академии, но Угрюмов - из числа тех, в отношении которых этот факт не может быть не принят во внимание. В этом снова сказывается принадлежность Угрюмова академическим стенам, в которых передача традиций, культивация давно установленных норм, охранение неких законов искусства были сутью как процесса обучения, так и собственно творчества. Были в истории Академии преподаватели, роль которых сводилась к консервации старого и искусственному его поддержанию. Угрюмов же, напротив, стал действительно живым звеном передачи традиции. В этом своеобразие его исторической роли, и в этом ее значение.

Угрюмов - это "учитель учителей" тех, кто станут крупнейшими педагогами начала XIX века, - Егорова, Шебуева, Андрея Иванова. Но через их голову он связывает традицию Лосенко (которую он подхватывает в большей мере, чем прямые ученики замечательного живописца) с искусством начинающего романтизма. Угрюмов был учителем Кипренского, которому, конечно, больше, чем Егорову, пригодились лосенковские уроки драматического света, цвета, выразительного живописного рассказа, не отягощенного сухостью подробностей.

Наиболее экспрессивная, наиболее лосенковская по духу картина Угрюмова - "Испытание силы Яна Усмаря" (1796-1797), или "В присутствии великого князя Владимира Российский воин сын кожевника оказывает силу свою над разъяренным быком". Ян Усмарь, разрывая кожу разъяренного животного, доказывает тем самым свое право на поединок с богатырем-печенегом. Напряженность кульминационного момента, резкость движения, подчеркнутого еще фигурой человека, упавшего на землю, бурная патетика, выразительный свет идут от барокко. Композиция, конечно, довольно условна, но все же достаточно едина, цельна. В колорите превалируют "рубенсовские" теплые тона, типичные для академической живописи, но здесь они применены более осмысленно, в соответствии с сюжетом.

В "Призвании Михаила Федоровича Романова на царство" (не позднее 1800 г.) уроки Лосенко очевидны в инструментовке жестов. Центральная группа, очевидно, построена по законам лосенковского "Прощания Гектора с Андромахой". Особенно выразительны пластика и свет в небольшом эскизе (1798).

В поздние годы Угрюмов не получает заказов, и больших полотен поэтому он не пишет. Но им создаются эскизы, в которых появляется нечто новое. Художник не остается в стороне от героического стиля позднего классицизма. Его эскиз "Минин взывает к князю Пожарскому о спасении Отечества" (нач. 1800-х гг.) проникнут тем же духом строгой героики, тем же сдержанным пафосом, что и памятник работы Мартоса. Сходна со знаменитой скульптурной группой и тяжеловатая пластика фигур, в которой нет уже изысканной гибкости персонажей "Александра Невского" или "Призвания на царство...".

И все же Угрюмов не пошел по пути холодноватой классики, той скульптурности формы, той статики, к которым привел поздний классицизм. Дух XVIII века всегда сохраняется в его работах. В названном эскизе он проявился в диагональных акцентах композиции, идущих от барокко.

Угрюмов многое сделал для развития русского рисунка. Современники считали, что "он ввел образ рисования более решительный, более свободный и более полезный для художника", и это, по-видимому, верно. Как педагог и как рисовальщик он обращает внимание на выразительную, живописную роль светотени. Первым в Академии он дает задания на белой бумаге (а не на тонированной), на которой строение объема выглядит конкретнее и яснее. Первым дает задания на смешанные техники (сангина и уголь). Именно в угрюмовском, вольном и творческом, духе будут рисовать в Академии Кипренский и Брюллов.