Эпоха Эдо и «Генеалогия эксцентриков: от Матабэя до Куниёси»

Иваса Матабэй - Матабэй Быстротечного Мира

Настал черед познакомить читателя с персонажем по имени Иваса Матабэй, он же Матабэй Быстротечного Мира (Укиё Матабэй).

…Иваса Матабэй родился в шестой год Тэнсё (1578). Он был сыном Араки Мурасигэ, владельца замка Итами в провинции Сэтцу (современная префектура Хёго) и верного вассала Оды Нобунаги (1534−1582), родившимся от наложницы. Однако в десятом месяце этого же года Мурасигэ, отец Матабэя, замыслил предать своего сюзерена. После ожесточенной битвы Нобунага захватил замок Итами, однако Мурасигэ успел покинуть замок накануне. Разгневанный Нобунага приказал казнить всех людей, оставшихся в замке. Около тридцати человек из семьи Мурасигэ, включая жену и детей, были перевезены в Рокудзё-гавара, традиционное место казней в Киото. Все, вплоть до маленьких детей, были обезглавлены. Эта жестокая сцена описана в биографических «Записях сановника Нобунага» («Синтё коки»). Считается, что мать Матабэя также погибла насильственной смертью, в то время как самого Матабэя спасла кормилица, вынеся из замка и укрыв в общине буддийского храма Хонгандзи в Киото, где он и вырос. Достигнув совершеннолетия, Матабэй стал служить Нобукацу (1558−1630), сыну Нобунаги, но не в качестве воина, а кем-то вроде писаря или рассказчика отогисю. Он отказался от родового имени отца Араки, взял родовое имя матери Иваса и личное имя Кацумоти. Оставив надежду на возрождение своего воинского рода, Матабэй ушел со службы и стал появляться на музыкально-поэтических встречах в усадьбе канцлера кампаку Нидзё Акидзанэ (1556−1619). Так вышло, что он избрал свой путь в силу обстоятельств собственного рождения в семье Араки Мурасигэ: утратив родителей, он обрел дар художника.

Летом двадцатого года Кэйтё (1615) в результате падения Осакского замка после осады силами Токугавы Иэясу (1542−1616) удача отворачивается от рода Тоётоми, и новым девизом правления становится словосочетание «Гэнна» — «основа мира». В этот год Матабэю исполнилось тридцать восемь лет. Скорее всего, имя художника в это время было достаточно известным. Однако вскоре после этих событий Матабэй покинул столицу и отправился в Китаносё (современный город Фукуи) в провинции Этидзэн. Владельцем замка Китаносё в то время был Мацудайра Таданао (1595−1650), известный нам по произведению писателя Кикути Кан (1888−1946) «Хроники прежних деяний сановника Таданао» («Таданао кё гёдзё ки»). В девятом году Гэнна (1623) по приказу военного правительства Таданао сослали в наказание за беспутство в провинцию Бунго (современная префектура Оита на острове Кюсю) несмотря на то, что он был потомком Токугавы Иэясу. Об интереснейшей встрече этого поистине неординарного, эксцентричного «кабуки-даймё» с Матабэем я расскажу позже. После изгнания Таданао земли Китаносё унаследовал его племянник Тадамаса (1598−1645), переименовав их в «Фукуи» — «Обитель счастья» (в другом иероглифическом написании — «Колодец счастья»). Матабэй задержался в этих краях надолго и в конечном счете провел в провинции Этидзэн двадцать лет, до тринадцатого года Канъэй (1636).
Практически не сохранилось каких-либо документальных сведений о Матабэе в период его пребывания в Фукуи. Но сравнительно недавно в храме Хоундзи, что в рыбацкой деревушке на берегу Японского моря к западу от города Фукуи, был обнаружен редкий документ — запись о том, что Матабэй составил обращение храма к Мацудайре Тадамасе, главе княжества Фукуи, в десятом году Канъэй (1633). Это был объяснительный документ в ответ на обвинение храма Сэндзюдзи из комплекса Исиндэн в провинции Исэ (современная префектура Миэ, город Цу) в том, что Хатанака-Сэндзюдзи, предшественник храма Хоундзи, называл себя главным храмом направления Такада буддийской «Истинной школы Чистой земли» («Дзёдо синсю»)23. Считается, что этот документ подтверждает опыт службы Матабэя писарем у Оды Нобукацу, а также позволяет нам судить об одном из средств к существованию Матабэя в Фукуи. Но всё же главным занятием Матабэя была живопись.

Его индивидуальный стиль изображения стал еще более оригинальным под влиянием условий жизни в Фукуи и нравов этих мест, и слава его разошлась по разным землям. В четырнадцатый год Канъэй (1637) Матабэй получил заказ от семьи сёгуна и, оставив жену и ребенка в Фукуи, через столицу Киото отправился в Эдо. Известен его путевой дневник того времени — «Записки о путешествии по стране» («Кайкоку мити-ноки»). Ни в стиле, ни в содержании дневника нет ничего необычного, но нельзя не заметить сквозящего в тексте чувства пессимизма и подавленности шестидесятилетнего Матабэя. Например, увидев в квартале Сидзё-гавара в Киото уйму зрелищ — редких животных, крупных женщин, танцы юных актеров кабуки, представления кукольного театра, он писал: «Видя, как они утомлены и обливаются потом, но крутятся до боли в суставах, чтобы выручить жалкие гроши, я с сочувствием начинаю думать, что нет вещи печальнее, чем добывание средств к существованию».

Тем не менее, после прибытия в Эдо Матабэй оказался завален заказами. В частности, с пятнадцатого по семнадцатый год Канъэй (1638−1640) он был слишком занят, одновременно работая над двумя заказами: предметами быта по случаю заключения брака дочери сёгуна Токугавы Иэмицу и члена рода Овари и вотивными картинами с изображением «тридцати шести бессмертных поэтов» для молельного павильона святилища Тосёгу в Кавагоэ. В то время в Эдо не хватало профессиональных художников, поэтому мастерство Матабэя было особенно востребовано. Он так и остался жить в Эдо, где скончался в третий год Кэйан (1650) в возрасте семидесяти трех лет.

Известно в совокупности около пятнадцати эталонных произведений Матабэя — складных ширм, вертикальных настенных свитков, альбомов, которые имеют подпись и/или печать автора: «Кацумоти», «Хэкисёгу» и т. д. Эти работы написаны на японские сюжеты в стиле ямато-э, подобно картинам «бессмертных поэтов» касэндзу, или же на китайские сюжеты: сюда относятся картины с изображением сезонных сельскохозяйственных работ. Тем не менее характерный для Матабэя репертуар содержит «изображения японских и китайских легендарных личностей», где герои «Повести из Исэ» («Исэ моногатари», конец IX — начало Х века), «Повести о принце Гэндзи» («Гэндзи моногатари», начало XI века) и других классических японских произведений соседствуют с мудрецом Лао-цзы, знаменитой красавицей Ван Чжаоцзюнь и другими легендарными личностями Китая на иллюстрированных горизонтальных свитках эмаки и складных ширмах с наклеенными картинами осиэ-бари бёбу, примерами которых служат ширма Каная или ширма Икэда.
В технике работ «гармонично переплетены» — в большинстве же случаев беспорядочно перемешаны — всевозможные элементы из монохромной живописи тушью суйбоку-га периода Муромати, а также приемы из работ школ Кано, Кайхо, Хасэгава, Ункоку, Тоса и других. Такая эклектика, в основе которой лежит комбинирование разнообразных японских и китайских изобразительных стилей, является главной особенностью его картин.